Игорь Костюченко - Парфянская стрела. Роман Страница 5

– Откуда? От хороших знакомых, Пьер. Например, от Андре Ромеро, мой милый. От кого же еще узнают такие вещи.

– И все это ты вставишь в колонку на четвертой странице твоего еженедельника?

– Конечно, нет. Всё не поместится. Но это можно продавать. Почему не найти других покупателей? На еженедельнике свет клином не сошелся. У нас, в Штатах, пресса свободна. А подробности иногда бывают неплохим товаром.

Катрин жадно затянулась пахитоской и неожиданно, вместе с колечками пряного табачного дыма выдохнула, будто стремясь застать своими словами Волохова врасплох:

– Андре справился со своей работой прекрасно. Он развязал язык этому святоше.

– Неужели? Каким же образом?

– Андре всегда честно выполняет то, что обещает.

– Стало быть, он не постеснялся угостить беззащитного Доминго второй пулей. Хорош герой! Стрелять в безоружного.

– Перестань. Андре просто честно выполняет свой долг перед Республикой. Монахи зажрались, прячут ценности и хлеб. Их надо наказывать, карать, – Катрин даже взмахнула в негодовании кулаком. От её иронии не осталось и следа.

– Или фашисты свернут нам шею, или мы им! Другого не дано. Или ты думаешь иначе, Пьер?

– Конечно, война есть война. Для победы нужны деньги. Много денег.

Волохову не хотелось больше говорить об анархистах. Всем своим видом он дал понять это Катрин. Мол, какое ему дело до очередного сенсационного репортажа для калифорнийского еженедельника «Морниг пост»?

На самом деле то, что было новостью для Катрин, Волохов узнал гораздо раньше. И с еще более циничными, жестокими, страшными подробностями, которые он мог бы поведать журналистке, но о которых не смел говорить. Он не придал значения информации о бойне в обители. Мало ли зверств бывает на войне. Особенно на гражданской. Самой беспощадной из войн – замечено: соотечественники особенно рьяно и охотно режут друг друга во имя классовой борьбы.

Катрин жадно затягивалась пахитоской и следила за тем, как выматывал душу из официанта анархист Андре Ромеро. Он требовал выпивку.

– К счастью, Андре не захватил сегодня маузер, – задумчиво сказала Катрин. Белые кольца табачного дыма повисли над девушкой: серия чинно растворявшихся в сизом воздухе ресторана нимбов. – Но он напьётся. Если уже не напился. Зови Мигеля, Пьер. Пока не поздно.

Волохов спешно покинул зал.

Их друг Андре действительно напился до зелёных чертей. За первой порцией перно последовала вторая. А за ней третья. Официант отказался принести четвертую.

Тогда Ромеро выхватил у официанта поднос со стаканами, который тот нес к другому столику.

Вспыльчивый официант – каталонец попытался отнять у Андре поднос. Но анархист грубо оттолкнул его.

Официант едва не отлетел к соседнему столику. Он удержался на ногах, только ухватив попавшую ему под руку спинку резного, крытого бархатом стула. Зазвенела битая посуда. Из-за портьеры на шум выскочил озабоченный администратор.

Ромеро повелительно махнул ему рукой, грязно выругался. Осыпая проклятиями тыловых крыс и врагов народа, он отчаянно жестикулировал, посылал всех к чертям.

Администратор кричал, звал на подмогу. Прибежавшие на его зов официанты примеривались, как наброситься скопом на Ромеро, чтобы надежно скрутить смутьяна полотенцами. Они понимали: без жертв не обойдется. Но никому из них не хотелось получить увечье.

В окрестностях ресторанного бара назревала полномасштабная драка, когда в зал спустились Волохов и Мигель. Они подхватили почти терявшего сознание Ромеро.

Анархист махал пудовыми кулаками, но вскоре убедился в том, что на его свободу посягают не те, кто толпился за спиной администратора, а его друзья, и сдался. Андре покорно дал себя увести на третий этаж, по дороге бормоча что-то о плохом снабжении патронами и харчами пулеметчиков у Торе-дель-Плата, о телескопах, которые франкисты применяют для корректировки артиллерийских стрельб везде, где им только не лень.

Перед самыми дверями своего номера Ромеро заявил, что всякий анархизм и социализм есть дерьмо, если они направлены против свободы личности. С этим заявлением он потерял способность к осмысленным действиям и был уложен в постель Волоховым и Мигелем.

В своем номере, завершив трудную эпопею умиротворения Андре Ромеро, Мигель спросил у Волохова по-французски:

– Интересно, какого черта Ромеро стал напиваться так рано по вечерам? Неужели всё так плохо и они окончательно проигрывают кампанию? Франко наступает.

