Патриция Хайсмит - Сочинитель убийств Страница 5

– А хочешь, я спою «Острые Перчики»?

– Тогда она решит, что ты сошел с ума. Или, вернее, она это заметит.

Сидней понизил голос и все-таки допел свою песенку, не сводя глаз с Алисии.

– Я вижу, ты не в восторге от моего «пиццикато», – сказал он. – А ведь с моими словами песня стала бы в сто раз известней, чем сейчас. И уж точно заняла бы свое место в опереточном репертуаре вместе с ариями Гилберта и Салливана и даже наверняка вытеснила бы их.

Алисия улыбнулась, в глубине души сожалея, что он не выказывал такой же уверенности в собственных способностях сегодня утром. А Сидней в это время подумал, что под важным видом Алисии скрывался не особенно глубокий ум и что у него много замечательных идей и сюжетов, которые необходимо было бы обсудить, но о которых он, тем не менее, не мог поговорить с ней, так как ее это совершенно не интересовало. Когда он познакомился с ней, ему казалось, что раз она англичанка и говорит с другим произношением…

– Не знаю, готово мясо или нет, – проговорила Алисия, – не помню, когда я его поставила, в семь или в семь пятнадцать?

Выглянув в дверь столовой, Сидней спросил:

– Простите, миссис Лилибэнкс, какой ростбиф вы предпочитаете: с кровью или без?

Та улыбнулась:

– О, лучше с кровью.

– Прекрасно, именно таким он и будет. – Затем, обернувшись к Алисии, сказал: – Можешь выключать. Мы все любим мясо с кровью. Миссис Лилибэнкс, позвольте, я налью вам виски.

Сидней протянул руку, чтобы взять ее бокал, но старая дама остановила его: О, нет, благодарю. Мне уже достаточно.

Они уселись за стол. Полк-Фарадейсы принесли свои недопитые бокалы. Сидней разрезал мясо, Алисия проверяла, всего ли хватает на столе. Не успев сесть, она вдруг замечала, что не хватает ножа для масла или тарелочки для хлеба (она решила взять одну из-под цветочного горшка и вымыть, и ей пришлось дважды выходить на кухню. Все наперебой хвалили кулинарное искусство Алисии, а Полк-Фарадейсы сказали, что Сидней на этот раз превзошел самого себя в приготовлении салата.

– Это оттого, что я открыл сегодня новую баночку с розмарином, – скромно ответил Сидней, хотя розмарин он просто нарвал в саду.

Алекс и Хитти расспрашивали миссис Лилибэнкс о ее новом доме и полюбопытствовали, почему она решила поселиться в деревне. Она отвечала, что сделала это просто «ради удовольствия и смены обстановки». Она также рассказала, что ее дочь Марта обретается в Австралии, а внучка Присей хочет стать актрисой и живет в Лондоне, в Челси, в огромной квартире вместе со своими пятью друзьями. Миссис Лилибэнкс не преминула поведать и несколько забавных случаев из жизни богемного окружения своей внучки и в том числе историю, как Присей с друзьями затаскивали одного молодого человека в его квартиру на втором этаже, когда он по забывчивости оставил ключ внутри. Все эти истории встречались улыбками, и гости начали чувствовать себя более раскованно и решили, что миссис Лилибэнкс весьма современна для своего возраста.

Сидней же испытал даже некоторую зависть. Ему уже было двадцать девять лет, и казалось, что молодость его уже прошла, а вместе с ней и многое другое. Он мог узнать разные страны, а был-то лишь в Архангельске, где как-то оказался вместе с кораблем, и это не считая тех мест в Европе, где бывали и все. Теперь же, когда Сидней женат, все это стало невозможно. Когда женишься, становишься бедным как бы автоматически, даже если берешь за себя девушку не без гроша. Человека же холостого бедность не страшит, и он еще может что-то наверстать.

Но человек женатый – это конченый человек и в моральном и в материальном смысле.

Алисия, относя посуду со стола на кухню, уронила стакан, он упал на каменный пол. Сидней в это время засыпал кофе в кофеварку и вдруг обернулся в ярости:

– Сколько можно?!

Ты бьешь уже, кажется, шестой или седьмой стакан!

У него возникло неприятное ощущение, будто осколки впиваются в ноги, хотя ни он, ни Алисия никогда не ходили босиком по каменному полу кухни, да и он хорошо знал, что после уборки пылесосом на полу ничего не останется.

Алисия постаралась скрыть улыбку, непроизвольно появлявшуюся у нее на лице всякий раз, когда случались подобные сцены или когда она ошибалась.

– Мне очень жаль, что я тебя напугала, дорогой, но я купила эти стаканы совсем по дешевке во «Фраме». Совсем недорого.

