Фрэнк Фелитта - Похоронный марш марионеток Страница 5

Полицейский специалист по замкам вставил отмычку, немного повертел ею и открыл дверцу. Толпа ахнула и возбужденно зашумела, радуясь тому, с какой легкостью, оказывается, можно открыть машину. Некоторые были готовы аплодировать. Одна женщина с фотоаппаратом сделала снимок.

На смену специалисту по замкам Сантомассимо жестом подозвал дактилоскописта. Маленький, изрядно полысевший ветеран полиции с черной сумкой, вооруженный порошком и кисточкой, не замедлил появиться и тут же приступил к делу. В секунду ручка дверцы покрылась тонким слоем порошка. Когда он сдул порошок, на ней отчетливо проступили отпечатки пальцев.

Сантомассимо натянул белые хлопчатобумажные перчатки и, стараясь не задеть отпечатков, открыл дверцу машины. «Кадиллак» огласил окрестности пронзительным воем. Толпа отпрянула, но затем, смущенно хихикая, обступила машину еще плотнее. Сантомассимо наклонился к приборной доске и отключил сигнализацию.

В салоне было душно, но очень уютно. Усевшись на место водителя, он ощутил удовольствие от роскоши, которую источали мягкая кожа сиденья и хромированная отделка. Стоило прикоснуться пальцем к бардачку, и он открылся. Внутри лежала толстая матерчатая папка. Сантомассимо раскрыл ее. В ней были техпаспорт, руководство по эксплуатации машины, страховой полис и бланк регистрации транспортного средства. Сантомассимо перевернул бланк.

Уильям Хасбрук, Плантейшн-Драйв, 2334, Пасифик-Палисейдс, Калифорния 90053.

«Хороший адрес, — подумал Сантомассимо. — Под стать машине».

— Распорядись, чтобы увезли труп, пока толпа глазеет на «кадиллак», — прошептал он, обращаясь к сержанту Бронте. — И пусть поставят ограждение вокруг машины.

— Хорошо, сэр.

— Сделаешь это, и поедем в Палисейдс.

Бронте кивнул и усмехнулся. Стараясь не привлекать внимания, он протиснулся сквозь толпу зевак и направился отдать распоряжения детективу Хейберу. Сантомассимо остался сидеть в машине, делая вид, что продолжает осмотр, пока не увидел, что Бронте подает ему знак. Тогда он вылез из автомобиля и пошел по шоссе навстречу сержанту.

3

Сантомассимо вел старый «датсун» с открытым верхом. Машина была длинной и такой низкой, что Бронте, увидев впереди рытвину, съежился, но «датсун» достойно преодолел препятствие. К приборной доске была прикреплена фигурка Христа из слоновой кости, выточенная на редкость изящно. Она еле заметно раскачивалась в такт движению. По уставу сержанту полагалось возить лейтенанта, но Сантомассимо любил сам сидеть за рулем.

Шоссе Пасифик-Коуст бежало вдоль великолепных пляжей, покрытых белым песком и тянувшихся от Малибу до Санта-Моники. Песок сверкал ослепительно, высокие итальянские кипарисы укрывали своей тенью роскошные, обнесенные толстыми стенами особняки Пасифик-Палисейдс.

Сантомассимо уверенно вел машину, и низкий голубой «датсун» легко вписывался в крутые повороты Палисейдс.

Бронте курил, сидя вполоборота к Сантомассимо и положив руку на дверцу автомобиля, ветер беззастенчиво трепал его галстук. Сержант выжидал, зная, что Сантомассимо не любит, когда прерывают молчаливый ход его размышлений, хотя имеет обыкновение неожиданно обрывать их сам.

— Еврей? — внезапно спросил Сантомассимо.

— Хасбрук?

— Ты как думаешь? Может, араб?

Бронте подождал, пока Сантомассимо переключится на третью скорость и сделает очередной крутой поворот, минуя каменных львов, застывших у ворот скрытого за стеной дома.

— Ты думаешь, это был террорист? — спросил Бронте.

— Не знаю. Я не знаю, что думать. Ясно одно — кем бы ни был этот убийца, он хотел уничтожить свою жертву.

Бронте что-то черкнул в блокноте и засунул его обратно во внутренний карман пиджака. У него тоже была своя манера мыслить. На страницах его блокнота среди множества собранных сведений то и дело попадались смутные догадки, которые становились рабочими гипотезами позже, много позже. По крайней мере, так было в тех случаях, когда удавалось найти убийцу.

— А ты уверен, что убит именно Хасбрук? — спросил Бронте.

— Готов поспорить.

— Помнишь дело Мустафы Мабаута? — продолжал Бронте. — Летал в Лас-Вегас по вторникам, обратно возвращался в пятницу — и каждый раз с чемоданом денег, чтобы уплатить залог.

— Где его нашли? В каньоне Бенедикт?

— Не его, а то, что от него осталось.

