Рейчел Уорд - Числа. Трилогия (сборник) Страница 5

На задней парте кто-то заржал, однако беззлобно. Жук сгорбился от облегчения. Дело сделано. Он вернулся на место.

А вскоре настала моя очередь. Кожу покалывало, я прочувствовала все нервные окончания в своем теле, пока дожидалась, когда Макак назовет мое имя. И вот наконец:

– Джем, теперь твоя очередь.

Я пошла к доске; одетая, я чувствовала себя голой. Повернулась, не поднимая глаза: не хотелось видеть, что все на меня смотрят. Наверное, нужно было что-нибудь придумать прямо на месте, притвориться такой же, как все, изобрести какую-нибудь слюнявую историю про замечательное Рождество, подарки под елками, какую-нибудь такую фигню. Но я не умею соображать так быстро – всяко не тогда, когда на меня смотрят. С вами так не бывает? Только потом до тебя доходит: можно было сказать вот это, ответить вот так вот, сразить их, чтобы они больше уже не встали. Но я стояла у доски, перепуганная, растерянная, и мне ничего не оставалось, только прочесть написанное. Я глубоко вдохнула и начала:

– Лучший день в моей жизни. Встала утром. Позавтракала. Пришла в школу. Обычная скучища. Обычная мысль: что я тут делаю? Никто меня не замечает, ну и ладно. Сижу в одном классе с другими недоумками – наш специальный класс. Зря трачу время. Вчера было то же самое, но вчера прошло. Завтра может и не настать. Есть только сегодня. Лучший и худший день моей жизни. Хрень, короче говоря.

Когда я закончила, повисла тишина. Глаз я не подняла, прислонилась к доске, сгорая со стыда. Тишина звенела в ушах, оглушала. А потом кто-то крикнул:

– Ладно, не хнычь! Может, и не помрешь!

И понеслось: вопли, гогот.

Что-то грохнуло – я непроизвольно подняла глаза. Жук перескакивал через стулья и парты. Добрался до шутника, сидевшего в заднем ряду – его звали Джордан, – заломил тому руку и хряснул по физиономии. Класс взревел – Джордан отбивался, остальные мальчишки превратились в тявкающую стаю, сбились в тесный, агрессивный клубок. Маккалти бросился к месту битвы, пробиваясь сквозь толпу, расталкивая плечи, протискиваясь между телами.

Я смяла свой листок и уронила его на пол, потом выскользнула за дверь и побежала по коридору. У меня была одна мысль: исчезнуть, найти какую-нибудь дыру, где можно побыть одной. И чтобы никогда больше не возвращаться в эту пыточную камеру. Я несколько часов проболталась по улице где попало – по всяким местам, где тебя никто не видит и всем на тебя наплевать, – а потом мне надоело болтаться по темноте.

Я вернулась к Карен, подошла к кухонной двери. Я думала, что Карен уже спит – было уже за полночь, – но оказалось, что она сидит за кухонным столом, стиснув в ладонях чайную чашку, и лицо у нее блекло-серое. Карен чего только в жизни не перевидала: младенцы, малыши, «трудные» подростки вроде меня. На ее попечении перебывало двадцать две сироты. Она крепко вымоталась. Я в очередной раз проверила ее число: 1472012. Ей осталось три года.

– Джем! – сказала она. – У тебя все в порядке? Ты где была?

– Гуляла, – ответила я. У меня не было сил ей все объяснять. Да и с чего начать?

– Иди сюда, Джем. Садись. – Она не казалась рассерженной. Только усталой.

– Я хочу спать.

Она открыла было рот, будто все же собралась меня повоспитывать, однако передумала, шумно выдохнула и кивнула.

– Ладно, поговорим утром. Обо всем поговорим. – Это была угроза, не обещание. – Пойду позвоню в полицию, я заявила, что ты пропала. Вот, возьми. – Она протянула мне чашку, полную на три четверти.

Я поднялась наверх, поставила чашку на столик у кровати и, не раздеваясь, залезла под одеяло. Оперлась на подушки, потянулась за чашкой. Только когда теплая сладкая жидкость проникла в кровь, я поняла, как внутри холодно и пусто.

Я устала как собака, но заснуть не могла. И я просидела всю ночь, закутавшись в одеяло по самую шею, пока сквозь занавески не начал пробиваться свет; на грани между бодрствованием и сном я встретила начало нового тусклого дня.

Класс мистера Маккалти все еще гудел. Мне предстояло справляться с одноклассничками в одиночку – Жука на три недели отстранили от занятий. Собственно, больше он в школу так и не вернулся. Думаю, знай он об этом заранее, он бы не ограничился тем, что поставил Джордану фингал под глазом и рассек губу. По классу гуляли слухи: Жука забрали в полицию и все такое, строились догадки, что Джордан с ним сделает, когда они снова окажутся в одном помещении. Пока же, за неимением лучшего, однокласснички решили поизмываться надо мной.