Сидней взглянул в сторону столовой и понял, что миссис Лилибэнкс, которая уже встала из-за стола, слышала их маленькую ссору. Она улыбнулась ему. Весь остаток вечера Сидней изо всех сил старался казаться общительным, выказывая хорошее расположение духа. Когда миссис Лилибэнкс поинтересовалась его работой, он вкратце пересказал историю, над которой они с Алексом бились, и в результате неожиданно получил гораздо больше пользы, чем от двух с половиной часов, проведенных с Алексом.

– Чего вам не хватает, так это, возможно, некоторого элемента неожиданности, – сказала миссис Лилибэнкс, когда Сидней признался ей в том, что эта его работа ему не нравится. – Представьте, например, что первая татуировка не настоящая. Та, которая была у покойного. Просто ее нарисовали масляными красками. Впрочем, не знаю, как это может вам пригодиться в дальнейшем.

– Вы правы. Тут нужна какая-то неожиданность. Я подумаю. Нарисованная татуировка, гм…

Алисия поставила пластинку Синатры, и Полк-Фарадейсы стали танцевать.

– Надеюсь, миссис Лилибэнкс, эта музыка вам не помешает? – предупредительно спросила Алисия старую даму. – Можно было бы вынести проигрыватель и выйти всем на улицу, но начинается дождь.

Миссис Лилибэнкс отвечала, что музыка ей не мешает. Сидней сидел на полу возле стула миссис Лилибэнкс. Вдруг он резко поднялся и сказал:

– Миссис Лилибэнкс, не хотите потанцевать? (Играла как раз медленная очень музыка.)

– Нет, спасибо. Увы, у меня больное сердце. Из-за него я ползаю как улитка. Но, возможно, именно поэтому я переживу вас всех. (Ей казалось, что половина ее слов, заглушается музыкой.)

Тогда Сидней обнял Алисию, и они, медленно двигаясь по паркетному полу, стали удаляться. (Алисия свернула ковер.) Миссис Лилибэнкс отметила, что ковер был восточный и его купили, вероятно, потому что он соответствовал размерам гостиной. Закуривая последнюю из четырех сигарет, которые она положила себе выкуривать за день, она посматривала на молодых людей, не задерживаясь на каждом из них более нескольких секунд. Сидней показался ей человеком нервным, созданным скорее для того, чтобы стать актером, а не писателем. У него было очень живое лицо, и когда он смеялся, смех был настоящий, будто он веселился от всего сердца. Брюнет с голубыми глазами, такие встречаются среди ирландцев. Но сразу бросалось в глаза, что человек он несчастливый. Возможно, что из-за денежных затруднений. Алисия много беззаботнее, походит на избалованного ребенка, хотя, возможно, именно такая женщина ему и нужна.

Полк-Фарадейсы внешне более подходили друг другу – казалось, они больше ничем не занимаются, а только расточают похвалы друг другу и все время смотрят друг другу в глаза, точно только что познакомились и влюбились. У них уже трое детей, а кажется, будто совсем недавно расстались с детством. Хотя, сказала себе миссис Лилибэнкс, мы с Кливом были не старше, когда родились двое наших детей.

Миссис Лилибэнкс встала и поднялась на второй этаж, где нашла туалет. Проходя мимо кабинета Сиднея, она задержалась и заглянула туда: холодная комната, пустые, без картин, стены, стеллажи из белого дерева с книгами вдоль одной стены, обычный – не письменный – стол с зеленой пишущей машинкой, словарь, карандаши, стопка бумаги, за столом – окно без шторы. Смятый лист валялся радом с корзиной для бумаг. Спальня находилась слева от кабинета и имела более веселый вид. Миссис Лилибэнкс увидела большую продавленную кровать с синим покрывалом, банджо, косо висящее на стене над кроватью, полосатые обои с малиновым узором, абстрактные картины, написанные Алисией, комод, стул и перекинутые через его спинку полотняные брюки. На комоде – большой плюшевый заяц, похожий на те игрушки, которые Йрисси хранила с детства, и довольно красивое зеркало в серебряной рамке.

Миссис Лилибэнкс вошла в ванную комнату, которая располагалась между кабинетом и спальней. Здесь взгляд ее привлекли сиреневые полотенца, на каждом из которых было вышито по желтому цветку, фотография из журнала на стене. Кажется, она видела эту фотографию на обложке одного из номеров «Обсервер» за прошлый год: там группа студентов в канотье и с зонтами в руках, и один из них произносит фразу, обведенную в круг; фразу, которая заставила миссис Лилибэнкс сперва вздрогнуть, затем покраснеть и наконец улыбнуться. В сущности, это было довольно смешно. Миссис Лилибэнкс вымыла руки, продолжая рассматривать флаконы, стоявшие на стеклянной полке под аптечным шкафчиком. Духи, аспирин, йод, дезодорант, лак для ногтей, кисточка для бритья, тальк, шампунь, лекарство от зубной боли. Все это вызывало в воображении вид из окна какого-нибудь манхэттенского небоскреба. Она спустилась вниз. Увидев ее, Алисия предложила ей клубничного коктейля или еще одну чашечку кофе, но она вежливо отказалась.