Роберт Кормер - После Шоколадной Войны Страница 5

Когда Рей впервые попробовал этот фокус, то тут же был разочарован, так как у него ничего не получилось, но он начал перебирать и тасовать карты каждый раз, как освобождались руки, и со временем в пальцах развилась чувствительность. Через несколько недель он мог безошибочно на ощупь выделить перевернутую карту. «Пальмированная» колода лучшим образом убивала время, притупляя острые грани его одиночества.

Весна яркими красками без предупреждения ворвалась в его жизнь. Рей впервые осознал всю красоту весны там, где нет моря. Никогда раньше он не обращал внимания на плачущие ивы с их мягкими, растрепанными верхушками, усыпанными желтыми бутонами распускающихся почек, и неохотно допустил, что Монумент — город не такой уж серый и угрюмый, как может показаться на первый взгляд. Сладкие ароматы наполнили воздух, и окружающие город холмы, которые не слишком точно следовали звукам музыки, в своих развернутых и лучистых красках были сказочно прекрасны.

Стремясь в тень под клены перед «Тринити», вдыхая полный нектара весенний воздух и в ожидании школьного автобуса, развозящего всех по домам, Рей тасовал колоду. Он наблюдал за остальными парнями. Они подходили и отходили, и, как всегда, они игнорировали его. «Понадую-ка я их всех» — подумал Рей.

Он достал из колоды пикового туза, перевернул его, и перетасовал карты. Затем, дунув на пальцы, поднял глаза на парня, стоящего рядом, который держал руки на бедрах и разглядывал его маленькими сощуренными глазками.

Рей поприветствовал его жестом.

Парень проигнорировал его приветствие, но подошел ближе. На его равнодушной физиономии не было ни дружелюбия, ни агрессии.

— Твои карты мечены? — наконец спросил он, нависнув над ним.

Внезапно почувствовав уязвимость, Рей сделал шаг назад:

— Нет, я лишь люблю взять карты и кого-нибудь «надуть», — сказал он.

— Как это, «надуть»?

Рей изменил свое мнение об этом парне. Его лицо не было равнодушным. Маленькие глаза были наблюдательными и вызывающими. Полные губы уравновешивали ухмылку презрения. Он не был слишком крупным или закаченным, но производил впечатление силы — наверное, силы животного.

— Фокусы. Я занимаюсь фокусами, — сказал Рей, сунув карты в карман, шаркая ногами, поглядывая в сторону в надежде на автобус.

— Покажи что-нибудь, — тихо сказал этот парень. Его руки продолжали покоиться на бедрах. При разговоре он лишь шевелил губами, словно чревовещатель.

Рей заволновался, он давал представления только перед зеркалом. Он знал, что с «пальмированной» колодой смог бы попробовать что-нибудь показать перед публикой, ко всему еще и враждебной.

— Ладно, я еще не настолько преуспел, — сказал он неуверенно, почувствовав оживление в сердце. — И пока лишь учусь.

— Покажи что-нибудь, — сказал этот парень, его губы не двигались, его голос продолжал быть тихим, но в нем зазвучала настойчивость, некоторая угроза в словах. Карикатура на злостного хулигана.

— Смотри, если я в этом чего-нибудь добился, то покажу, — без достаточной твердости в словах. — Я уверен, что ты получишь почетный билет на открытый вечер…

От этого парня не последовало никакого ответа за исключением угрожающей ауры, создаваемой его присутствием.

— Привет, Эмил.

Рей и его «собеседник» одновременно обернулись на приветствие.

— Хай, Оби, — ответил этот парень с отвращением в голосе, и его угроза растворилась.

— Знакомишься с новым человеком? — воскликнул парень, которого звали Оби.

Словно какие-то секретные сигналы проходили между ними от друга к другу — некое безусловное понимание. Рей оглянулся по сторонам, пиная камни в траву. Иногда «Тринити» сбивала его с толку. Иногда находясь среди парней этой школы, он чего-то не мог понять или просто себе объяснить. Настроение и приходящее ощущение волшебства. Как и сейчас: парень, которого звали Оби, вмешивался, словно бросал вызов парню, которого звали Эмил, и Эмил устранялся, уходил в сторону, хотя при этом выглядел так, словно он взял этого Оби и швырнул в стену:

— Черт, я только полюбопытствовал, Оби. Я смотрел, как он играется с этими картами, и он мог бы показать мне какой-нибудь фокус. Я подумал, что он, наверное, фокусник… — тональность в его голосе сползла вниз.

Оби проигнорировал его, отвернулся, словно не слышал его слов или, даже если он их и слышал, то не посчитал достойными внимания.

— Ты — Рей Банистер, не так ли? — спросил он. Словно Рей был давно потерянным другом.