– И как ты теперь без своего дружка? Кто же будет защищать твою честь?

– Джем и Жук – сладкая парочка!

Я, разумеется, послала их куда подальше, но это не помогло. Они кидались на меня, как собаки на кость.

Пару дней я терпела, а потом поняла: все, не могу. Уходила в школу, как обычно, потом спетливала на задворки магазинов, забиралась в парк или спускалась к каналу и там болталась сама по себе. Жалеть меня не надо, мне было не привыкать. Я делала то же самое, где бы ни жила, в какую бы школу ни ходила. Сколько-то вы можете терпеть, но рано или поздно терпение лопается, и хочется единственного – побыть одной. Оно так со всеми подростками, но со мной в особенности. Ведь в школе ты постоянно среди других, как в инкубаторе, а я, как вам уже известно, плохо переношу других людей. Мне куда легче, когда я сама по себе.

Все эти дни я, кроме того, старательно – и небезуспешно – избегала встреч с Жуком. Пару раз я его видела, но он меня нет – я об этом позаботилась. Мне было стыдно за ту историю в школе. Что он вообще себе думал, какого черта в это полез, выставил нас обоих идиотами? Когда я об этом думала, мне делалось грустно. Ведь несколько недель мне казалось: у меня есть приятель – или вроде того. Но эта ситуация, как и все остальное в моей жизни, слишком запуталась и сошла на нет. Если история с Джорданом что мне и прояснила, так только то, о чем я и сама догадывалась: от Жука одни неприятности, а мне они ни к чему. И все же я по нему скучала.

И вот надо же, не удалось мне выпихнуть его из своей жизни. Как дурной запах, который ползет за вами повсюду, как старая жвачка, приставшая к подметке, Жук скоро снова возник на моем горизонте.

Короче говоря, мне было от него не отвязаться. Никуда мы друг от друга не делись.

В общем, в ту среду я маленечко отвлеклась. Засмотрелась на одного старого бомжа. Он подкатился ко мне минут на десять раньше, попросить денег, и я почему-то пошла за ним по Хай-стрит. Теперь он копался в мусорном бачке на другой стороне улицы, а я стояла, прислонившись к стене, и смотрела, и вдруг в нос мне ударила знакомая вонь и чей-то голос гаркнул в самое ухо:

– Как жизнь?

Я вся сосредоточилась на старом хрыче, так что и оборачиваться не стала, просто сказала, будто бы мы расстались минут пять назад:

– Жук, какое сегодня число?

– Хрен его знает, кажется, двадцать пятое.

Старый хрыч выкопал что-то из бачка – половинку гамбургера в обертке. Быстренько осмотрелся, не претендует ли кто еще на его добычу, и на миг глаза наши встретились. И я снова увидела его число: 25112009.

Бомж сунул гамбургер под мышку, прижал локтем и побрел дальше. Я двинула следом.

– Ты это куда? – озадаченно спросил Жук.

– Куда хочу, туда и иду.

Он нагнал меня.

– А зачем?

Я остановилась, не спуская глаз со старикана, который пробирался сквозь толпу, и ответила совсем тихо:

– Хочу проследить за тем типом, стариком в свитере.

– Это еще зачем? Воровать по мелочи нам ни к чему, Джем. Деньги у меня есть. – Он похлопал себя по карману. – Если тебе чего надо, говори.

– Я не собираюсь его грабить, просто пошли за ним. Будто мы шпионы, – быстренько выдумала я, пытаясь превратить все в игру.

На физиономии у Жука было написано: «Совсем с катушек съехала», однако он пожал плечами и сказал:

– Ну ладно.

Мы пошли. Немного ускорились, когда старикан впереди свернул за угол. Он теперь топал по боковой улочке, там было не так людно. Мы подобрались к нему метров на десять, тут он обернулся и приметил нас. Он знал: я видела, как он вытаскивает гамбургер из бачка. Испуганно, воровато отвернулся и почти бегом припустил дальше.

– Засекли нас, чел, – сказал Жук. – Что будем делать?

Мне просто хотелось посмотреть, что с ним будет дальше, я совсем не собиралась пугать этого доходягу, в его последний-то день.

– Давай немного отстанем. Он, похоже, целит в парк. Проводим его дотуда – и хватит. Курнуть хочешь?

Мы закурили и вразвалку пошли в сторону парка. В дальнем конце улицы все поспешал куда-то наш дедок. Он дошел до пересечения с широкой улицей – парк находился на другой стороне. Пошарил под мышкой – да, гамбургер на месте, потом оглянулся через плечо. Мы были довольно далеко, но видеть он нас видел и явно встревожился. Я как раз собиралась сказать Жуку: ладно, валим отсюда, но тут старикан, продолжая пялиться через плечо, шагнул на мостовую.