Питер Абрахамс - Чужая вина Страница 5

Клэй и Дюк сидели рядом в кабине. Затылки у них были похожей формы, разве что у Клэя, возможно, чуть изящней. И хотя лица мужчин были совершенно разные, в таком ракурсе их можно было принять за братьев.

— Что такое проект «Справедливость»? — спросила Нелл. Они не услышали — то ли из-за рева мотора, то ли из-за наушников.

Она повторила громче:

— Что такое проект «Справедливость»?

Клэй повернулся к ней, приподняв один наушник:

— Что-что?

Нелл задала вопрос в третий раз.

— Какие-то адвокаты, — ответил Клэй. — Ничего особо о них не знаю.

— Но они ошибаются, — сказала Нелл. — Это неправда. Клэй кивнул. У него были красивые карие глаза, обычно очень ясные, но сейчас помутневшие и будто бы обесцветившиеся.

— Какие еще адвокаты? Как это произошло?

— Это я и собираюсь выяснить, — сказал Клэй, снова опустил наушник и повернулся к ней спиной. Самолет влетел в облако; поначалу легкое, клочковатое, оно вскоре загустело. Со всех сторон их окутала непроницаемая серость, все измерения мира стерлись, и Нелл углубилась в себя.

— Вы хорошо его рассмотрели?

— Я была там. — Это объясняло, почему на ее футболке, спереди, пятна крови.

Детектив — Нелл долго не могла запомнить его имени — был обходителен и говорил с ней очень мягко.

— Как вы думаете, вы сможете опознать убийцу?

А как же иначе? Она ведь была там.

В Бельвиле Клэя ожидала служебная машина, чтобы отвезти его в офис в центре города. Нелл повез домой Дюк. Они: она сама, Клэй и Нора во время каникул, — жили в Хайтс, самом благополучном районе Бельвиля, рядом с Магнолия-глэйд. Путь их пролегал через Нижний город, где по-прежнему велись очистительные работы; повсюду сновали грузовики, сортировальные машины, фронтальные транспортеры — некоторые с логотипом «ДК Индастриз», некоторые без. В воздухе повис стойкий запах нечистот, гнили и разложения. Дюк закрыл окна. С крыльца покосившегося домишки, к которому потоп подступил почти вплотную, за ними наблюдал мужчина. Глаза его не выражали абсолютно ничего, однако позу можно было трактовать как обвинительную, словно Нелл и Дюк, а может, все люди, ездившие в таких роскошных авто, несли ответственность за разрушения. И эту позу местные жители принимали все чаще и чаще.

— Когда же все наладится? — сказала Нелл.

Дюк нахмурился:

— Что именно?

Она указала на улицы за окном.

— А… — Лоб его мигом разгладился. — Выкачивать закончат в следующем месяце. Потом займутся тротуарами, а затем уже пойдет как по маслу.

Нелл имела в виду, конечно же, не трубы и тротуары, но уточнять не стала. Через несколько минут Дюк высадил ее возле дома.

Нелл обожала свой дом, уютное гнездышко в средиземноморском стиле в конце тупика под названием Сэндхилл-уэй. Больше всего ей нравилась задняя терраса («лоджия», по выражению риэлтора, продавшего им постройку) с видом на лес, находящийся под защитой государства, и, разумеется, бассейн, подарок на Рождество, который Клэй сделал много лет назад. Она зашла внутрь, переступив через горы накопившейся почты на кафельном полу. На телефоне в прихожей мерцала лампочка, извещающая о новых сообщениях; на экранчике светились слова «Память переполнена».

На кухне Нелл заметила рой плодовых мушек, кружащих над чашей с фруктами. Уехать, не спрятав фрукты в холодильник, — это было на нее не похоже. Странно. Возможно, она их все-таки спрятала, но кто-то…

— Нора? — окликнула она. — Нора?

Дом хранил молчание. Нелл подошла к столу и увидела, что фрукты сгнили.

Выбрасывая их в мусорный бак в гараже, она услышала звонок в дверь, вернулась в дом и, снова переступив через кипу почты, открыла.

На пороге стояла Ли Энн Боннер. В первый момент Нелл ее не узнала. Она раньше не видела Ли Энн в очках, к тому же оправа — должно быть, по хитрому замыслу дизайнеров — отвлекала внимание от лица. В этих очках глаза казались какими-то нечеловечески умными, как будто IQ у Ли Энн зашкаливал за триста-четыреста пунктов.

— О боже, — сказала она, — я так надеялась, что ты уже дома.

— А как ты узнала, что я в отъезде? — поинтересовалась Нелл. Вопрос случайно сорвался с языка, она даже не успела его обдумать, и прозвучал довольно-таки дерзко.

