Стив Берри - Третий секрет Страница 47

Меджугорье, Босния и Герцеговина

28 ноября, вторник

18.30

Мишнер снял два номера в одной из недавно построенных гостиниц. Как только они покинули дом Ясны, начался дождь. Не успели они добежать до гостиницы, как в небе разразилась гроза, напоминающая грандиозный фейерверк. Портье сказал, что в это время года грозы случаются часто. Теплый воздух Адриатического моря, смешиваясь с холодными северными ветрами, приносит ливни.

Они поужинали в близлежащем кафе, полном паломников. Они выбрали столик на улице, под навесом. Народу здесь было довольно много. Посетители говорили на английском, французском и немецком, и все разговоры велись в основном о чуде Меджугорья. Кто-то говорил, что двое очевидцев недавно приходили в церковь Святого Якова. Ясна не пришла, хотя ее ждали, и один из паломников сказал, что она редко не приходит в храм во время своих дневных видений.

— Завтра мы отыщем этих двух очевидцев, — сказал он Катерине за ужином. — Надеюсь, с ними будет легче договориться.

— Да, она довольно своеобразна.

— Она или шарлатанка, или святая.

— А почему тебя так взволновало упоминание о Бамберге? Ни для кого не секрет, что Папа любил свой родной город. Я не верю, что она действительно не знала, что это название города.

Мишнер рассказал ей, что написал Климент о Бамберге в своем последнем письме.

«Распоряжайтесь моим телом по своему усмотрению. Все помпезные церемонии не имеют никакого отношения к истинному благочестию. Однако я сам предпочел бы лежать в любимом мною соборе в Бамберге над рекой. Я жалею, что не смог в последний раз полюбоваться его красотой. Но, может быть, мою последнюю волю все же можно будет выполнить».

Но он не стал говорить, что это было последнее письмо Папы-самоубийцы. И это напомнило ему другие слова Ясны.

«Я молилась за Папу. Наши молитвы нужны его душе».

Было бы безумием думать, что она знает правду о смерти Климента.

— Ты ведь не веришь, что мы сегодня действительно видели явление Девы? — спросила Катерина. — Эта женщина просто была не в себе.

— Я думаю, что эти явления видит только сама Ясна.

— Ты хочешь сказать, что никакого явления Мадонны сегодня не было?

— Это было то же самое, что и в Фатиме, Лурде или Ля-Саллет.

— Она напоминает мне Люсию, — сказала Катерина. — Когда мы виделись с отцом Тибором в Бухаресте, я не стала ничего говорить об этом. Но несколько лет назад мне довелось писать о Люсии статью. Я помню, что девочка росла в неблагополучной семье. Ее отец был алкоголиком. В доме жило семь детей, и она — младшая. Ее воспитанием занимались старшие сестры. Незадолго до того, как начались видения, ее отец лишился части земельного надела, принадлежавшего семье, две старшие сестры вышли замуж, а остальные уехали на заработки. Люсия осталась с братом, матерью и пьяницей отцом.

— Это описано в церковном докладе, — сказал он. — Епископ, проводящий расследование, все это опроверг, как было принято в те времена. Меня больше занимает сходство между Фатимой и Лурдом. Приходской священник в Фатиме даже подтвердил, что слова Девы почти полностью повторяют откровения, сделанные в Лурде. В Фатиме знали о явлениях в Лурде, знала о них и Люсия.

Он отпил немного пива.

— Я прочел отчеты о всех явлениях Девы за четыре столетия. Очень многое совпадает. Везде дети-пастухи, как правило, неграмотные маленькие девочки. Видения где-нибудь в роще. Прекрасная женщина. Божественные откровения. Слишком много совпадений.

— К тому же, — добавила Катерина, — все рассказы о явлениях были написаны спустя много лет. Так нетрудно добавить несколько нужных деталей и придать рассказу правдоподобие. Почему никто из очевидцев не сообщал людям полученные откровения сразу после видения? Всегда проходят десятилетия, да и потом наружу просачиваются лишь обрывочные сведения.

Мишнер был вынужден согласиться. Сестра Люсия подробно рассказала о Фатимском явлении только в 1925 году, а затем — в 1944-м. Многие предполагали, что она подогнала свой рассказ под события, ставшие известными позднее: понтификат Пия XI, Вторая мировая война и усиление России, притом что все это произошло спустя много лет после 1917 года. А поскольку Франциско и Гиацинта умерли, то никто не мог опровергнуть ее свидетельства.

И он не переставая думал еще об одном.

