Евгений Сартинов - Последняя империя. Книга вторая Страница 48

Когда снизу хлопнула входная дверь Володька подскочил к столу, схватил графин, стакан и проскользнул в карцер. Морозов лежал на полу, свернувшись калачиком.

– Витька, Витька, – начал тормошить его Фомичев. Постепенно тот пришел в себя, застонал. Володька приподнял его и поднес к губам стакан с водой. Тот жадно, но с трудом выпил его, прохрипел:

– Еще!

На лице Мороза не было ни синяков, ни ссадин, но каждое движение доставляло ему боль.

– Все потроха отбили, – пожаловался он.

– Ну, а зачем же ты говорил что сбежишь? Пообещал бы что исправишься, а потом все равно дал бы деру! Вот дурак!

– Надоело мне все врать, притворяться. Я хочу жить по своему, понял, Вовка?

– Да понял я, понял!

Фомичев метнулся назад, достал из тумбочки свою пайку: кусок белого хлеба с маслом и полтора кусочка сахара.

– На, поешь!

– Не могу я, спасибо... тебе.

Судя по голосу Мороз плакал, только в свете тусклой лампочки слез не было видно.

– На, я положу ее здесь, а ты потом поешь, хорошо? Я пойду, мне надо пройти дневальных проверить, да поднять наряд на кухню.

Когда минут через сорок вернувшийся Фомичев заглянул в камеру, Мороз лежал свернувшись клубочком.

– Мороз, ты спишь? Витька?

Тот не ответил, и успокоенный Фомичев закрыл окошко.

"Пусть поспит, это для него сейчас лучше всего".

В шесть началась повседневная суматоха побудки, в восемь он сменился. И вдруг к обеду Фомичев узнал что Морозова увезли в городской госпиталь. В корпусе началась какая-то странная суматоха. Капитан и его "Фобос" и "Деймос" с растерянными лицами метались по казарме заставляя дневальных в очередной раз переправлять койки и в десятый раз мыть полы. Личный состав был снят с занятий, построен, все получили нагоняй за внешний вид, половину роты тут же обкорнали налысо, всех заставили подшить на камуфляж новые подворотнички. Все прояснилось в три часа, когда в роте появился командир корпуса, его заместитель по воспитательной части, и толстый офицер с погонами майора. Осмотрев роту и выстроенный личный состав все командиры прошли в канцелярию, пригласив с собой ротного и прапорщиков. Один из кадетов шепотом сказал соседу Фомина, что майор не кто иной, как военный прокурор. Разговор в канцелярии шел долгий, и на повышенных тонах. Лишь после ухода начальства подслушивающий у двери канцелярии дежурный поведал о том что узнал.

– Братцы, Мороз умер!

– Как умер? – ахнули все в голос.

– Так! Эти двое, Пидор и Сидор сломали ему ребра и те вошли в печень. Сильное кровотечение и все! Врачи уже не смогли его спасти.

Вовка был потрясен. Он понял что мог бы помочь Морозу, если бы раньше вызвал дежурившего в санчасти врача.

"Откуда я мог знать, – думал он. – Я ведь думал что он просто спит!"

Несмотря на все эти попытки самооправдания совесть кадета была нечиста. Выйдя в туалет он забился в угол за нишу со швабрами, ведрами и тряпками, и долго, беззвучно, что б ни кто не слышал, плакал.

Скандал получился глухим, но результативным. И капитана и обоих прапоров уволили, Симонова даже посадили. Сняли и командира корпуса.

Через год третья рота по всем показателям заняла первое место среди двадцати рот Рязанского имени Кутузова кадетского корпуса. Десять самых отличившихся кадетов отправили на съезд кадетов в столицу. Среди них был и Фомичев. В Олимпийском центре перед десятью тысячами одетых в армейскую форму подростков три часа выступали самые разные артисты, а затем на сцену вышел сам Сазонтьев. Кадеты встретили его появление восторженным ревом. Для них он был идолом, кумиром, живым воплощением бога войны.

– Кадеты, солдаты мои! Я не даром назвал вас солдатами. Вы можете дослужиться до генералов и маршалов, но навсегда останетесь солдатами родины. Вы будущее нашей армии! Самой сильной армии на этом земном шаре. Вы становой хребет будущей профессиональной армии. Пройдет десять лет, и нам не нужны будут эти чахлые студенты, бегающие от повесток по всем психушкам. На сегодняшний день в суворовских и кадетских училищах обучаются семьсот тысяч бывших беспризорников. Это огромная армия, способная смять и раздавить любого противника. Никогда не забывайте то, что это Родина подобрала вас, вытащила из подвалов и чердаков, отобрала от родителей наркоманов и алкоголиков, накормила, напоила, выучила и сделала вас людьми. И единственное, что она просит от вас – это достойно защищать ее на всех рубежах страны. Да здравствуют кадеты, будущее нашей армии и флота, будущее нашей России!

