Стивен Кинг - Пост сдал Страница 47

Фредди мысленно приказывает рукам двинуться, и они с неохотой подчиняются. Она упирается ладонями в пол и отталкивается. Чуть поднимается, но наружная рубашка накрепко прилипла к луже на полу, которая выглядит как кровь, однако запахом подозрительно напоминает виски. Вот что, значит, она пила, а потом упала, потому что заплелись ноги. Ударилась головой. Но, святый Боже, сколько же она выпила?

Нет, все было не так, думает Фредди. Кто-то приходил, и ты знаешь, кто именно.

Это простая дедукция. В эту квартиру к ней приходили только двое, Зет-чуваки, причем тот, кто носит старую куртку с заплатами, в последнее время не заглядывал.

Она пытается встать, но с первого раза не получается. И она не может глубоко вдохнуть. Глубокий вдох вызывает сильную боль над левой грудью. Словно в тело что-то вонзилось.

«Моя фляжка?

Я прикладывалась к ней, ожидая его прихода. Рассчитывала, что он окончательно расплатится со мной и уберется из моей жизни».

– Он меня подстрелил, – стонет Фредди. – Гребаный доктор Зет меня подстрелил.

Она плетется в ванную и, глянув в зеркало, не верит своим глазам: перед ней жертва железнодорожной катастрофы. Левая половина лица в крови, лиловая шишка и рваная рана повыше левого виска, но это не самое худшее. Ее синяя рубашка из шамбре тоже в крови – от раны на голове, надеется Фредди, такие всегда сильно кровоточат, – а в нагрудном кармане – черная круглая дыра. Он ее подстрелил, это точно. Теперь она вспоминает, что, перед тем как отключиться, услышала грохот и почувствовала запах порохового дыма.

Дрожащими пальцами из нагрудного кармана она достает пачку «Мальборо лайт». Пачка пробита пулей насквозь. Фредди бросает ее в раковину, расстегивает пуговицы рубашки, которая падает на пол. Запах виски усиливается. Вторая рубашка – армейская, цвета хаки. Нагрудных карманов два – большие, с клапанами. Попытавшись достать фляжку из левого, Фредди шипит от боли – это все, на что она способна, поскольку не может глубоко вдохнуть, – но когда все-таки достает, боль в груди немного слабеет. Пуля пробила фляжку, и на стороне, обращенной к груди, видны алые от крови рваные края пулевого отверстия. Фредди бросает загубленную фляжку на пачку «Мальборо» и расстегивает пуговицы армейской рубашки. Времени на это уходит больше, но в конце концов рубашка падает на пол. Самая нижняя – футболка «Американских гигантов», тоже с карманом. Фредди достает из него жестянку мятных пастилок «Алтоидс». И она продырявлена. На футболке пуговиц нет, поэтому Фредди сует мизинец в дыру от пули и тянет. Материя рвется, и наконец-то она видит собственную кожу, забрызганную кровью.

А также дырку в том месте, где начинается жалкая выпуклость ее груди, и в этой дырке – что-то черное. Напоминает дохлого жука. Фредди тремя пальцами еще сильнее рвет футболку и хватается за жука. Раскачивает его, как шатающийся зуб.

– О-о-о… О-о-о… О-о-о… ТВОЮ МАТЬ!..

Вытаскивает… нет, не жука – пулю. Смотрит на нее, бросает в раковину. Несмотря на разламывающуюся голову и пульсирующую боль в груди, Фредди осознает, что ей невероятно повезло. Пистолет был маленького калибра, но с такого расстояния и его хватило бы, чтобы убить. Однако ей, похоже, выпал редкий счастливый шанс. Сначала сигареты, потом фляжка – она в максимальной степени замедлила скорость пули, – потом жестянка с пастилками «Алтоидс» и, наконец, ее плоть. Сколько осталось до сердца? Дюйм? Меньше?

Желудок скручивается, стремясь освободиться от содержимого. Фредди ему не позволяет, не может позволить. Дыра в груди вновь кровоточит, но это не важно. Голова готова разорваться. Вот что важно.

Теперь ей дышится легче: она убрала фляжку (спасшую ей жизнь) с отвратительного вида рваными краями. Фредди возвращается в гостиную, смотрит на лужу крови и виски на полу. Если бы он наклонился, приставил ствол к затылку… для гарантии…

Фредди закрывает глаза и изо всех сил пытается сохранить сознание, не поддаться волнам головокружения и тошноты, которые прокатываются по ней. Когда становится чуть лучше, подходит к креслу и очень медленно садится. Как старушка с больной спиной, думает она. Смотрит в потолок. Что теперь?

