Дэвид Моррелл - Пятая профессия Страница 5

— Можете останавливаться в лучших отелях — это мне безразлично. Можете тратить на самую лучшую еду любые суммы. Несколько лишних тысяч долларов…

— Вы не поняли. Под “расходами” я подразумевал не менее нескольких сотен тысяч долларов.

— Что!?

— Вы просите меня, чтобы я встал поперек дороги у одного из наиболее влиятельных и могущественных людей Греции. Каково его состояние? Пятьдесят миллиардов? На безопасность такие люди не скупятся, пробить систему его защиты будет непросто. Теперь скажите мне, где находится ваша сестра. Я слетаю на разведку. Через неделю, считая с этого дня, я сообщу вам, есть ли возможность ее вызволить. Смогу ли я это сделать.

Джойс Стоун погасила окурок и поднялась.

— Почему?

— Не уверен, что понял ваш вопрос.

— У меня складывается такое впечатление, что сама операция для вас более важна, чем деньги. Почему же вы решили принять мое предложение?

На одно-единственное завораживающее мгновение перед глазами Сэвэджа промелькнула картинка сверкающей стали и фонтанирующей крови. Подавив воспоминание, он уклонился от ответа на щекотливый вопрос.

— Вы приказали шоферу прибыть через час. Время. Пойдемте, — сказал он. — А когда сядете в машину, прикажите ему ехать в отель другой дорогой, а не той, которой он добирался сюда.

6

Придерживаясь собственного совета, Сэвэдж, для того, чтобы вернуться в Акрополь, а точнее в район, находящийся к северу от него и представляющий самый знаменитый торговый туристический центр Афин — Плаку, выбрал совершенно иной маршрут. Войдя в узенькую извилистую улочку, он оказался в царстве мириадов мелких рынков, базарчиков и лавочек, магазинчиков и всякого такого разного. Несмотря на вновь сгустившийся смог, Сэвэджу удалось учуять готовящийся неподалеку шиш-кебаб, запах которого тут же уступил место аромату свежесрезанных цветов. Крикливые продавцы жестами приглашали покупать самодельные коврики, изделия из кожи, горшки и чугунки, серебряные браслеты и медные урны. Сэвэдж добрался до лабиринта узеньких переулочков, заскочил в подъезд, осмотрелся и, удовлетворенный тем, что наблюдения за ним явно не велось, прошел мимо таверны и протиснулся в лавчонку, торговавшую мехами для вина.

Внутри с балок свисали на крючьях грозди мехов: от кожи исходил сильный, но приятный запах. Чтобы пройти под ними, Сэвэджу пришлось наклонить голову, и таким образом он внезапно оказался возле прилавка, за которым стояла чересчур дородная женщина.

Знание Сэвэджем греческого было крайне скудным. Поэтому он заговорил заученными фразами.

— Мне нужен специальный товар. Мех для вина совершенно иного образца. Если бы ваш уважаемый хозяин согласился уделить мне несколько минут своего драгоценного времени…

— Ваше имя? — спросила женщина.

— Пожалуйста, скажите ему, что оно означает качество, противоположное “вежливому”.

Она уважительно кивнула и, повернувшись, прошествовала вверх по ступеням. Несколько секунд спустя женщина вернулась, жестом позвав Сэвэджа за собой.

Пройдя мимо углубления, в котором сильно небритый мужчина с обрезом пытливо рассматривал посетителя, Сэвэдж стал подниматься по лестнице. На верхней площадке дверь оказалась открытой. Сквозь проем Сэвэдж увидел совершенно пустую, за исключением одинокого стола, за которым восседал мускулистый человек, наливающий в стакан прозрачную жидкость, комнату.

Когда Сэвэдж вошел, хозяин воззрился на него в каком-то изумлении, будто его вовсе не предупреждали о визите посетителя.

— Это, что, привидение? — Несмотря на то, что он был греком, мужчина говорил по-английски. Сэвэдж ухмыльнулся.

— Может быть, мое лицо тебе незнакомо?

— Неблагодарный негодяй, не показывавшийся столько времени, что я и позабыл о том, что он когда-то звался моим приятелем.

— Дела, дела…

— Эти так называемые дела больно смахивают на миф.

— Нет, все было чрезвычайно важным. Но теперь я смогу кое-чем компенсировать свое отсутствие.

Сэвэдж выложил на стол греческий эквивалент десяти тысяч американских долларов. Раскладывая купюры, он покрыл ими круглые отметины, оставленные пополнявшимся регулярно стаканом, в который наливали узо. Запах лакрицы — узо готовилось с добавлением аниса — витал в воздухе.

Грек заметил взгляд, брошенный Сэвэджем в сторону бутылки.

— Тебя можно соблазнить?