Кадеты ответили на эту речь Главковерха восторженным ревом и аплодисментами. У Фомичева горели отбитые ладони, по щекам текли слезы. Все сомнения Владимира, его раздумья, а так же судьба, стихи и смерть Мороза – все это осталось в прошлом. Теперь он не сомневался в правильности кем-то избранного для него пути.

ЭПИЗОД 60

В этот вечер Сизов приехал в свою резиденцию Горки-десять как обычно, в девять часов вечера. Там его ожидал неприятный сюрприз, Ольга спала на диване в холле, и, судя по ее позе и обилию бутылок рядом на столике, вечер не прошел для нее даром. Сизов поморщился, в последнее время жена черезчур пристрастилась к спиртному. В чем-то он ее понимал, после того как судьба свела их вместе вся ее предыдущая жизнь оказалась перечеркнута крест накрест. Вольная, богемная, журналистская жизнь сменилась сухим официозом раутов и ужинов, свобода передвижений, знакомств и встреч – заранее распланированным перемещением под бдительным присмотром доброго десятка телохранителей. Самое ужасное что все это было не простой формальностью, два года назад один из членов чеченской диаспоры попытался взорвать Ольгу вместе с собой на празднике в честь начала учебного года. Откуда смертник узнал что Данилова приедет именно в эту школу, так никто и не выяснил. Хорошо сработала охрана, рванувшегося навстречу парня перехватили, уложили лицом на асфальт, а через пару секунд взорвалась привязанная к его животу толовая шашка, и вид того, что осталось от покушавшегося до сих пор вызывал у Ольги сеансы длительной бессонницы.

Кроме того у Ольги не осталось ни одной подруги. Ее вхождение во власть постепенно отсеяло одних из-за неожиданно проснувшегося чувства зависти, у других это породило страх, третьи вдруг начали заискивать и лебезить перед ней. Постепенно круг общения Ольги сузился до ее подчиненных в пресс-центре, да охраны и обслуги в государственных дачах.

Сизов разделся, принял душ. С собой у него еще были кое какие документы, но спустившись в холл Владимир увидел что Ольга уже не спит, а просто лежит и смотрит на горящий огонь. В последнее время она заставляла топить камин каждый день и часами просиживала глядя на пламя. Сизов подошел, сел рядом, потом погладил ее по волосам.

– Ну, по какому поводу у тебя сегодня забег в ширину?

– По печальному, – как бы нехотя отозвалась Ольга. Но для Сизова была важна не интонация, а сам голос. Этот чуть хрипловатый красивый голос просто завораживал его. – Племянник у меня погиб. Мы с Нинкой не сильно дружили, последний раз я ее видела года три назад. И тут звонит, говорит Лешка умер.

– Молодой?

– Двадцать два.

– И что с ним случилось?

Сизов задавал вопросы из чистой вежливости, равнодушным голосом, и Ольгу это взбесило. Она рывком села, пристально уставилась в глаза Сизову, начала говорить зло и резко.

– Случилось то же, что случается со многими сейчас! Эти все твои подонки, они избили его прямо у подъезда своего дома, на глазах у матери!

– Кто они? – не понял Сизов.

– Твои "союзники"! Это ты их вырастил, ты их воспитал!

– И за что они его избили?

– А за что сейчас избивают и убивают в Москве? За то, что он был студентом, это все знали в том районе. Он был в Мае на Красной площади, кроме того он носил длинные волосы и тубус с чертежами. Вполне достаточно!

– Постой, я что-то не пойму? – Владимир наморщился. – Ты хочешь сказать его убили только за то, что он был на том митинге и был студентом?

Ольга с ненавистью посмотрела Сизову в глаза.

– Нет, Сизов, ты не придуряйся! Все знают что это ты отдал приказ задавить студенческое движение на корню!

Владимир хмыкнул.

– Я что по твоему похож на дурака? Как его можно задавить, если оно уже разрослось по всей стране. Конечно, если бы мои слухачи засекли это раньше, можно было как-то сделать все по своему, найти людей способных достойно возглавить его. А сейчас уже поздно. Конфедерация учащихся студентов насчитывает полмиллиона человек, что мне теперь, на всех их натравить союзников?

Ольга немного остыла, снова опустилась на подушки.

– Не знаю. Я знаю одно, идет официальный отстрел студенческих лидеров, и Лешка – один из них.

– Ты ориентируешься на все эти голоса?

– Нет, на наши газеты. Ты же отменил цезуру, так что они теперь потихоньку начинают писать правду. На!

Она приподняла одну из бутылок и швырнула на колени Сизову прозрачный файл с газетными вырезками. Пока Сизов читал их, Ольга налила себе водки настоянной на клюкве, ее последнем увлечении, и выпила.