– Что из того?

– Анархисты никогда не теряли уверенности в победе.

– Будет видно, – пожал плечами Волохов, – Сегодняшняя почта пришла?

– Разумеется, – Мигель подал Петру Николаевичу увесистый запечатанный пакет.

Мигель не вскрывал конверт, хотя на нем были адрес, имя руководителя группы советских журналистов в Барселоне. Им был Мигель. Все журналисты из Страны Советов носили испанские имена. «Товарищу Мигелю. Лично в руки» – повелевал стремительный росчерк. Это был автограф резидента советской разведки Орлова.

Волохов отложил в сторону ненужное. В бумажном ворохе заметил брошюру с недавно вышедшим в московском партийном издательстве очерком Мигеля о грозе фалангистов и герое борющегося народа Испании Андре Ромеро. Ему требовался бюллетень московской писательской организации. В нем между строк симпатическими чернилами написан текст шифрограммы. Конечно, способ передачи данных древний. Но проверенный. Резидент в Мадриде никогда не пользовался только одним каналом доставки сообщений. Орлов изобретал все новые и новые варианты действий, чем ставил в тупик своих оппонентов – шпионов Гитлера, Франко и Муссолини.

Обработав нужные ему страницы бюллетеня, сверяясь с ключом шифра, Волохов еще и еще раз перечитал текст новой шифрограммы. Информация для Мигеля. Она указывала координаты места прибытия подводной лодки «Астурия» – одного из немногих подводных кораблей республиканского правительства. Команда субмарины состояла из испанцев, живших до пиренейской гражданской войны в СССР, а также из моряков Черноморского флота. Все – активные коммунисты, неоднократно проверенные органами НКВД, ребята надежные, отважные.

Шифровка резидента предписывала Мигелю изъять из Барселонского отделения Госбанка Республики 645 килограммов золота. Все слитки в количестве 129 штук затем следовало загрузить на подлодку. Естественно, при полном и самом строжайшем режиме секретности.

– Здесь задание для твоих ребят, Мигель, – сказал Волохов.

– Снова золото. Рутина… – хмыкнул Мигель, перечитав текст.

Получить, вывезти, передать. Все просто, буднично. Бухгалтерская операция. Но приказать было легче, чем выполнить. В цепочке действий не хватало одного звена. Волохов подумал, что о нём еще не знал резидент Орлов. Но жизнь играла свою партию, которая не имела ничего общего с заказанной партитурой.

Орлову не сообщили, что день назад контроль над отделением Госбанка в Барселоне перешел в руки анархистов. Бородачи в черных рубахах решили взяться за дело всерьез. Они готовили восстание. Поднять бедноту барселонских трущоб, взять власть, а с ней и все ресурсы. Начальником отряда, охранявшего банк, стал любитель анисовой водки Андре Ромеро.

Из окна номера открывался вид на бульвар Рамблас. Волохов отвернул край портьеры. На стене четырехэтажного дома напротив повисли красно-черные транспаранты, на которых белилами спешно намалевали лозунги: «Читай анархистские книги и станешь человеком!» и «Во имя человеческого достоинства не дари своим детям игрушечных солдатиков». Пётр Николаевич кивнул Мигелю и заметил, поджигая в пепельнице страницу из московского бюллетеня:

– Они почти взяли город в свои руки. Орлов озабочен. Всерьез.

– Чем же? – изумился Мигель. Он старательно грассировал, подражая каталонскому выговору.

– Твоим неумением повернуть дело в нужное русло, друг.

– Ты о каком именно деле, Пьер?

– О последнем. И перестань говорить по-французски. Нас все равно никто не слышит.

– Хорошо, Петр, о делах по-русски. Кстати, в разведке анархистов тоже некоторые прекрасно говорят по-нашему. У них работают соотечественники. Из эмигрантов-троцкистов.

– Ты хотел сказать – работали.

– Кто знает, кто знает. Всех убрать еще не успели.

– Беда в том, что мы не знаем толком, что в голове у нашего друга Ромеро, Мигель. Ты по-прежнему будешь бить кулаком в грудь и уверять, что Ромеро добрый малый? Он никогда не повернет на сторону фаланги? Не дёрнет прямиком к Гитлеру? Да?

– Да. Я уверен в нем. Он настоящий компаньеро.

– Ерунда. Мы должны быть уверены в Ромеро. Предстоит трудная операция с вывозкой золота.

– Золото? В который раз? Устроим в лучшем виде, как прежде, – с легкомысленной небрежностью бросил Мигель.