— Ты ведь знаешь, что я пью крайне редко.

— Черта характера, которая является, на мой взгляд, вполне извинительной.

Грек раздул грудь как турман, и где-то в недрах его организма родился глухой смешок. По его состоянию нельзя было ничего сказать об алкоголизме. Похоже, что узо, словно формальдегид, сохраняло его тело в неприкосновенности. Отлично, до блеска выбритый, с глянцевыми, зачесанными назад волосами, он отпил из стакана, поставил его на стол и начал изучать деньги. Смуглая кожа излучала здоровье.

И все-таки, считая купюры, он казался Сэвэджу озабоченным.

— Слишком щедро. Чрезмерно. Меня это настораживает.

— Ко всему прочему я позаботился о спецподарке. Меньше чем через час, если ты согласишься отыскать необходимую мне информацию, тебе доставят бочонок самого лучшего узо.

— Действительно лучшего? Ты ведь знаешь мои вкусы?

— Конечно, знаю. Но, несмотря на это, я взял на себя смелость выбрать редчайший сорт.

— Насколько редчайший?

Сэвэдж сказал название.

— Безобразно щедро.

— Воздаяние за талант.

— Как говорят в вашей стране, — мужчина снова отпил из стакана, — ты и офицер, и джентльмен.

— Бывший офицер, — поправил его Сэвэдж. Сам бы он ни за что не открыл подобную деталь, если бы грек не был в курсе, — а ты доверенный информатор. Сколько же лет прошло с тех самых пор, когда я впервые воспользовался твоими услугами?

Грек сосредоточился.

— Шесть лет наслаждения. Все мои бывшие жены и многочисленные потомки благодарят тебя за постоянное покровительство.

— Они поблагодарят меня еще сильнее, когда я увеличу втрое деньги, лежащие сейчас перед тобой.

— Я знал. Чувствовал. Встав утром, я сказал самому себе, что сегодня случится нечто особенное.

— Но не без риска.

Грек поставил стакан на стол.

— Рисковать приходится ежедневно.

— Готов для охоты?

— Буду готов, когда немного подкреплюсь. — Грек высадил остатки узо.

— Теперь имя, — сказал Сэвэдж.

— Как говорил величайший английский классик: что в имени тебе…

— Моем? В моем имени ничего, а вот другое тебе вряд ли понравится. — Сэвэдж вытащил из-за спины бутылку лучшего из лучших, самого труднонаходимого узо.

Грек ухмыльнулся.

— И это мне нравится ничуть не меньше. А вот третье?..

— Ставрос Пападрополис.

Грек грохнул стаканом о стол.

— Е-мое. — Быстро налил еще узо и залпом опрокинул в себя алкоголь. — Какое безумие заставляет тебя переть против него?

Сэвэдж оглядел практически пустую комнату.

— Вижу, ты, как всегда, осторожен. Надеюсь, твои недостатки не помешали сделать ежедневную уборку, не так ли?

Грек казался обиженным.

— В тот день, когда в этой комнате ты увидишь, кроме моего стола и стула, другую мебель, знай, доверять мне больше нельзя.

Сэвэдж кивнул. Грек не только свел до минимума мебель. На полу даже ковра не было. Никаких картин на стенах. Даже телефона. Аскетизм убранства этой комнаты затруднял установку скрытых микрофонов. Несмотря на это, грек ежеутренне обходил все помещение, сканируя его двумя различными типами современных электронных приспособлений. Одним проверял каждый дюйм комнаты, ища радиосигналы и микроволны, указывающие на присутствие передающего “жучка”. Данный вид сканирующего устройства засекал только активные, постоянно передающие сигналы, микрофоны.

Чтобы обнаружить пассивный микрофон — то есть такой, который при отсутствии звуков оставался бы в “дремлющем” состоянии и который опытный наблюдатель при подозрении на “чистку” выключил бы с помощью дистанционного управления, — следовало применять второй комплект оборудования. Который назывался нелинейным стыковочным детектором. С помощью насадки, напоминающей насадку современного пылесоса, он посылал микроволны, определяющие нахождение диодов в схемах скрытых магнитофонов и передатчиков. Несмотря на то, что второй комплект оборудования был чрезвычайно сложным в употреблении, грек никогда не гнушался второй проверкой, даже если находил в первый “проход” какой-нибудь микрофон. Потому что опытный соглядатай всегда оставлял и активные, и пассивные мониторы, на тот случай, если неумеха, найдя активный микрофон, понадеется на удачу и не станет искать дальше.

Со своим обычным юмором грек называл ежедневную охоту за микрофонами “дезинфекцией”.

— Прошу извинить меня за этот вопрос, но я просто хотел быть осторожным, а отнюдь не грубым, — сказал Сэвэдж.