Бронте снова сделал какие-то пометки в блокноте и откинулся на сиденье, с наслаждением подставив лицо горячему, насыщенному запахом морской соли ветру.

— Но этот, на пляже, убит таким странным способом… — задумчиво произнес Сантомассимо.

— Думаешь, бомба?

— Летающая бомба. Спрятанная в игрушке. По следам видно, что примерно четверть мили Хасбрук бежал размеренно, выдерживая ритм, затем он споткнулся, через какое-то время упал, после чего опять пустился бежать, и до того места, где мы нашли тело, он бежал как человек, охваченный паникой.

Бронте сунул в рот новую сигарету, нагнулся, закрываясь от ветра, и прикурил.

— Тот, кто это сделал, играл с ним. Унижал, как настоящий садист. Хасбрук оказался беззащитным, как ребенок.

Сантомассимо кивнул.

— Если погибший — действительно Хасбрук, — подытожил Бронте.

Сантомассимо промолчал. Они с Бронте проработали вместе два года — вполне достаточно для того, чтобы думать и действовать согласованно. Они задавали друг другу вопросы, не ожидая непременного ответа. И это каким-то образом удерживало их рассуждения в одном русле.

— А жители домов на пляже, — вновь заговорил Сантомассимо. — Представь, что кто-то из них начнет разыскивать неизвестного, который сегодня поутру управлял игрушечным самолетом.

— Фред, там живут менеджеры известных компаний, актрисы, прочая киношная братия. Для них даже столь необычное происшествие — не то, из-за чего стоит волноваться.

Сантомассимо надолго замолчал, размышляя о владельцах домов на пляже, о разнице между радужными представлениями обывателей о мире кино и жестокой реальностью, скрытой от глаз непосвященных. Его интересовало, чем погибший зарабатывал на жизнь.

— Моя тетя Роза смотрела «Десять заповедей»21 восемь раз, — широко улыбаясь, произнес Сантомассимо. — В Бруклине, в маленьком местном кинотеатре. И каждый раз она ждала чуда. Это было как наваждение, как гипноз. Де Милль захватил ее полностью. Я иногда спрашиваю себя — а насколько законны такие вещи?

Бронте хмыкнул:

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Моего сына не оторвать от видео. Каждую неделю он меняет цвет волос. Мажет их всякими гелями. И серьги. Представляешь, носит серьги! И это взрослый парень с нормальной психикой.

Сантомассимо впал в мрачное расположение духа. Он остановил машину перед небольшим подъемом у бетонной стены, на которой виднелись предостерегающие надписи о злой собаке, бдительных соседях, сигнализации. Бронте тоже нахмурился. Если «кадиллак» и эта вилла принадлежали погибшему, то они прибыли в дом, куда ступила смерть.

— Давай посмотрим, есть ли кто здесь, — сказал Сантомассимо.

Имение оказалось гораздо больше, чем можно было предположить, глядя на него с дороги, где они оставили «датсун». Это был настоящий замок, а перед ним простиралась идеально подстриженная лужайка, нечто вроде плато над Палисейдс, шоссе Пасифик-Коуст и пляжем. Тонкие струйки воды, испускаемые вращавшейся дождевальной установкой, заботливо орошали ряды алых роз и голубых дельфиниумов.

Сантомассимо позвонил. Им открыл юный слуга-латинец. Сантомассимо показал ему полицейское удостоверение. По тому, как слуга занервничал, стало ясно, что он находится в стране нелегально.

— Мы хотим поговорить с мистером Хасбруком, — сказал Сантомассимо.

— Мистера Хасбрука нет дома. Мистер Хасбрук на работе.

— А где он работает?

Слуга, который, как понял по его произношению Сантомассимо, был не мексиканцем, а гватемальцем или даже колумбийцем, колебался, не зная, что лучше — ответить на заданный вопрос и избавиться от полиции или на всякий случай промолчать.

— В центре, — наконец сказал он.

— Адрес, роr favor.22

Слуга облизал пересохшие губы и посмотрел сперва на сержанта Бронте, затем на Сантомассимо.

— Шеффилд-билдинг, — старательно выговорил он. — Люкс. На самом верху.

Сантомассимо записал адрес.

— Название компании знаешь? — спросил Бронте.

— «Хасбрук».

— Понятно, что Хасбрук, — раздраженно бросил Бронте. — А называется как?

— «Хасбрук».

— Понятно, компания «Хасбрук».

— «…и Клентор».

— Ага, значит, «Хасбрук и Клентор»?

— Да. Два человека. Одна компания.

Сантомассимо отвернулся и стал наблюдать за садовниками, которые, ловко орудуя газовыми воздуходувками, убирали с деревянных настилов опавшие листья и скошенную траву. Здесь, за высоким забором, царили тишина и умиротворенность. Казалось, достаточно подпрыгнуть, и огромные крылья поднимут тебя, и ты будешь счастливо парить над сверкающим, безбрежным простором океана, навсегда освободившись от мира, где так много боли, ненависти, трагедий и убийств.