Йен Фишер - Ночной консьерж Страница 5

Факт, не подлежащий сомнению, в этом деле был лишь один: Свен Ларсен пересек российскую границу на поезде «Хельсинки – Москва». Таможенники опознали бизнесмена по фотографии. Значит, вероятность того, что кто-то воспользовался его документами, отпадала. Он определенно въехал на территорию России. Далее в течение суток платежи по его кредитной карте были сделаны в двух московских бутиках, одном ресторане и одном ночном клубе. И все. С этого момента он будто растворился. Больше никаких следов Свена Ларсена ни в Москве, ни в России, ни где бы то ни было еще на земном шаре обнаружить не удалось. Мобильный телефон оказался заблокирован, и отследить сим-карту тоже не получилось. Пожилой вислоусый техник из шведской полиции устало объяснил Кристине, что так бывает, если сим-карта полностью уничтожена либо помещена в экранированный контейнер. Впрочем, усмехнулся он, это гипотетический вариант. На его памяти еще никому не пришло в голову поместить сим-карту в экранированный контейнер. «Это, барышня, у них, в Америке – ЦРУ и вечный шпионаж. А у нас – тихо… Европа».

Свен Ларсен имел репутацию человека скрытного, малообщительного, склонного к паранойе. Дела компании отнимали практически все его время. Кристина не помнила, чтобы он когда-либо обсуждал их с кем-то из членов семьи. Даже в период банковского кризиса 2001 года, когда крупные компании в считанные недели шли на дно, он на встревоженные расспросы домашних отделывался общими фразами, дескать, «все не так хорошо, как хотелось бы, но не так плохо, как могло бы быть».

Каждый месяц мистер Ларсен проводил в разъездах полторы-две недели, причем не всегда это были визиты в цивилизованные мировые столицы. У Стального Зуба, как называли Ларсена его партнеры, могли обнаружиться дела на африканском континенте или на одном из крошечных островов в Карибском море. Сферы его интересов были обширны и непредсказуемы. Он относился к той породе людей, кто, имея крупное дело, не теряет интереса к мелочовке, если чувствует, что она хоть с мизерной вероятностью способна повлиять на будущее. Он мог вложить деньги в ферму по разведению редкой разновидности крокодилов и через некоторое время полететь в Австралию для инспекции своей новой игрушки. Он охотно инвестировал, по его же собственному выражению, «в воспаленные умы фантазеров». В семи странах, которые по древней ханжеской традиции принято называть развивающимися, работали фонды Свена Ларсена, раздававшие денежные гранты ученым, писателям, изобретателям и прочим чудакам с развитым воображением. Он и сам много занимался странными опытами, как считали окружающие, – на грани науки и метафизики, но ученым себя не считал, а колдуном и подавно. Будущее – вот был его фетиш и его фантом. Что бы ни производили его компании, сам Ларсен был помешан на идее производства будущего. «Фантазии – наш основной ресурс. И что бы мы ни делали, мы делаем одно – создаем будущее». Так он любил говорить в интервью.

После развода с матерью Кристины десять лет назад он больше не женился. Периодически появлялся в свете с длинноногими топ-моделями, с актрисами из сериалов и начинающими певичками, но ни одна из них так и не смогла добиться статуса постоянной подруги капиталиста.

Впрочем, был один человек, который находился к мистеру Ларсену так близко, как ни одна женщина не могла даже мечтать. Этот человек должен был знать и наверняка знал о планах своего босса, его графике, встречах, маршрутах передвижения, счетах, расходах, – в общем, обо всем, включая состояние его медицинской карты. Старый Хенрик Ольгрем на протяжении последних двадцати пяти лет занимал в компании номинальную должность исполнительного директора. В действительности его обязанности были важнее и значительнее. Хенрик был помощником, секретарем, правой рукой и доверенным лицом Свена Ларсена во всех вопросах его бизнес-деятельности, да, пожалуй, и личной жизни.

Это Хенрик забил тревогу, когда два месяца назад, во вторник к полудню, босс не появился на совете директоров, который не мог пропустить ни при каких обстоятельствах. Хенрик сообщил в полицию, а из всех членов семьи первой позвонил Кристине, намекнув, что вопрос деликатный и панику раньше времени поднимать не стоит. Он же рассказал полицейским, что Свен Ларсен планировал провести уикенд в Москве и должен был оказаться в российской столице в субботу утром, проведя день пятницы в Хельсинки. Там была запланирована встреча с владельцами одной интернет-компании, которую он намеревался купить.

Шведская полиция установила факт пересечения Ларсеном российской границы. Затем в сотрудничестве с российской полицией началась кропотливая проработка следов, оставленных промышленником в Москве. Результаты обескуражили опытнейших следователей. Создавалось впечатление, будто солидный человек играл в нелепую шпионскую игру.

