Микаэль Крефельд - За гранью Страница 5

Десять минут спустя Томас уже сидел на краю тротуара у входа в «Морскую выдру», приложив к распухшей щеке узелок из салфетки, набитой кубиками льда. Он слышал доносящиеся от угла улицы голоса рокеров, которые выкрикивали что-то обидное в адрес Йонсона и нескольких постоянных клиентов, ставших на страже в дверях.

Над Томасом склонился Эдуардо, разглядывая его через толстые очки.

– Какого черта, Томас? Что это на тебя вдруг нашло? – спрашивал он с акцентом, выдававшим его испанское происхождение. – Eres estupida?[8]

Томас потряс головой. От этого ему стало больно, и он пожалел, что пошевелился.

– Он попросил прощения? Попросил?

– А как же! Кулаком! Пять раз подряд, – ответил Эдуардо и взъерошил пальцами свои курчавые волосы.

Томас пожал плечами:

– Единственное, что я от него требовал. Он так и остался мне должен семьдесят пять крон.

Белокурая девушка дергала Эдуардо за рукав, говоря, что уже замерзла, стоя на ветру.

– Обойдешься без меня? – спросил Эдуардо Томаса.

Томас кивнул, кивок снова отозвался болью.

Потом он понял по голосам, что большинство посетителей возвращаются в зал, и неуверенно поднялся с асфальта.

– С меня причитается, – сказал он им и направился к двери.

Но тут он наткнулся грудью на выставленную ладонь Йонсона. Хозяин «Выдры» забрал у него салфетку с ледяными кубиками и сказал:

– Иди, Ворон, домой.

– Ты чего? Еще по одной рюмашке!

Йонсон только молча посмотрел на него, дожидаясь, пока последний гость не зашел в дверь.

Держась на почтительном расстоянии от канала, Томас плелся вдоль причалов. Он шел по тротуару, стараясь не ступать на булыжную мостовую, неровные камни которой отправили в воду уже немало пьяниц. Пивные на набережной закрывались, и на берегу канала царило оживленное настроение. На площади Кристиансхавн-торв такси были нарасхват: народ устремился через мост, чтобы попасть в ночные клубы центра. Томасу оставалось только перейти на другую сторону улицы, но тело его плохо слушалось и он боялся не рассчитать правильно расстояние до мчащихся по дороге машин. Одна уже загудела ему, он понял, что едва не попал под колеса, и припустил бегом, чтобы поскорей пересечь последнюю полосу. Перебравшись через площадь, он направился дальше, по улице Дроннингенсгаде, в сторону бывшего вала, рядом с которым находилась его квартира. Достав ключи, Томас взглянул на верхний этаж. В обоих окнах гостиной горел свет. Он поднялся на крыльцо и, остановившись перед дверью, ведущей в подъезд, увидел перед собой на стене домофон. Там была приделана маленькая карточка. «Томас Раунсхольт и Ева Киле» было написано на ней рукой Евы. Оставалось только вставить ключ в замок, но Томас передумал, повернулся и спустился с крыльца.

Он пошел по Софиегаде. Эта улица вела к каналу. В темноте виднелись яхты, и среди них – его собственная, с короткой мачтой для вспомогательного паруса и радаром наверху. Радар не работал, и парус на траулере он ни разу не поднимал, но мачта отличала его судно от других, так что, возвращаясь к себе после пьянки, Томас пользовался ею как верной приметой.

Пошатываясь, он спустился с причала на корму старой яхты фирмы «Гранд Бэнкс». Крышка люка, ведущего в трюм, отсутствовала. Осторожно обойдя отверстие, Томас подошел к каюте. Рванув заклинившую дверь, он выругался. Надо будет как-нибудь привести ее в порядок, подумал Томас, закрывая ее за собой. В каюте пахло плесенью и остатками пиццы из коробок, сложенных штабелем на покрытом пятнами диване. Не останавливаясь, Томас прошел через кухню к трапу, ведущему в спальню с водяной кроватью. Плюхнувшись на матрас, он закрыл глаза, слушая, как в иллюминатор барабанят капли начавшегося дождя. Палуба давно прохудилась, и скоро его начнет заливать. Надо было подняться и подставить под протечку в ногах ведро. Но Томасу неохота было двигаться. В данный момент его меньше всего заботило, что придется лежать в мокрых носках.

6

Маша сидела на черном кожаном диване, кутаясь в пелеринку, на коленях у нее лежала Лайка – собачка чихуа-хуа. Маша читала последнюю часть «Дочери драконьей ведьмы» – эта серия книг в жанре фэнтези ей очень нравилась. Стрелки часов уже подошли к десяти утра, а Игорь даже не позвонил, поэтому Маше никак не удавалось сосредоточиться на книге.

Но тут в замке повернулся ключ, и она услышала в передней голос Игоря. Лайка вскочила и громко затявкала. Маша шикнула на собачку, чтобы та не мешала ей расслышать, с кем Игорь говорит по телефону. Она разобрала только, что речь идет о продаже автомобиля. Это показалось ей странным, ведь Игорь до того любил свою машину, что дал ей человеческое имя.