В своем втором откровении, произнесенном в Фатиме в июле 1917-го, Дева говорила об обращении России и посвящении Ее Непорочному Сердцу. Но в тот момент Россия и так была христианской страной. Коммунисты захватили власть лишь через несколько месяцев. Так о каком же обращении шла речь?

— А очевидцы из Ля-Саллет еще больше все запутали, — продолжала Катерина. — Максим — мальчик, еще в раннем детстве оставшийся без матери, а мачеха била его. Когда его расспрашивали о его видении в первый раз, он рассказывал вовсе не о Деве Марии, а о том, что видел мать, которая жалуется, что ее бьет сын.

Мишнер кивнул.

— Опубликованные отчеты о видениях в Ля-Саллет хранятся в ватиканских архивах. Максим говорил о возмездии Девы, предсказывающей голод и сравнивающей грешников с собаками.

— Обычно неблагополучные дети нечто такое и рассказывают о своих жестоких родителях. Мачеха морила его голодом в наказание за проступки.

— В конце концов Максим умер несчастным и озлобленным, — подхватил он. — Такая же история случилась с одной из очевидиц, живших здесь, в Боснии. У нее умерла мать за пару месяцев до первого явления. Да и у остальных в семьях не все было гладко.

— Колин, это все галлюцинации. Из неблагополучных детей вырастают не вполне нормальные взрослые, которые верят во все, что сами же и навоображали. Церковь не хочет, чтобы люди знали о жизни очевидцев. Иначе все лопнет как мыльный пузырь. У людей возникнут сомнения.

По крыше кафе застучал дождь.

— Зачем Климент отправил тебя сюда?

— Сам не знаю. Он был одержим третьим откровением, а этот городок как-то с ним связан.

Мишнер решил рассказать ей о явлении, виденном Климентом, но опустил лишь то, что Дева предложила Папе покончить с собой. Он говорил шепотом.

— Значит, это Дева Мария велела Клименту отправить тебя сюда? — спросила Катерина.

Мишнер, подняв два пальца, попросил официантку принести еще два бокала пива.

— Похоже, Климент потерпел поражение.

— Именно поэтому мир никогда не узнает о случившемся.

— А может быть, зря.

Мишнеру не понравилось это замечание.

— Все это должно остаться между нами, — попросил он.

— Я знаю. Я просто говорю, что, можем быть, людям стоит узнать обо всем.

Мишнер подумал, что этого никогда не будет, особенно учитывая обстоятельства смерти Климента. Он смотрел на улицу, по которой текли бурные потоки дождя. Ему хотелось узнать еще одно.

— А что будет с нами, Кейт?

— Я знаю, куда я поеду.

— А что тебе делать в Румынии?

— Помогать этим детям. Потом я могу написать об этом. Рассказать всему миру, привлечь внимание людей.

— Но там тяжелая жизнь.

— Это моя родина. Ты все равно сейчас не скажешь мне ничего нового.

— Бывшие священники живут небогато.

— Но там жизнь недорогая.

Он кивнул, и ему вдруг очень захотелось взять ее за руку. Но он удержался. Не здесь.

Она почувствовала его желание и улыбнулась:

— Подожди, пока мы вернемся в гостиницу.

Глава XXXXVI

Ватикан

28 ноября, вторник

19.00

— Объявляю третье голосование, — тягуче произнес кардинал из Нидерландов, архиепископ Утрехта и один из самых преданных сторонников Валендреа.

Еще вчера Валендреа договорился с ним, что если первые два голосования будут безрезультатны, то он сразу же объявит третье.

Пока дела складывались не важно. Двадцать четыре голоса, набранные Нгови при первом голосовании, стали для него неприятным сюрпризом. Валендреа рассчитывал, что тот наберет от силы дюжину голосов. Его собственные тридцать два голоса были неплохим результатом, но до необходимых для избрания семидесяти шести было еще далеко.

Однако второе голосование потрясло Валендреа, потребовалось все его дипломатическое самообладание, чтобы сдержать эмоции. Число сторонников Нгови увеличилось до тридцати, а количество поданных за него самого голосов выросло лишь до жалких сорока одного. Остальные сорок два голоса распределились между еще тремя кандидатами.

По обычаям конклава, считается, что лидер голосования должен набирать все больше и больше голосов при каждом последующем голосовании. Иначе это воспринимается как слабость, а кардиналы всегда отворачивались от слабых кандидатов, это общеизвестно. Нередко после второго голосования неожиданно появляются темные лошадки, реально претендующие на папство. И Иоанн Павел I, и Иоанн Павел II были избраны именно так, так же взошел на трон и Климент XV. Валендреа не хотел, чтобы история повторилась.