Елена Чалова - Печать света Страница 5

— Нет, так охотника за привидениями зовут.

— Он называет себя Проводником, — вставил Серж, потягивая коктейль и томно взирая на симпатичного парня, который крутился на танцполе.

— Между прочим, этот Проводник — просто зайчик, такой милый… — Рита попыталась сложить губки сердечком, но свежезакачанный ботокс такие поползновения пресек на корню, и некоторое время все, сидевшие за столом, в молчании наблюдали за сменой выражений на лице Риточки: удивление, замешательство, обида, потом возврат к привычной улыбке.

По завершении метаморфозы все опять загомонили, засмеялись, вернулись к коктейлям. Часам к двенадцати Мири стало казаться, что вся история с охотой на привидения — всего лишь чья-то выдумка и народ прочно решил клубиться до утра. Ей не хотелось терять всю ночь на бессмысленное времяпровождение. С европейским рационализмом Мириам считала, что для безумных ночных тусовок есть время, пока ты учишься в университете, а потом это если и имеет смысл, то изредка, по собственному желанию, а не потому, что все пошли тусить, так как заняться больше нечем. У Мири имеется любимая работа, масса планов на будущее, а потому она не пьет энергетики, не курит, не балуется таблетками. По молодости, конечно, попробовала, и момент потери контроля над собой напугал ее до такой степени, что с тех пор она четко выдерживала дозу, не желая повторять неприятный опыт.

Не желая пить третий коктейль и дышать сигаретным дымом, Мири вышла на просторную террасу клуба и встала у парапета, глядя на город.

Случается в Москве такое странное время, когда ночью спится хуже обычного. По дворам кое-где еще летает тополиный пух, лето цветет и пахнет, соблазняя души и смущая умы. Московское лето пахнет жасмином и липами, и пьянящий аромат плывет над улицами и бульварами. Днем жара и дела отвлекают людей от окружающей их красоты. Но потом часы показывают вечер, уходит солнце, машины разъезжаются по домам и на улицах становится свежее и прохладнее. Запахи лип и жасмина берут свое, люди идут по улицам медленно, и гулять можно долго-долго, даже до полуночи. Темнота не спешит накрыть город, и небо сохраняет хрупкий опаловый цвет и остатки света, запад розовеет милым краешком чего-то шаловливого и нежного, что тревожит и лишает сна.

Как можно спать в такую ночь? Июнь плавно течет к июлю, и лето, долгожданное лето, уже достигло своего апогея, и надо спешить, чтобы не упустить это волшебное время, ибо ничто не повторится. Время года наступит вновь, подчиняясь скучным законам природы, но все будет совсем, совсем по-другому.

Мири вздрогнула, осознав рядом присутствие другого человека. Рядом с ней стоял высокий мужчина средних лет. Джинсы, рубашка с коротким рукавом. Собранные в пучок на макушке длинные волосы и художественно выбритая борода, очерчивающая скулы и подбородок, устремленный на город взгляд.

— Этот город великолепен, правда? — спросил он, не отрывая глаз от огней высотки на горизонте.

— Отчасти, — отозвалась Мири.

— Тьма накрыла ненавидимый прокуратором город..? — предположил он.

— Ну почему же. Город как город, иногда милый, иногда страшненький.

— Не хотите, значит, признаваться? — он взглянул, наконец, на Мири, и та поразилась, какие светлые у него глаза. — А почему вы сбежали от компании?

— Потому что компания меня разочаровала. Обещали нечто интересное, а выливается все в обычную тусню. Домой поеду, баиньки.

— Нет-нет, не спешите. Все обещанное и предначертанное сбудется, — торжественно сказал мужчина. — Просто нужно дождаться урочного часа.

Та-ак, подумала Мири. Либо псих, либо профессионал.

— Вы, наверное, Борис? — предположила она.

— Да, а вы? Очень приятно! Идемте, Мириам, думаю, нам пора.

Все желающие принять участие в охоте на привидения собрались удивительно быстро, всего их оказалось пятеро плюс Проводник. Мири, Риточка, ее бойфренд Алим и еще одна пара, трогательно державшаяся за руки. Покинув расположенный на Таганке клуб, они тесной кучкой двигались по улице, поеживаясь и вздрагивая от страха и ночной прохлады. Надо сказать, что не все бойцы, собиравшиеся на охоту, смогли выбраться из клубного окопа; кто-то слишком расслабился, и лень стало покидать шумный и теплый затон. Где-то там, в свете стробоскопов, грохоте музыки и клубах дыма, остался барахтаться Серж.