Игорь вошел в комнату, но даже не поглядел на Машу. Не отрываясь от телефона, он стащил с себя тесную куртку.

– Да ну тебя, Януш! Мы же оба понимаем, что Лола стоит гораздо дороже, ты просто пользуешься тем, что я попал в трудное положение…

Игорь выключил телефон и бросил его на белый мраморный стол. Он был бледен как мел, под глазами набрякли мешки, а разило от него так, что запах можно было почувствовать, не вставая с дивана. Смесь алкогольных паров и пота напомнила Маше самых ужасных из ее клиентов. Лайка все продолжала тявкать, как ни старалась Маша ее успокоить.

– Где ты пропадал всю ночь?

Игорь только отмахнулся.

– Не сейчас, Маша, – сказал он, поглядев в ее сторону. – Сколько у нас есть наличных?

Не дожидаясь ответа, он нагнулся и перевернул набок одно из кожаных кресел.

– Что это ты задумал? – вскрикнула она.

Он ничего не ответил и молча вытащил спрятанный между пружинами и днищем белый конверт.

– Куда лезешь? Это мои деньги!

Он разорвал конверт:

– Мне придется взять их взаймы. Я вляпался в неприятности.

– Ты мне и без того должен пять тысяч. Где они?

Он быстро взглянул на нее:

– Ты ведь живешь тут, вообще-то, задаром.

– Ну, спасибо, Игорек! – ответила она иронически.

Вытащив деньги из конверта, он торопливо пересчитал купюры:

– Девятнадцать тысяч. Неужели у тебя нет больше?

Маша дрожала от возмущения:

– Ты, не сказав ни слова, прошлялся где-то всю ночь, а теперь явился и стащил у меня деньги. Ты что? Никак совсем одурел?

– Я же только взаймы. У тебя правда нет больше?

Отшвырнув конверт, он засунул пачку в карман.

– Нету! Ты все забрал подчистую. Доволен? – крикнула она.

Лайка, глядя на них, так испугалась, что соскочила с дивана и залезла под стол.

Он прижал ладони к лицу.

– А у твоей матери? Нельзя ли занять у нее? – спросил он, не отнимая рук от лица.

Маша так и подскочила:

– У мамы?

– Ну да, черт возьми! Сколько можно у нее одолжить?

Она расхохоталась ему в лицо:

– Тут тебе ничего не обломится. У мамы заработок – кот наплакал. Она же уборщица. Я сама каждый месяц даю ей денег.

– О’кей, – произнес он. – Как у тебя сегодня – назначено кому-нибудь? Будут клиенты?

– Пошел ты, Игорь, знаешь куда! Не твое дело!

– Извини, но у меня отчаянное положение. – Он посмотрел на нее с убитым видом. – Так как – будут или не будут?

Она уже чуть не плакала, мысленно проклиная его за безразличие.

– Разве ты не слышал, что я тебе сказала вчера? Я не хочу этим больше заниматься. Понимаешь ты или нет?

Он подошел и сел рядом с ней на диван:

– Ну да, ну да! Но ведь это же ты решила на будущее, а у меня речь о том, что сейчас.

– Сколько ты спустил?

– Ой много, – вздохнул он, повесив голову. – Очень-очень много.

Она хотела погладить его по голове, но он уже встал с дивана, подошел к мраморному столику, взял телефон и снова принялся названивать Янушу:

– Сорок кусков – и Лола твоя. Деньги мне нужны сегодня.

Он положил трубку и обернулся к Маше.

Она смотрела на него сердито. Сейчас он был похож на мокрую собаку. Совсем как Лайка после прогулки под дождем.

– Иди сюда, милый. Полежим.

– Попозже. Мне нужно позвонить.

Он ушел и закрылся в спальне.

Маша села с ногами на диван и подозвала Лайку. Собачка вернулась к ней на колени и, поворчав, улеглась. Она лизала хозяйке руки, пока та не шлепнула ее по морде. Маше не нравилось, что собачка взяла такую привычку. Бедный Игорь! Он, дурачок, думает, что всегда можно найти легкий выход. Пора им обоим со всем этим кончать, заняться чем-то другим. Пускай даже будет мало денег. Даже если ей тогда придется, как маме, идти в поломойки к датчанам, домохозяевам из пригородов Копенгагена, которые смотрят на нее сверху вниз. И что еще умеет Игорь, кроме как перегонять в Польшу ворованные машины да проигрывать в карты последние деньги?

Игорь вышел из спальни и снова сел к ней на диван.

– Ну как? Уладил?

Он тяжко вздохнул:

– Я вынужден просить тебя об огромной услуге.

– Это о чем же? – спросила она, насторожившись.

– Тот человек, которому я должен, сделал одно предложение, – сказал Игорь, не поднимая глаз.