Лайза Скоттолайн - Навлекая беду Страница 5

Энн нажала, и понеслось: «ОЖИРЕНИЕ», «СЕРДЦЕ», «РУЧНОЕ УПРАВЛЕНИЕ» и, наконец, «СЛУЧАЙНЫЙ РЕЖИМ». В «СЛУЧАЙНОМ РЕЖИМЕ» на ее пути неожиданно возникали огромные холмы. «СЛУЧАЙНЫЙ РЕЖИМ» сохранит ее в форме. «СЛУЧАЙНЫЙ РЕЖИМ» и жизнь — одно и то же.

Она опять нажала кнопку, вцепилась в рукоятки и якобы побежала. В спортзале никого не было, за исключением смотрящего в зеркало качка, занимавшегося на тренажере для брюшного пресса — где надо поднимать ноги. Нарцисс. Было так тихо, что Энн могла слышать, как за соседней стеной идут занятия аэробикой. Она как-то попробовала, но там «работали» в группах, что чревато ухаживаниями — со стороны мужчин, или женщин, или и тех и других. Поэтому Энн занималась одна, напротив выстроившихся рядами телевизоров, глядя прямо перед собой и не снимая наушников. Батарейки в плейере давно сдохли, зато ей никто не мешал. Сердце колотилось, она смотрела Си-эн-эн (звук был выключен) и старалась относиться без ненависти к тренировке, к телепрограмме, к чему бы то ни было в своей жизни. В конце концов, она выиграла.

Эта мысль заставила ее улыбнуться. Перед ней возник крошечный холмик, и она потрусила вверх по воображаемому склону, не отрывая глаз от телевизора. Внизу экрана проползли две порции сводок с биржи. Загадочные аббревиатуры, красные и зеленые стрелочки. Красных стрелочек, указывающих вниз, было очень много. Интересуйся Энн ценными бумагами, она бы забеспокоилась. Однако Энн больше интересовалась туфлями.

— Энн, привет! — сказал кто-то рядом, и она повернула голову. На соседний тренажер взобралась девушка и включила режим «ОЖИРЕНИЕ». «Ожирением» деваха явно не страдала. Впрочем, эти режимы — такое вранье, по сравнению с которым фраза «один размер подойдет всем» — чистая правда.

— Привет! — ответила Энн, а сама ломала голову, пытаясь вспомнить имя девушки. Та неторопливо шагала, глядя в воображаемую точку на стене. Вспомнила! Уилла Хансен. Уилла отличалась задумчивостью, присущей всем людям искусства. Она опять покрасила волосы — на этот раз в нормальный человеческий цвет, темно-рыжий, почти как у Энн.

— Мне нравятся твои новые волосы, Уилла, — выпалила Энн через минуту. Она пришла к выводу, что пытается завязать беседу, при этом сама толком не понимая — зачем. Возможно, желая удостовериться, что правильно вспомнила имя соседки. Мысль: знание должно быть достоверным — иначе толку от него никакого.

— Спасибо.

— Как ты смыла синий? — спросила Энн и тут же себя прокляла. Вопрос прозвучал неестественно. Ей всегда было тяжело разговаривать с женщинами. С мужчинами настолько проще! При разговоре с мужчинами требовалось всего лишь слушать. А как еще люди могут разговаривать? Вот и вся их логика.

— Смыть синий ничего не стоило. Это ж был «Кулэйд».[9]

— А?

Энн стащила молчавшие наушники. Может, она не расслышала?

— Ты вылила на голову «Кулэйд», напиток?

— Ну да. — Уилла улыбнулась. — «Просто добавь воды».

Энн не знала, что ответить, и какое-то время молча перебирала ногами. Кое-чего в своих ровесниках она не поймет никогда. Ей приходилось экспериментировать с цветом волос, однако она держалась в более привычных рамках. Сначала Энн покрасилась в «настоящую шатенку», но неудачно. Она не стала «настоящей» — просто ее волосы, казалось, наводили скуку, так что Энн вернулась к своим рыжим волосам, как у Люсилль Болл.[10]

Она сделала очередную попытку поддержать разговор.

— А я и не знала, что «Кулэйд» можно наносить на волосы.

— Запросто, — ответила Уилла. В майке и шортах она продолжала идти прогулочным шагом. — Раньше я пользовалась «Мэник Пэник»,[11] но «Кулэйд» ничуть не хуже. Синий — это «голубика», а чтобы от него избавиться, я просто вылила поверх «вишню», и мои волосы почернели.

— Наверное, «чернику»?

— Ну да. — Уилла не улыбнулась. — Потом я их выкрасила хной, и они стали отливать медью.

Энн карабкалась на очередной фальшивый холм. Подсвеченный экран сообщил ей, что она бегает всего лишь две минуты и двадцать две секунды, так что бежать ей еще… три года и двадцать три часа. Она скосила глаза и посмотрела на монитор Уиллы. Холмов перед той не наблюдалась, из чего следовало, что диеты девушке не требовалось.

— Чем собираешься заняться четвертого, Энн?

— Мне придется засесть дома и все выходные работать. У меня во вторник процесс.