Первая мысль – набрать «911» и вызвать «скорую», чтобы ее отвезли в больницу. Но что она им скажет? Мужчина, назвавшийся мормоном или свидетелем Иеговы, постучал в дверь, а когда она ему открыла, выстрелил в нее? Почему выстрелил? Зачем? И почему она, женщина, живущая в одиночестве, открывает дверь незнакомцу в половине одиннадцатого вечера?

Но это не все. Приедет полиция. У нее в спальне – унция конопли и осьмушка кокаина. Избавиться от наркоты – не проблема, но что делать с компьютерной комнатой? Там полдесятка незаконно установленных программ и дорогое оборудование, которое она совсем и не покупала. И копы наверняка полюбопытствуют у мисс Линклэттер, а не имеет ли стрелявший в нее мужчина какого-то отношения ко всей этой технике? Может, она приобрела ее у него, но не заплатила? Может, она работала у него и украла коды кредитных карточек или другую конфиденциальную информацию? И конечно, от них не укроется ретранслятор, мигающий, как игральный автомат в Лас-Вегасе, и посылающий сигналы через вай-фай, загружая специальную вредоносную программу-червя в каждый включенный «Заппит».

А это что такое, мисс Линклэттер? Что конкретно он делает?

И что она на это скажет?

Фредди огляделась в надежде увидеть конверт с наличными на полу у дивана, но, разумеется, он забрал деньги с собой. Если, конечно, в конверте лежали купюры, а не нарезанная бумага. Фредди здесь, в нее стреляли, у нее сотрясение мозга (пожалуйста, Господи, только не трещина в черепе) и мало денег. Так что ей делать?

Выключить ретранслятор, это первое. Теперь Брейди Хартсфилд – внутри доктора Зет, а водитель из Брейди скверный. Что бы ни делал ретранслятор – ничего хорошего ждать от него не приходится. Она все равно собиралась его выключить, верно? Точно не помнит, но вроде так и планировала. Выключить ретранслятор и бежать. Она не получила последнего платежа, чтобы финансировать побег, но хотя и привыкла сорить деньгами, на ее банковском счету еще лежит несколько тысяч, а «Корн траст» открывается в девять утра. Можно воспользоваться банкоматом. Итак, выключить ретранслятор, убить в зародыше стремный сайт, имеющий отношение к букве «зет», смыть кровь с лица и выметаться отсюда к чертовой матери. Только не самолетом, теперь зоны безопасности аэропортов – чистые мышеловки. Нет, она поедет на запад автобусом или поездом. Изумительный план, верно?

Она встает и, волоча ноги, направляется к компьютерной комнате, когда до нее доходит, что план с серьезным изъяном. Брейди ушел, но он никогда бы так не поступил, если бы не мог контролировать свой проект дистанционно, особенно ретранслятор, а сделать это – проще простого. В компьютерах он сечет – чего там, он компьютерный гений, хотя ей и неприятно это признавать, – поэтому наверняка обеспечил себе канал связи с оборудованием в ее комнате. Если так, он в любое время сможет проверить, все ли в порядке. Для этого ему потребуется лишь ноутбук. И если она сейчас все отключит, он об этом узнает и поймет, что она жива.

Тогда он вернется.

– Что же мне делать? – шепчет Фредди. Она плетется к окну, дрожит – зимой в этой чертовой квартире так холодно – и всматривается в темноту. – Что же мне теперь делать?

Ходжесу снится Баузер, агрессивный маленький пес, который был у него в детстве. После того как Баузер покусал мальчишку, разносчика газет, и тому пришлось накладывать швы, отец Ходжеса отвез пса к ветеринару, где животное усыпили, несмотря на слезные протесты сына. Во сне Баузер кусает его, кусает за бок. Продолжает кусать, хотя Билли Ходжес предлагает псу лучшее собачье лакомство, и боль нестерпимая. Раздается звонок в дверь, и Ходжес думает: Это разносчик газет, беги и кусай его, ты должен кусать его.

И только выплывая из сна в реальный мир, Ходжес осознает, что звонят не в дверь: это телефон у его кровати. Городской. Он нащупывает трубку, роняет, поднимает с одеяла, хрипит:

– Алло?

– Решил, что ты перевел мобильник в режим «Не беспокоить», – говорит Пит Хантли. Голос у него бодрый и на удивление веселый. Ходжес смотрит на часы, они стоят на прикроватном столике, но циферблат скрыт пузырьком с болеутоляющими таблетками, наполовину опустевшим. Господи, сколько же он вчера принял?

– Я не знаю, как это делается. – Ходжес с трудом садится. Не верится, что боль может нарастать так быстро. Словно ждала, пока ее опознают, а потом набросилась, выпустив когти и ощерив зубы.

– Ты должен не отставать от жизни, Керм.

Поздновато, думает Ходжес, перекидывая ноги через край кровати.

– Почему ты звонишь… – Ходжес отодвигает пузырек с таблетками, – без двадцати семь?