— Заскочила на Мэриго, 1. — Это был адрес полицейского штаба, лишь недавно ставшего вновь пригодным для работы. Благодаря стихийному бедствию Нелл с Клэем и смогли вырваться из города. — Местонахождение начальника они печатают в ежедневном бюллетене.

— Вот оно как, — сказала Нелл. Не таким уж и дерзким оказался ее вопрос.

— Выглядишь отлично, — отметила Ли Энн.

— Спасибо.

— Мне нравится твоя новая прическа.

— А мне — твоя.

Ли Энн погладила свои волосы. У нее был короткий «ежик», весьма смелый выбор для Бельвиля.

— Все еще работаешь в музее?

Нелл кивнула. Она была помощницей главного куратора в Бельвильском музее истории и искусства.

— Но мы пока закрыты. Заработаем снова, когда получим страховку.

— Картины и прочие экспонаты не пострадали?

— Нет. Только в саду скульптур пропал один экспонат.

— Какой?

— «Седьмое небо».

— «Седьмое небо»? Та, которая с арками?

— Ага.

— Это была моя любимая скульптура!

— И моя.

Глаза Ли Энн, скрытые странными очками, вдруг сузились в щелки.

— А она разве не металлическая?

— Бронзовая.

— Как же вода может смыть такую тяжелую вещь?

— Ее украли, — сказала Нелл. — Под шумок.

— Дорогая?

— Мы заплатили за нее двадцать тысяч долларов, но с тех пор цены выросли.

— Господи, — сказала Ли Энн. Она сняла очки и уже не казалась Нелл такой устрашающей. — А как дела у Норы?

— Все отлично.

— В Дюке[4] учится, верно?

— В Вандербилте.[5]

— Она всегда была очень смышленой девочкой!

— А у Лейлы как?

— В УШЛ,[6] веселится напропалую. На связь выходит только тогда, когда нужны деньги.

Нелл вспомнила, что с мужем Ли Энн вроде бы развелась. В прихожую, жужжа, залетела пчела. Ли Энн смущенно заморгала.

— К слову, об урагане, — сказала она. — Мне нужна твоя помощь.

— Какого рода?

— Нужно выяснить кое-что насчет Элвина Дюпри.

— Ли Энн, я же сказала тебе по телефону: я ничего об этом не знаю.

— Но ты же должна… — Докучливая пчела — хотя, возможно, уже другая — прожужжала прямо между двумя пучками волос на голове Ли Энн. — О-о-о, — раздраженно промычала журналистка, уклоняясь от атаки, — ненавижу пчел! Если укусит, распухну так, что мать родная не узнает.

— Этого допустить нельзя, — сказала Нелл, отступая в сторонку.

Ли Энн рассмеялась и вошла в дом.

Они расположились на застекленной террасе, где можно было спокойно попивать лимонад и любоваться гладью бассейна.

— Как хорошо, — сказала Ли Энн. — Сразу вспоминаются старые времена, когда наши девочки были еще совсем маленькими. Они такие разные… Лейла болтала без умолку, а Нора была тихоней. Помнишь?

— Помню.

— Я знала, что она незаурядная личность, — сказала Ли Энн. — Небось учится сейчас лучше всех.

— Не совсем так. — Если честно, в данный момент Нора находилась на испытательном сроке.

— Это у нее от тебя такой ум, — сказала Ли Энн. — Не хочу обидеть твоего мужа, конечно… — Нелл не стала ей прекословить. Ли Энн потянулась к сумочке и извлекла оттуда блокнот на спирали. — Мне кажется, что подлинной человеческой историей, сутью моей статьи, должна стать твоя реакция на случившееся. Как бы ты ее описала?

— Повторяю в третий раз, Ли Энн: я не понимаю, что случилось.

— Да, но сам факт, что его отпускают, что он невиновен…

— Он виновен. — Нелл сама удивилась, как гневно прозвучали ее слова.

Ли Энн, кивнув, сделала какие-то пометки в своем блокноте.

— Ты это записываешь?

— Чтобы ничего потом не переврать, — объяснила Ли Энн.

— Но я против этого.

— Думаешь, будет лучше, если перевру?

Нелл покачала головой.

— Не в этом дело. Я не хочу, чтобы мои высказывания публиковали в газете. А ты ведь собираешься сделать именно это, я правильно поняла?

Ли Энн улыбнулась.

— Я репортер. И я чую здесь отменную статью.

— Да ну?

— Невиновный мужчина проводит в тюрьме двадцать лет. Вдруг из самого полицейского штаба всплывают реабилитирующие улики. Если это не отменная статья, то я не знаю, где еще ее искать.

— Реабилитирующие улики?… — Нелл запнулась на этом словосочетании. Ей прежде не приходилось употреблять его, но смысл был ясен. — Этого не может быть. Я видела все собственными глазами.