— А, правильно! Ты же юрист…

Энн ужасно захотелось рассказать Уилле о своей победе на сегодняшнем суде, о голом мужчине и всем остальном, но впечатление она бы произвела жалкое. Энн плохо знала Уиллу, и о чем-то общем — или об отсутствии такового — они разговаривали несколько раз, не больше. Уилла, как и Энн, жила одна и была родом не из Филадельфии. Энн понимала, что у девушки есть независимый источник дохода — пресловутая разница, на которой со скрежетом замирает взаимное сближение.

— А ты что будешь делать в выходные?

— Собиралась сидеть с собаками, — ответила Уилла. — Ну, у тех двоих. А они разбежались.

— Те двое?

— Собаки.

Энн не стала уточнять. Она и без того запыхалась.

— Я и не знала, что ты собачья нянька.

— Иногда, для собственного удовольствия. Люблю собак. Когда сижу с собакой, я ее рисую.

Уилла шагала по тренажеру не торопясь.

— Думаю, в эти выходные и без них будет что рисовать. Гулянье на Паркуэй, а вечером в понедельник у Художественного музея будет салют.

— О нет! — простонала Энн. — Ведь я живу неподалеку от Паркуэй!

Это будет ее первый День независимости в Филадельфии, и ничего подобного ей в голову не приходило. Как же она сможет сделать хоть что-нибудь? Проклятие! На ее дисплее появились очертания Килиманджаро. Вот еще один пример «СЛУЧАЙНОГО РЕЖИМА»!

— Мне надо работать! Как же быть?

— У тебя нет офиса?

— Есть, но…

Энн не хотела нарываться на Мэри и Джуди. Или, того хуже, на Бенни. На работе хорошо, да вот коллеги…

— Все эти офисы — такое дерьмо, правда?

— Это точно!

— Тогда почему бы тебе не свалить?

И так неспешный, шаг Уиллы замедлился до черепашьего. Скоро она пойдет в другую сторону, и тогда уже спортзалу придется ей платить.

— Свалить?

— Ты же одна?

— Совсем.

— Тогда поезжай на побережье, в Джерси. Я как-то побывала на северном Кейп-Мей. Там есть парк. Тихо, спокойно. Я много рисовала.

— На побережье?

Так здесь называли побережье Джерси. В южном Джерси отдыхала вся Филадельфия. В отличие от Лос-Анджелеса здесь, слава Богу, не в моде речения вроде «ох-уж-эти-Штаты» и «отдыхать-надо-в-Европе».

— Кажется, я могу себе это позволить…

Уилла покончила с ходьбой, а Энн вдруг страшно понравилась идея с побегом в выходные. Какой замечательный способ отпраздновать победу! Правда, машины у нее нет. Она каждый раз брала напрокат один и тот же кабриолет, главным образом когда ездила в выходные за продуктами. Менеджер в местном «Херце» обычно припасал для нее ярко-красный «мустанг», мечту сутенера. Она собиралась купить такой, как только выберется из долгов.

— Почему бы и нет? — произнесла Энн. — Я действительно могу уехать на выходные!

— Конечно! Плюнь на условности! Покрась волосы в фиолетовый цвет!

— Ни за что! — Энн хихикнула, настроение у нее поднялось. — Позвонить, что ли, риелтору… Я везучая — вдруг кто-нибудь отказался?

— Какой-нибудь юрист, которому пришлось остаться в жарком городе.

Уилла засмеялась, и с ней Энн.

— Лох!

— Каких поискать!

Потом Энн вспомнила о Мэле.

— Но у меня кот… Я не могу его оставить одного.

— Думаю, я могу посидеть с котом. Люблю котов! Порисую…

Энн замешкалась. Ведь она пускает в дом незнакомого человека. С Кевином-то вон как получилось! Однако Уилла была женщиной. И вроде бы честной женщиной. И, что еще важнее, нормальной. Энн, которая никогда не задумывалась о поездке на побережье, теперь не могла дождаться, когда окажется там. Она будет работать как проклятая и наконец увидит Атлантический океан! Энн была совершенно уверена, что не заблудится по дороге.

— Уилла, ты правда можешь посидеть с моим котом? — спросила она.

— Ну да, я буду его рисовать. А может, и до салюта руки дойдут. Если ты живешь рядом с Паркуэй, видно будет замечательно!

Ее шаг замедлился. Она остановилась.

— Тебе стоит отправиться домой прямо сейчас, чтобы не попасть в пробку. А я добегаю оставшееся по дороге к тебе. Привести себя в порядок можно и там.

— Великолепно! — Энн нажала «ОТМЕНИТЬ». — К черту! Пробегусь завтра утром, на свежем морском воздухе! Или не пробегусь…

По пути домой Энн взяла напрокат «мустанг» и сняла домик на берегу. Она не стала переодеваться после тренировки. Ее родной Фэрмаунт раскинулся на краю деловой части Филадельфии. Этот район — «благородная» часть города. С музеями, библиотеками свободного доступа, судом по семейным делам, словно пересыпанная кварталами колониальных домов — с заново промазанными швами на кирпичных фасадах и перекрашенными ставнями. Здесь жила и Бенни Росато. Фэрмаунт был тихим, безопасным местом, а Энн после переезда на восток больше ничего и не требовалось. Без места для парковки она могла обойтись.