Были изъяты записи с видеокамер во всех четырех местах, где всплывала кредитная карта господина Ларсена. В этих файлах удалось обнаружить его отчетливые изображения. Он попадал в поле видимости камер, но почему-то всегда один. Было совершенно непонятно, кто его сопровождал, с кем он встречался в Москве, с кем общался и общался ли вообще.

У Марка Йове, руководителя стокгольмской следственной группы, этот факт вызвал большое недоумение. Один из лучших следователей Швеции, рекордсмен по количеству раскрытых дел и хронический астматик, инспектор Йове искренне полагал, что, прибыв в чужую страну – с деловым ли визитом или в туристической поездке, – невозможно обойтись без общения с местной принимающей стороной. Но камеры свидетельствовали объективно и беспристрастно: Свен Ларсен везде был один. «Вояж мизантропа» – так выразился Марк Йове, характеризуя эту поездку кому-то из сослуживцев.

Впрочем, один контакт видеокамера все же зафиксировала. В московском гламурном клубе «Famous» за столик к Ларсену подсела длинноногая брюнетка. Пообщавшись с ним в течение четырех с половиной минут, она встала и отошла от столика, подарив шведу на прощание воздушный поцелуй. Камера отчетливо передала лицо девушки, а московская полиция быстро установила ее личность. На допросе Мила Якунина, студентка третьего курса журфака МГУ, заявила, что «вообще-то это ее личное дело, но если старичок и правда пропал, она готова помочь чем сможет и, конечно, ничего скрывать не станет. Она уважает закон…». Рассказ ее был короток, как и общение с Ларсеном. По словам Якуниной, она подсела «к симпатичному папику» с целью предложить ему сексуальные услуги за вознаграждение. С ее же слов: «Он как-то неадекватно все воспринял… зашипел на меня, будто я не топ-модель, а вокзальная шлюха! И сказал, чтобы я убиралась. Зачем тогда ходить в клубы? Сидел бы в отеле и смотрел «Дискавери». И вообще, приличные туристы так себя не ведут!»

Был допрошен персонал бутиков, ресторана и клуба, который находился на рабочей смене в то время, когда шведский гость совершал там операции по кредитной карте. Вначале информация была обнадеживающей. Ларсена вспомнили двое продавцов из бутика, администратор ресторана и оба официанта – в ресторане и в клубе. Все они довольно подробно описали, что он делал, как разговаривал, в каком настроении находился. С их слов, он был спокоен и доброжелателен, в настроении его не было тревоги, опасений или подозрительности. Ничто не указывало на то, что мистер Ларсен втянут в какую-либо криминальную историю. Увы, на этом хорошие новости заканчивались. Никто из персонала не мог вспомнить, общался ли с кем-то шведский гость, с кем он приехал и уехал. Уличным видеокамерам не удалось заснять, как Ларсен выходит из автомобиля или садится в него. Московские коллеги прокомментировали это, извиняясь: «Что вы хотите? У нас пробки кругом… Народ у клубов паркуется как попало, некоторые машины за квартал бросают. Боремся мы с этим, боремся, как умеем!»Если следовать фактам и придерживаться объективности, у Марка Йове не было причин выражать недовольство сотрудничеством российской стороны. Тем более упрекать их в халатности, непрофессионализме или – боже упаси! – в саботаже. И все-таки чутье подсказывало опытному полицейскому, что не все так прозрачно в стране Толстого и Салтыкова-Щедрина, где полицейские столетиями были не до конца откровенны даже с собственным начальством. Что-то беспокоило Марка Йове. Но он пока не мог понять, что именно.

Глава вторая

Самолет слегка тряхнуло в воздушной яме. Хвостовая часть завибрировала, зажглось табло «Пристегните ремни», бодрый голос стюардессы сообщил, что они вошли в зону турбулентности. Кристина, не отрываясь, следила, как капля рома, выплеснувшаяся ей на грудь, перекатывается теперь из стороны в сторону по бледной коже, изо всех сил стараясь сохранить целостность.

Кристине этого никогда не удавалось. С раннего детства она чувствовала себя трансформером, собранным из разных, слабо подходящих друг к другу частей, будто взятых из игрушечных конструкторов. Иногда это вводило ее в ступор. Иногда заряжало игривым азартом, будто она шпионка, которая работает в чужой стране, под чужим именем и ежеминутно должна думать о конспирации. Детство представлялось Кристине чередой побед и преодолений. В первую очередь – побед над собой. Каждый день ставил перед ней планки, которые необходимо было перепрыгивать, каждый день подставлял подножки и звал к новым достижениям. В этом была заслуга отца. Его коварство и эгоизм. И ее проклятие. Так думала Кристина.