— Это я, — он удивился, хотя старался не выражать своего удивления.

— Я — Оби, — представился он, разводя руками.

— Мне иногда хочется посмотреть какие-нибудь фокусы, — крикнул Эмил, протяжно на расстоянии, адресуя свое замечание Рею, в его голосе угроза исчезла. Рей почувствовал, что чуть кому-то не стал врагом.

«Дрянь», — подумал он. — «Для меня было бы лучше, чтобы никто не обратил на меня внимания».

Эмил окончательно удалился со сцены, и Оби захихикал:

— Только что ты столкнулся с одним лишь только Эмилом Джанзой.

— Я рад, что только с одним, с двумя — это было бы слишком.

— Он — «животное», — сказал Оби. — И думает, что весь этот мир крутится только вокруг него, и хочет, чтобы каждый еще крутился вокруг него вместе со всем этим миром, — и сменив тон: — Что происходит, Рей?

— Откуда ты знаешь, как меня зовут?

Оби вытащил небольшую затертую, завивающуюся в рулон тетрадку, и распахнул страницы:

— Рей Банистер, из Калеба на Кепе. Рост: пять-десять (5 фунтов и 10 дюймов — примерно 174 см). Сто пятьдесят два пуда (74.5 кг). Отец работает управляющим офиса страховой компании. Тебе нелегко завести друзей. Ты любишь играть в карты.

— Похоже, ты многое обо мне знаешь, — сказал Рей, почувствовав призрак чьего-то присутствия, словно кто-то все время за ним шпионил. — Странная школа.

— Не совсем, — сказал Оби. Оби ненавидел то, что ему приходилось тут делать, и, как и остальным, ему хотелось убраться восвояси от этого гнусного места, которое называлось «Тринити». Уже долгое время у него были приближенные люди. Для Арчи. Для упорядочивания разных дел. Для заботы о заданиях, о чем-либо таком… провокационном. Он не всегда чувствовал их присутствие, хотя использовал для удовлетворения схем Арчи и его стратегии. Теперь что-то выглядело более важным. Конечно же, все, что было связано с Лаурой. Она значила для него больше всего остального. Ее имя всплывало из глубин подсознания и памяти. Он запрещал себе это имя, концентрируя внимание на тетрадке, и глядя на Рея Банистера. «…удаленная фамилия — Рено.»

— Смотри, Рей. «Тринити» не такая уж и странная эта школа, как может показаться. На первый взгляд здесь все выглядит грубо. Черт, наша футбольная команда также часто проигрывает, как и побеждает, и наши боксеры: бокс для нас значит не мало — сложи. И когда директор заболел и ушел на пенсию, то кое-кто занял его место…

— Брат Лайн? — спросил Рей. — Лайн исполняет его обязанности.

— Правильно, — у Оби было, что рассказать о Лайне, но он промолчал. После паузы: — Между прочим, это тяжелый год. Важно, что «Тринити» — прекрасное место, замечательная школа. — Он пытался впрыснуть немного энтузиазма и сердечности в слова, которые, как ему казалось, звучали неубедительно, и ему показалось, что Рей Банистер различал фальшь в его голосе. Рей просто кивал головой, словно его мысли на самом деле были где-нибудь еще.

— Ты ждешь автобус? — спросил Оби, зная, что он перестал действовать, как журналист газеты, принадлежащей «Тринити», и перешел к делу.

Рей кивнул.

— Я отвезу тебя домой. Моя машина на стоянке.

Подозрение пробежало по костям Рея. К чему такое пристальное внимание, когда уже несколько недель все его игнорировали?

— Пошли, — сказал Оби, растягивая у себя на лице дружескую улыбку, которая ему самому показалась печатью на бочке с динамитом.

Рей встряхнулся и поднял свою сумку с учебниками. Что за черт? Так долго он был один. Может быть, в этой школе его начала мучить паранойя? Главное, что он был благодарен парню, которого звали Оби. Теперь, следуя за ним, Рей задумался о Калебе и Кепе, и о море, ласкающем берег, словно язык старой преданной собаки. Здесь не было ни моря, ни великодушного солнца, ни прогуливающихся по берегу девушек. Лучшее, что у него было на этот момент, так это поехать домой с этим парнем, который мог бы стать его другом.

Манипуляции Рея Банистера с «пальмированной» колодой произвели на Оби сильное впечатление. Он с трепетом наблюдал, как была выделена выбранная им пиковая дама, которая волшебно появилась перед ним. Она была безошибочно извлечена из колоды, хотя Рей не знал ее масти. Рей проделал это снова:

— …хотя фокусники никогда не повторяют своих трюков, — сказал он. И фокус повторился с тремя бубновыми картами и с тузом.