Франк Тилье - Фантомная память Страница 5

– Лицо этой пациентки показалось мне знакомым, – объяснял Флавиан. – А потом вдруг, когда она открыла глаза, меня осенило. Радужка поразительной голубизны. Такой взгляд не забыть… Во всяком случае, мне! Я вспомнил, что уже видел эту женщину, и именно здесь, ровно два часа назад, перед самым началом моего дежурства.

– Два часа назад? Мне представляется, это было бы довольно сложно. В это время она еще бродила по улицам Лилля где-то в районе Бетюнских ворот. Думаю, вы ошибаетесь.

– Вы еще будете мне говорить…

Флавиан открыл дверь ординаторской.

К стене был прикреплен постер. Люси ухватилась за дверной косяк. Она не верила своим глазам.

– Черт возьми, это еще что за цирк?

Прямо перед ней на глянцевой бумаге – Манон.

В руке она держит электронный органайзер. Подпись под рекламой гласит: «Делай, как я, с „N-Tech“ ты никогда не забудешь своих воспоминаний».

– Доктор, что это значит?

Флавиан озадаченно пожал плечами:

– Побудьте здесь, я схожу за профессором Рюффо или другим дежурным врачом… Мне необходимо вернуться в отделение неотложной помощи и заняться вашей звездой. Держите меня в курсе, эта история меня сильно заинтриговала.

Люси, одновременно покорная и растерянная, кивнула, не в силах отвести взгляд от плаката. Манон в бежевом костюме, с сияющей улыбкой и едва заметным макияжем блистала красотой.

Лейтенант подошла к фотографии. Кто же эта пострадавшая в спортивном костюме, лежащая в процедурной?

Почувствовав, что кто-то стоит у нее за спиной, Люси обернулась.

– Я доктор Хардиф, – представился рослый мужчина средиземноморского типа. – Мой коллега попросил меня поговорить с вами, но я почти не располагаю временем. Так что постарайтесь покороче. В чем дело?

Люси представилась и кратко описала ситуацию. Несколько кокетливым движением невролог, сотрудник службы неврологии и нервно-сосудистой патологии, пригладил необыкновенно тщательно постриженную бородку.

– То есть Манон Муане стала жертвой похищения?

– Вы ее знаете?

– Не совсем, нет. Но с недавних пор она стала лицом клиники Свингедоу.

– Простите, если я выгляжу так, будто с луны свалилась, но… что такое эта клиника Свин…

– Свингедоу, другое здание, чуть подальше, метрах в ста от нас… Здесь, в клинике имени Роже Салангро, мы диагностируем и лечим, среди прочего, патологии мозга. Наша работа сосредоточена на нейрорентгенологии, функциональном исследовании галлюцинаций, нарушений памяти. А вот клиника Свингедоу специализируется на реабилитации и адаптации пациентов с серьезными когнитивными нарушениями и расстройствами памяти. Черепно-мозговых травмах и – как следствие – ретроградных и антероградных амнезиях.

– Все это мне не слишком понятно.

Хардиф устроился в кожаном кресле за письменным столом и положил руки перед собой.

– Для простоты скажем так: задача клиники Свингедоу – исключить ситуацию, когда, покинув больничную койку, пациенты с мозговыми поражениями окажутся неизвестно где, не зная ни кто они, ни куда направляются.

– И Манон – одна из их пациенток?

– Более того. Благодаря ей между клиникой и фирмой, выпускающей электронные органайзеры «N-Tech», установились партнерские отношения. «Нейронная технология», может, слышали?

– Да, кажется.

– Вместе они разработали программу под названием «MemoryNode»[6]. Большое дело для «N-Tech», но особенно – для Свингедоу. Только что производитель органайзеров запустил масштабную рекламную кампанию, делающую особый упор на универсальность нового прибора, позволяющего даже страдающим амнезией, глухонемым или слепым пользоваться им и вести менее… менее трудную жизнь. Вы увидите фотографии Муане, развешенные по всей Франции.

Доставая из кармана блокнотик, который она всегда носила с собой, Люси перехватила удивленный взгляд, брошенный неврологом на ее грубые ботинки и обтягивающие джинсы.

– Должна признаться, что мне трудно понять, – заметила она, смущенная своим нелепым видом. – Если Манон – одна из их пациенток, то чем именно она страдает?

Врач предупредительно протянул ей авторучку, торчавшую из кармана его халата.

– Я никогда лично не занимался Муане и не имел доступа к ее медицинской карте. Вам следовало бы побеседовать с ее неврологом. Я же могу дать вам только теоретическое описание ее заболевания. Общее представление, которое не обязательно совпадает со случаем Муане.

