Курт Эйхенвальд - Песочные замки Уолл-стрит. История величайшего мошенничества Страница 5

Пискителли никогда не просматривал объемистые, набранные мелким шрифтом юридические документы товариществ. На это у него не было ни времени, ни желания. По примеру большинства других брокеров Пискителли изучал рекламные материалы, опять же предоставляемые фирмой. Считалось, что все юридические тонкости регистрационных документов товариществ изложены там простым понятным языком. От Пискителли требовалось лишь пересказать содержание рекламы своим клиентам. Товарищества, рассказывал он, предоставляют возможность безопасных инвестиций, а некоторые из них столь же надежны, как сертификаты или банковские депозиты. Инвесторам гарантирована солидная прибыль, ведь доходность товариществ достигает 13–19 %, причем часть денег не облагается налогом. Мало кто из клиентов мог устоять против такого соблазна. К 1988 г. суммарная стоимость долей товариществ Pru-Bache, проданных Пискителли друзьям и клиентам, перевалила за 9 млн долл. Рекламные материалы так заманчиво расписывали выгоды этих инвестиций, что Пискителли, не удержавшись, приобрел несколько для себя.

Однако с конца 1980-х гг. стало твориться что-то ужасное. Товарищества Prudential-Bache начали разваливаться как карточные домики, и первым – самое крупное, VMS Mortgage Investment Fund. Средства этого товарищества были размещены в недвижимость и гарантировали инвесторам высокую прибыль в течение трех лет, а затем полную окупаемость первоначально вложенного капитала. Но вместо этого VMS Mortgage просто лопнуло. Ни о какой некогда гарантированной прибыли больше не шло и речи, а львиная доля основного капитала бесследно исчезла. Многие друзья Пискителли, лишившись гарантированного дохода, вдруг с ужасом поняли, что придется оформлять вторичную закладную на свои дома – иначе они не могли бы продолжать жить на заслуженном отдыхе. Узнав об этом, Пискителли стал названивать в Нью-Йорк директорам Pru-Bache, требуя объяснить, что происходит. Увы, он был всего лишь одним из сотен издерганных, раздраженных брокеров компании по всей стране, ежедневно осаждавших головной офис звонками. Кончилось тем, что в Нью-Йорке просто перестали снимать трубку.

Вскоре у Пискителли начались боли в груди, сменившиеся изнурительными мигренями. Чтобы как-то утихомирить боль, он глотал по восемь таблеток аспирина, но это не помогало. Головные боли лишь усиливались. Потом пришел черед других товариществ, они появлялись одно за другим, и Пискителли дни напролет объяснялся с разъяренными клиентами, одновременно предпринимая отчаянные попытки склеить свою разладившуюся личную жизнь.

Люди, когда-то бывшие его друзьями, теперь подавали в суд на Pru-Bache и на него, Пискителли. Из-за неврозов и постоянного беспокойства его брак распался, а заработок скатился до жалких 20 тыс. в год. Несколько раз он получал анонимные телефонные звонки с угрозами убить его. Всерьез опасаясь за свою жизнь, Пискителли приобрел пистолетик 25-го калибра и мощный «магнум» калибра 0.357. Выходя из дома, он теперь всегда имел при себе заряженное оружие, чтобы защититься от тех, кто некогда были его близкими друзьями.

К 1993 г. здоровье Пискителли настолько ухудшилось, что он не мог больше работать. Мысли постоянно путались, он никак не мог сосредоточиться; он вечно пребывал в раздражении и был не в силах совладать с собой. В мае того года он был вынужден взять отпуск по нетрудоспособности. Один из врачей Prudential позже поставит ему диагноз «глубокая депрессия», развившаяся на почве постоянного беспокойства из-за финансовых неурядиц товариществ. Несчастный брокер никак не мог смириться с тем, что фактически предал доверившихся ему людей и сам пал жертвой предательства своей компании.

Пискителли снова перевел взгляд на зеркало. Он увидел, как слезинки, сбегая из его глаз, стекают на ствол револьвера, все еще зажатый у него во рту. Снова этот приступ безудержного неконтролируемого плача! Пискителли разжал губы, вытащил изо рта револьвер и стер с него потеки слез. Затем повернулся, чтобы убрать оружие в шкаф.

Не первый раз он ощущает во рту металлический привкус от зажатого в зубах дула. Он уже подходил к последней черте. И не сомневался, что еще раз сделает это.

Может быть, настанет момент, когда иначе он поступить не сможет.

Но – не сегодня, нет, не сегодня.

Легкими шагами, почти незаметно, на заре 1990-х правда начала постепенно проступать на поверхность. Сначала прозрели единицы, потом сотни. Потом счет прозревших пошел на тысячи, потом – на сотни тысяч. В каждом штате, в каждой стране мира все больше людей с горечью убеждались, что стали жертвами самого небывалого мошенничества из всех, что когда-либо преподносила инвесторам Уолл-стрит.

