Мартин Лэнгфилд - Ларец Зла Страница 5

— Во всей Англии, если верить путеводителю, есть только четыре круглых храма, — негромко сказала Кэтрин. — Все они были возведены в двенадцатом столетии для путников, жаждавших Божьего утешения в дороге. Их построило так называемое Братство Гроба Господня, тамплиерская секта, о которой, кроме сего факта, больше ничего сейчас не известно. Ну скорее всего это были храмовники, возвращавшиеся из крестовых походов в Палестину. Так! Я думаю, без моего конверта нам уже не обойтись.

Она передала ему фонарь, а сама достала карточку, скрепленную сургучом, сломала печать и, развернув лист бумаги, прочитала:

Ищи святую птицу. Вспомни, как ее зовут и в чем природа ее святости. Запомни те слова, которые она тебе скажет.

— Он что, хочет, чтобы мы взломали церковный замок?

Роберт пожал плечами, а потом показал на испещренные барельефными рисунками и надписями колонны входной арки, на которые они в первую минуту не обратили внимания. Вернувшись ко входу, они внимательнейшим образом обследовали эти колонны, но никакой птицы так и не отыскали. Недоуменно переглянувшись, вновь обошли церковь и вскоре оказались на заднем дворе, застроенном приделами, возведенными, очевидно, гораздо позже, чем главное здание. Здесь же оказался и почти современный викторианский особнячок из красного кирпича, приютивший, если верить вывеске, студенческий диспут-клуб под названием «Кембриджский союз».

На задней стене церкви выделялось своими особенно внушительными размерами витражное окно с изображением Распятия. Кэтрин поднесла к нему фонарь, и они рассмотрели его сверху донизу, но ничего, кроме нацарапанной на стекле даты «1942», не нашли.

И вдруг за их спинами раздался мужской голос, поразивший обоих как громом:

— Стекло вылетело во время авианалета в войну, и его потом восстанавливали.

Кэтрин непроизвольно вскрикнула и повисла на руке у Роберта, а тот, совсем позабыв о данном обете молчания, зло крикнул во тьму:

— Кто этот чертов сукин сын?! Меня чуть инфаркт не хватил, черт бы вас побран!

— Прошу прощения в таком случае, — послышался из тумана голос.

В следующее мгновение они увидели перед собой высокого мужчину в брезентовом плаще и веллингтоновских сапогах. Лицо его было скрыто под надвинутым на нос капюшоном.

— Кто вы?

— Всего лишь сторож. Люблю, когда на территории порядок и чисто прибрано. Вы, студенты, задаете мне работенки… Между прочим, у вас самих вид сейчас тоже не особенно приветливый. На вечеринку собрались?

— Позже, — отозвалась наконец успокоившаяся Кэтрин.

— А что вы тут делаете в такой час? Что-то ищете? Вам нужна помощь? — Судя по голосу, ему было примерно за пятьдесят. Произношение казалось нездешним, и речь была слишком «чистой» для банального церковного сторожа.

— Видите ли… — неуверенно начала Кэтрин. — Вам тут святые птицы на глаза, часом, не попадались?

— А как же! — тут же отозвался он. — Благочестивый Пеликан.

— Что-что, простите?

— Он нарисован на одном из витражей. На фасаде, прямо над аркой. Когда будете возвращаться к калитке, увидите. Только поднимите фонарь повыше. — С этими словами сторож вновь испарился в тумане. Кэтрин, приподнявшись на цыпочках, шепнула Роберту прямо в ухо:

— А знаете, мой добрый сэр, еще пять минут назад у меня действительно было одно тайное желание, связанное с этим местом… Но этот чертов сторож все испортил!

Она негромко прыснула. Роберт тоже, не выдержав, хмыкнул.

— Считайте, что я не слышала, как вы с ним ругались, и ваш обет молчания ничем не был нарушен. Пойдем к Пеликану.

Они вернулись к парадному входу и вновь наткнулись на сторожа — тот застыл как статуя на нижней ступеньке крыльца, скрывшись под широким зонтом. Одна рука его была вскинута вверх, словно он хотел что-то показать Роберту и Кэтрин.

— Посветите вон туда, — велел он.

Приблизившись и подняв фонарь, молодые люди наконец увидели Пеликана, хотя, если честно, ни за что не догадались бы, что это он, если бы специально его не искали. На багрово-красном фоне стекла выделялось маловразумительное белое пятно. Лишь подойдя вплотную и запрокинув голову вверх, Роберт различил изгиб длинной шеи, мешок гигантского зоба и одно крыло — изломанными и хищными очертаниями эта птица больше смахивала на волшебного дракона.

— О Боже! — вдруг воскликнула Кэтрин. — Да вы только взгляните на это! Он же выклевывает собственное сердце!

Приглядевшись, Роберт вынужден был с ней согласиться. Толстый кривой клюв был наполовину погружен в зияющую красным рану на груди. Они обернулись на сторожа.

— Он накормит этим своих птенцов, — профессорским тоном изрек тот. — Это Благочестивый Пеликан, потому-то его так и назвали. Его поступок сродни поступку Христа, который поднялся на крест во имя всех людей. Вон, взгляните! Там, справа, изображены гнездо и детеныши.

Кэтрин чуть переместила фонарь в ту сторону, куда на сей раз показывал им сторож: под самым гнездом Пеликана тускло отсвечивала на стекле какая-то надпись.

— Ага, а вот, стало быть, и искомые слова, которые должна была сказать нам святая птица, — пробормотала Кэтрин. — Черт, они же написаны на внутренней стороне стекла, а снаружи это выглядит сплошной абракадаброй! Эй, волшебник, куда вы задевались? Перепишите их точь-в-точь, а потом мы с ними разберемся. Не взламывать же из-за этого двери.

— Я избавлю вас от этого греховного соблазна, — вновь подал голос сторож. — Надпись гласит следующее: «Hic est enim sangus meus novi testamenti…» Дальше пропущенное слово, а в конце: «Peccatos». Пропущенное слово затерлось, его никак не разобрать ни снаружи, ни изнутри. Как у вас с латинским?

— Мой на ладан дышит, — тут же ответила Кэтрин со вздохом.

— Вообще-то по правилам надо было написать «Sanguis», а не «Sangus». Да и вторая часть фразы, на мой взгляд, имеет искаженный смысл. Но не в этом дело. Я предлагаю свой вариант смысловой подстановки вместо пропущенного слова: «Во искупление».

— Почему? — спросил Роберт.

— Вы поймете почему, как только я переведу значение всей фразы. «Вот кровь моя — Нового Завета <во искупление> грехов». Теперь понятно?

Роберт записал в своем блокноте услышанное изречение и кивнул.

— Молодой человек, вы не очень-то разговорчивы, когда не ругаетесь. Гляньте-ка поверх Пеликана.

Кэтрин вновь подняла фонарь над головой, и они вгляделись вверх, где можно было различить красно-белый купол.

— Иерусалим, — кротко проговорил сторож. — Изначальный храм Гроба Господня, воздвигнутый над могилой Христа. Как видите, он круглый.

— Вы были очень любезны, — сказала Кэтрин, вновь взяв Роберта под руку. — Спасибо за помощь.

— Благочестивый Пеликан, — торжественно произнес сторож. — Образ его весьма популярен в геральдике: птица, выгрызающая собственное сердце, чтобы накормить детенышей. Самопожертвование в чистом виде. Трудно сказать, откуда этот образ списан — возможно, с какой-то реальной птицы, которая по неизвестной причине ранила себя своим клювом. Может быть, у нее была чесотка. Но версия, ставшая ныне почти канонической, гораздо красивее, согласитесь, она придает всему высокий символический смысл. Вы, кстати, сами-то исповедуете веру Христову?

Глаза его по-прежнему были скрыты под капюшоном, но Роберт догадался, что тот смерил снисходительным взглядом их шутовские наряды.

— Отчасти, — нагловато ответила Кэтрин. — Прошу прощения, но нам пора. Еще раз спасибо.

Сторож учтиво поклонился и произнес:

— Кто знает, может, нам еще суждено повидаться.

Кэтрин чуть вздрогнула от этих слов и решительно потащила Роберта к калитке. На прощание Роберт обернулся и увидел полуразмытую туманом фигуру высокого сторожа, замершего перед витражным окном с Благочестивым Пеликаном.

Нью-Йорк,

25 августа 2004 года

Адам Хейл неподвижно стоял перед столом из слоновой кости — такие могут позволить себе держать в переговорных комнатах далеко не все компании, — за которым восседали трое светловолосых мужчин, и буквально кожей чувствовал, как цепенеет от страха. Все трое были в строгих костюмах с благородным отливом, у всех троих были простые, но очень дорогие запонки и перстни-печатки. Встретив такого человека на улице, невольно посторонишься, ибо сразу поймешь — он облечен большой властью.

— Адам Хейл! Мы счастливы, что вы сочли возможным принять наше приглашение, — торжественно произнес самый высокий из этой троицы.

— Как вы понимаете, у меня не было особого выбора…

— Вы правы. И все же мы рады видеть вас.

Встреча происходила в Эмпайр-стейт-билдинг, на семьдесят восьмом «офисном», этаже.

— Присаживайтесь, мистер Хейл.

— Я предпочитаю разговаривать стоя.

— Как пожелаете.