«Охотники» пересекли Таганку, втянулись на Верхнюю Радищевскую, свернули на Гончарную… Поход сопровождался рассказом Проводника о районе и его призрачных обитателях:

— Улица Радищевская прежде называлась Болвановской, а то и просто Болванкой, — негромко вещал Борис. — Угадайте почему?

— Здесь жили одни болваны, — не замедлила с ответом Рита.

— Не совсем… здесь были мастерские по изготовлению шляпных болванок.

После революции семнадцатого года улица была переименована в память об Александре Николаевиче Радищеве, который всем известен прежде всего как автор книги «Путешествие из Петербурга в Москву». За писанину эту был он приговорен к смертной казни, замененной ссылкой в Сибирь на десять лет.

— Нечего было на власть катить, — мрачно пошутил Алим, но его никто не поддержал. Борис глянул укоризненно и продолжал:

— Гончарная улица, или слобода, из числа старейших в Земляном городе. Тогда, в шестнадцатом веке, этот район находился довольно далеко от центра города, да еще за рекой, и потому здесь разрешено было разместить огнеопасные гончарные производства. Этот холм назывался тогда Швивой — а в просторечье Вшивой — горкой.

— Почему? — с интересом спросила Мири.

— Точно не скажу. Кто говорит — селилась здесь голытьбы и паломники, отсюда вши, но некоторые историки считают, что название Швивая происходит от жесткой травы, которая покрывала склон холма.

В этот момент вся процессия остановилась, так как Борис затормозил подле хорошо освещенного крыльца офисного здания. Поднялся на пару ступеней и, глядя на своих подопечных, сказал:

— Попрошу минутку внимания! Здесь и сейчас я еще раз хочу напомнить вам о технике безопасности и дать последние инструкции, поскольку дальше нужно будет идти в молчании, чтобы не помешать возможности возникновения явления, ради которого мы здесь и собрались.

— А давайте лучше вон туда отойдем, — Риточка, передвигавшаяся на высоких каблуках и порядком замученная пешим марш-броском по пересеченной местности, махнула рукой. И правда: чуть впереди, на противоположной стороне улицы, приютился между домами то ли зеленый дворик, то ли маленький скверик, где росли старые липы и смутно угадывались лавочки. — Мы там посидим, покурим, и вы нам все расскажете.

Борис молчал, устремив пристальный взгляд в полнящийся темными тенями сумрак. Повисла пауза. Риточка, на пару шагов уже приблизившаяся к вожделенной скамеечке, обернулась.

— Нет, — тихо, но как-то очень значительно сказал Проводник. — Туда мы не пойдем. А останемся здесь, где светло и всех видно.

Испуганно пискнув, Риточка торопливо простучала каблучками обратно и примкнула к сбившимся в кучку экскурсантам. Все словно спохватились и осознали себя посреди плохо освещенной и совершенно безлюдной улочки. Со стороны деревьев долетел шелест, показавшийся шепотом. Фонарь, горевший над офисным крыльцом, качнулся, и мгновенно вспыхнули отсветом стекла припаркованной неподалеку машины; вспыхнули и погасли, став слепо темными и непрозрачными.

— С этого места начинается район обитания нескольких явлений, которые принято называть призраками, или привидениями, — тихо заговорил Борис. — Чуть дальше по переулку стоит храм Никиты-мученика. Официальное признанное время возведения церкви — пятнадцатый-шестнадцатый века. В связи с постройкой храма упоминается боярин Годунов, «по челобитью» которого «поставлен храм каменной на Москве за Яузой». Однако исследователи склоняются к мысли, что православный храм появился на этом месте раньше и построен он был — что случалось неоднократно и в российской, и в западной истории — на месте языческого капища. Таким образом новая религия старалась максимально сохранить традицию верования, с одной стороны, и подменить языческих богов новыми святыми — с другой.

Собственно, на Руси святых с именем Никита было трое: Никита-мученик, Никита-столпник и Никита-бесогон. Последний, на мой взгляд, был самой яркой личностью из всех троих. Был он сыном императора Максимилиана и, приняв христианство, немало за это пострадал. Его житие читается как полноценный жесткий хоррор; перечисление всех мучений и казней, которым его подвергали, меня лично лишило аппетита надолго. — Проводник выдержал паузу, дав возможность слушателям представить себе всякие ужасы, а потом продолжил: — Известен он был также тем, что, когда бес принялся искушать его избегнуть мучений, Никита изгнал нечистого, отстегав собственными кандалами.