При поистине беспрецедентных масштабах аферы ее состряпали не теневые дельцы Уолл-стрит, торгующие грошовыми акциями или сомнительными сберегательными и заемными схемами. Это еще как-то можно было бы понять. Но нет, жульническая схема вызрела в нью-йоркской штаб-квартире одного из светочей американской брокерской индустрии, инвестиционного гиганта, само имя которого олицетворяло его главные моральные ценности – надежность и честность, – Prudential-Bache Securities (prudential – благоразумный, предусмотрительный. – Прим. пер.).

Цена мошенничества как в финансовом исчислении, так и с точки зрения поломанных человеческих судеб столь огромна, что не укладывается в сознании. Prudential-Bache создавала рисковые товарищества, которые «тянули» более чем на 8 млрд долл. и продавались инвесторам как надежные и безопасные. Но настал момент, и товарищества стали лопаться одно за другим. А между тем, даже когда они потеряли внушительную часть своей стоимости, инвесторы даже не подозревали об этом, оставаясь в блаженном неведении. Каждый месяц в сотнях финансовых отчетов Prudential-Bache беззастенчиво врала им, скрывая реальную стоимость инвестиционных портфелей товариществ и внушая, что они ни на йоту не обесценились. Таким образом, более десятка лет Prudential тайно чинила вред инвесторам – подобно вялотекущей простуде, что исподволь подтачивает организм, пока не разовьется в неизлечимый недуг.

В итоге Prudential-Bache разрушила финансовое благополучие такого огромного количества людей, какое не снилось ни одному мошеннику прошлого – ни брокерским фирмам, ни банкирам, ни трейдерам. Сотрясавшие в 1980-х гг. Уолл-стрит громкие скандалы вокруг злоупотреблений инсайдерской информацией и торговли «мусорными» облигациями по размерам финансового ущерба не шли ни в какое сравнение с тем, что нанесли инвесторам предательские, нечистоплотные дела Prudential-Bache. Однако крики влиятельных корпораций и институтов о бедах, которые причинили им те неприглядные скандалы, разносились по всей стране, тогда как вскрывшиеся аферы с товариществами не вызвали никакого общественного резонанса – у финансово неискушенных жертв преступлений Prudential-Bache слишком долго не было авторитетных юристов, которые могли бы отстоять их права. Брошенные на произвол судьбы, они поодиночке залечивали свои раны, которых общество годами не замечало или не желало замечать. Преступные деяния Prudential-Bache уже не составляли тайны, когда перед тысячами бедолаг – ее клиентов возникла реальная перспектива распроститься со своим жильем, своими пенсионными сбережениями или надеждами дать детям достойное образование. Мелкие инвесторы, которые десятилетиями по крохам собирали свои скромные капиталы, вынуждены были объявлять о банкротстве. Тысячам брокеров, не жалевших сил на благо Prudential-Bache, достались в удел поломанная карьера, подорванное здоровье и разрушенная жизнь, хотя зачастую их вина состояла всего лишь в том, что они легкомысленно пересказывали клиентам ложь об инвестиционных схемах, которой накачивали их в компании. А между тем другие, поддавшиеся бушевавшей в Pru-Bache вакханалии алчности, не гнушались нарушать законы о ценных бумагах и элементарный здравый смысл, «сливая» портфельные средства самых пожилых пенсионеров в инвестиционные схемы, которые сулили им самые высокие комиссионные.

Масштабные жульничества, начавшись на заре 1980-х гг., принесли Prudential-Bache более миллиарда долларов в виде вознаграждений и комиссионных за продажу товариществ. В эпицентре скандала оказалось особо не афишировавшее себя подразделение – отдел прямых инвестиций (Direct Investment Group). Потоки наличности от доходного бизнеса отдела в изобилии притекали в руки высокопоставленных корпоративных руководителей, сделавшись для них чем-то вроде личных копилок. Эти деньги бесконтрольно транжирились, ими оплачивался королевский образ жизни верхушки Pru-Bache и даже сексуальные излишества, которые позволяли себе топ-менеджеры. Шикарные лимузины, коллективные оргии, увеселительные вояжи за рубеж под видом командировок – все это стало привычными атрибутами повседневной жизни высшего руководства компании. И никого не смущало, что эти роскошества оплачиваются деньгами клиентов.

Присмотр за этим «печатным станком для денег» осуществляла кучка топ-менеджеров, которые не гнушались подтасовывать информацию или попросту игнорировать возникающие на их пути проблемы ради того, чтобы построить свои личные финансовые империи. Ясно, что в одиночку никто из этих деятелей не смог бы причинить такого масштабного ущерба, какой причинила Prudential-Bache, зато все вместе, объединенные своими порочными слабостями и ненасытными аппетитами, они толкали компанию к пропасти. Во главе отдела, ведавшего товариществами, стоял Джеймс Джей Дарр, занявший этот пост в 1979 г. после того, как предшественник был уволен за отказ заключать сделки сомнительного свойства. Под «чутким» руководством Дарра в отделе прямых инвестиций пышным цветом расцвело взяточничество и он превратился в настоящую мишень для обвинений в коррупции.