Виктор Каннинг - Дерево дракона Страница 5

– С чего вы взяли, что мы понимаем по-английски?

– Ваш лидер Хадид Шебир четыре года учился в Оксфорде, а мадам Шебир, насколько мне известно, англичанка…

– Была англичанкой, – проговорила мадам Шебир, не поднимая головы.

– И вы, полковник, три года прожили в Америке. Однако если хотите изъясняться на родном языке, вам будет предоставлен переводчик.

Полковник Моци опустил мундштук:

– В этом нет необходимости, майор.

– Для мадам Шебир и ее мужа приготовлена каюта. