Илья Деревянко - Смертник Страница 5

«...В древности в Европе существовали королевские рода, придававшие особое значение чистоте своей крови. Династические браки, однако, приводили к вырождению. Например, к гемофилии. Эта проблема, кстати, всегда возникала у изолированных этносов. Чтобы выбраться из лабиринта деградации, монархи древности использовали в ритуалах кровь молодых и сильных людей. Потом пришло христианство. Языческие рода либо отвергли истинную веру, либо приняли ее лицемерно. Преследуемые церковью, они были названы «черными родами». Одной из точек локализации «черных родов» считается Трансильвания. В средневековой хронике, датированной 889 г., о венграх пишется: «Они едят, как говорят... сырое мясо, пьют кровь и в качестве целебного средства глотают куски разрубленного сердца своих пленников». Возможно, самым знаменитым вампиром является трансильванский господарь Влад Дракула. В официальной истории он борец с турецкими завоевателями и национальный герой Румынии (к которой ныне относится Трансильвания). Влад Дракула (как и многие другие представители «черных родов») прославился отвагой и беспредельной воинской жестокостью. Специалисты признают эти качества следствием ритуальной антропофагии – поедания печени, сердца и питья крови поверженного врага... Свирепой доблестью отличался и «черный род» баронов Унгернов-Штернбергов (эта фамилия указывает на происхождение из Венгрии, к которой исторически относилась Трансильвания). Последний представитель рода, царский офицер, ставший в 20-е годы правителем Монголии, полностью подтвердил репутацию рода...

С приходом христианства «черные рода» подвергались гонениям. Сильно поредевшие, особенно во времена инквизиции, эти сообщества начали постепенно строиться – не только по принципу родовых связей, но и как некровные братства»[12].

Меня заколотил озноб, в глазах помутилось, горло пересохло. Неужто бес, являвшийся во сне в обличье бабы с портрета, говорил правду? Неужто мои предки и впрямь были вампирической пакостью, убийцами-садистами? Барон Унгерн... Насколько мне известно, его шлепнули в 1921 году, а потомства он не оставил. Но это официальная версия, в действительности же кто знает?! Кое-как справившись с волнением, я заглянул в комментарии к главе и прочел следующее: «...с помощью исследователя современных деструктивных культов А. Алексеевского мне (Юрию Воробьевскому. —И. Д.) удалось встретиться с представителем такого рода в нашей стране. Он покинул это сообщество и сейчас замаливает свои грехи. По его словам, существование «черного рода» никогда не будет попущено, если хотя бы в нескольких поколениях один человек обратится к богу. Вся родня, однако, отворачивается от него. Дети моего собеседника, которых ему не удалось крестить, разлучены с отцом и по сути являются заложниками колдовского семейства. Потомству в «черном роде» придается большое значение. В ходу клановые браки, когда такие специфические семьи стремятся породниться, сконцентрировав свои качества в наследниках. Подобные семейства знают друг друга не только в масштабах страны, но и далеко за ее пределами»[13].

Я закрыл книгу, поставил обратно на полку и тяжело опустился в кресло. В ушах звучал противный голос беса – «Человек из черного рода... Человек из черного рода... Человек из черного рода». Я встряхнул головой, отгоняя наваждение, усилием воли взял себя в руки. Возможно, нечистый дух врет. Демоны – лжецы известные! Если же нет... Пес с ними!!! «Лишился почвы под ногами... Опомнись, пока не поздно!..» Хрена вам, сволочи! Не дождетесь! Не собираюсь отдавать свою душу в ваши грязные лапы! Я широко перекрестился и бережно поцеловал медный нательный крестик. Недавние страхи, растерянность, отчаяние утихли.

– Надавить на психику решили?! Ладно, гады, я вам устрою! Уж теперь точно пойду до конца. Из принципа!

– С кем ты разговариваешь? – спросил, заходя в комнату, заспанный Витька...

К Валентининому дому мы подъехали около девяти утра. Она жила в старой, ветхой пятиэтажке, покрытой лохмотьями облупившейся желтой краски. Подъезды тут, видимо, отродясь не убирали. На лестнице воняло мочой, подгоревшей кашей и еще какой-то гадостью. Вместе с Колесовым я поднялся на третий этаж, остановился у квартиры № 15 и прислушался.

– Верка, сука, куда пузырь сныхала? – доносился из-за противоположной двери сиплый, пропитой мужской голос. – Добром прошу, отдай, падла! Или урою, блин!

– Знать ничего не знаю! Сам, поди, вчера вылакал! – визгливо оправдывалась Верка.

– У, змеюка подколодная! Уморить меня желаешь! – гулко кашляя, негодовал мужчина. – В харю дам!!!

«Соседям явно не до нас. Для них сейчас весь мир сконцентрировался вокруг пузыря», – подумал я, вынимая из кармана набор отмычек. Замок сопротивлялся недолго. Спустя две-три минуты дверь со скрипом отворилась. Изнутри пахнуло тяжелым духом давно не проветриваемого, нежилого помещения. Квартира состояла из трех комнат, заставленных дорогой, но неухоженной, запыленной мебелью. В первых двух, несмотря на тщательный обыск, ничего заслуживающего внимания найти не удалось, зато в третьей... В третьей, в ящике письменного стола, лежала пачка размноженных на ксероксе сертификатов на вывоз человеческих органов за рубеж. Приклеив такую бумажку на специальный чемоданчик с, допустим, печенью или почкой, можно пройти беспрепятственно через таможню в аэропорту[14]. Мне сделалось дурно. Пошатнувшись, я оперся рукой о стену. Если исчезновение ребенка и грязный «бизнес» Валентины связаны между собой, то...

– О нет! – вскричал Колесов, рассмотрев сертификаты. – Только не это!!!

Витькино лицо позеленело. Волосы на голове встали дыбом. Казалось, его вот-вот хватит инфаркт.

– Ты был прав, Олег, прав насчет поганой суки Вальки! Господи, каким я был идиотом! – болезненно простонал он. – Теперь все потеряно! Все!!!

– Вовсе нет. Времени прошло не так много, – опомнившись от шока, попытался успокоить я Колесова. – К тому же отнюдь не факт, что девочку собираются использовать в качестве донора. – Здесь я, признаться, сознательно покривил душой, как тот врач, который уверяет безнадежного ракового больного, будто бы опухоль у него доброкачественная и ничего страшного не предвидится. Витька, однако, ухватился за мои слова как утопающий за соломинку.

– Ты уверен? – выдохнул он.

Я кивнул.

– Слава Богу! – расслабился Колесов. – Слава Богу!

– Давай продолжим обыск, – сменил я тему разговора. – Мы же собирались отыскать какую-нибудь зацепку.

– Да, да, конечно. – Витька принялся лихорадочно выворачивать наизнанку содержимое платяного шкафа, а я занялся книжными полками... Зацепка обнаружилась лишь к исходу второго часа поисков. Она представляла собой полароидную фотографию, изображающую Валентину в летнем платье, стоящую в обнимку с бородатым мужчиной лет пятидесяти. На фоне белого трехэтажного здания, окруженного пышным садом. Надпись на обороте гласила: «Валечке от дяди Миши. Усадьба Заречное. 20.07.1997».

– Что это такое? – удивился Колесов.

– Частная загородная клиника профессора Седюка Михаила Борисовича, – пояснил я. – Расположена приблизительно в десяти километрах отсюда. А на фотографии он сам, собственной персоной.

– Откуда ты знаешь?

– Потом объясню. Поехали! Не стоит терять даром времени!

Мы вышли на лестницу. За дверями соседней квартиры слышались треск ломаемой мебели, звонкие шлепки, мужской мат и женский визг. Вероятно, давешняя Верка получала от своего сожителя в харю за «сныханный пузырь».

– Праздник жизни в полном разгаре! – вымученно усмехнулся я. Вымученно, поскольку в душе царил ад кромешный. Дело в том, что я отлично знал, кудамы отправляемся.

ГЛАВА 4

Говорят – время другое. Не интересами и болью России живет сегодня русский человек, а личным, корыстным интересом выжить... Если так будет продолжаться и дальше, мы как народ погибнем, без войн и завоеваний, захлебнувшись в собственной мерзости...

Три с лишним года назад я уже имел сомнительное удовольствие пообщаться с господином Седюком. Колька Свиньин по прозвищу Фунтик из нашей бригады попал в автомобильную катастрофу неподалеку от вышеупомянутой клиники. При явном попустительстве местной милиции его отвезли почему-то туда, а не в обычную больницу. Мы узнали об этом от подопечного коммерсанта, оказавшегося свидетелем происшествия, и не мешкая помчались разбираться в случившемся. Надо отдать должное: Клим, невзирая на все свои недостатки, ребят в беде никогда не бросал. Сашка хорошо помнил одну простую истину: «Как аукнется, так и откликнется»! Почему, скажем, погиб известный авторитет Жаба? Да потому, что нагадил собственным друзьям выше крыши! Впрочем, я отвлекся... На въезде в клинику стоял охранник – мордастый бугай «семь на восемь» – и долго не хотел ни пропустить нас внутрь, ни даже вызвать начальство. В конце концов я, озверев, сунул ему в рыло дуло пистолета и предупредил: «На раздумье пять секунд. Потом башку снесу. Не искушай судьбу, кабанчик!» Только после этого мы получили возможность встретиться с доктором Седюком.