– Я вас слушаю.

Он глубоко вздохнул:

– С точки зрения патологии Манон Муане страдает гиппокампальной амнезией, более упрощенно называемой антероградной…

– Гениально. Не могли бы вы перевести?

Даже не улыбнувшись, он продолжал:

– Эта амнезия характеризуется неспособностью больного фиксировать новые воспоминания. Чтобы не вдаваться в сложные объяснения, скажу, что страдающие ею пациенты могут выгуливать свою собаку по двадцать раз в день, не осознавая этого. Если они недостаточно организованны, им не удается вести нормальную жизнь. Они начинают совершать нелепые поступки. Например, принимать пищу два раза подряд, потому что забывают, что уже поели. Если вы сейчас вернетесь к Манон Муане, она вас не узнает.

Люси записывала ключевые слова разговора. Теперь поведение Манон, страх, который та испытывала в общежитии «Сен-Мишель», казались ей более обоснованными. Она спросила у специалиста:

– Что-то вроде болезни Альцгеймера?

Хардиф отрицательно покачал головой, то ли поцокав языком, то ли причмокнув:

– Этот ярлык навешивают на любые патологии, связанные с памятью… Нет, нет и нет… Болезнь Альцгеймера – это нейродегенеративная патология. Со временем личность деградирует вплоть до деменции. Что ни в коей мере не имеет отношения к Манон Муане. Она сохранила целостность своих умственных способностей, характер, энергию. А уж вы мне поверьте: чтобы убедить такую компанию, как «N-Tech», вложить деньги в клинику, эти достоинства были необходимы! На самом деле, своей относительной стабильностью она, безусловно, обязана тому факту, что другие ее памяти сохранились, потому что расположены в зонах, менее чувствительных к недостатку кислорода или глюкозы.

– Другие памяти?

Хардиф поднялся из кресла:

– В течение всего двадцатого века медицина никогда не делала различий между воспоминанием о том, что было приготовлено на ужин, и тем, как он был приготовлен. Однако эти два воспоминания стимулируют разные памяти, расположенные в различных зонах головного мозга. Но мне потребовалась бы целая жизнь, чтобы объяснить вам тайны, которые скрывает наш мозг… а у меня, увы, неотложные дела. Знайте только, что пациенты, страдающие подобными нарушениями, прекрасно помнят свое прошлое, по-прежнему умеют водить машину или играть на рояле и способны великолепно учиться. Но не могут ни запоминать лица, фразы, песни, ни заучивать жесты или приобретать автоматические навыки. Застегивать ремень безопасности, гасить свет, просыпаться и вставать, когда звонит будильник…

– Что-то вроде закрепления условного рефлекса?

– Совершенно верно, этот термин мы как раз и используем. Огромная проблема заключается в том, что этим людям вообще неведомо, что разрушены башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке или что папа Иоанн Павел II умер. Они живут в ускользающем настоящем, с постепенно исчезающим прошлым и будущим, которое является всего лишь иллюзией. Мне довелось видеть пораженного энцефалитом в результате вируса herpes simplex[7] больного, который был убежден, что живет в 1964 году, и не понимал, что его окружающие стареют. Он постоянно твердил одно и то же, не мог записать текст длиной в тридцать строк, не позабыв его начала, вел личный дневник, где отмечал все время одно и то же событие одной и той же фразой: «Я только что проснулся». Информация больше не сохранялась в его долговременной памяти, той, что отвечает за воспоминания, позволяет читать роман или смотреть фильм, не потеряв сюжетной нити.

– Вы хотите сказать, что… Манон может не знать, что ее собственная мать скончалась? Что она могла не запомнить глубоко затрагивающего ее события?

– Если это случилось после ее мозгового расстройства, то да. Как я уже попытался вам объяснить, в принтерах, печатающих воспоминания и называющихся гиппокампами, закончились чернила. Вы полицейский. Чтобы это понять, представьте, что она находится под постоянным воздействием бензодиазепинов, или ГОМК, наркотика, используемого насильниками. Выпейте два бокала шампанского, примите снотворное, и вы получите представление о том, что она испытывает ежесекундно. Все это чистая химия, то есть электричество: если перерезать кабель, ток перестает идти.

Люси мучительно силилась усвоить информацию, но этот феномен мозговой деятельности противоречил всякой логике. Что происходило, когда Манон пыталась связаться с матерью? Неужели она каждый раз заново узнавала о ее кончине? Заливалась ли она тогда слезами, пока не забывала о причине своей печали?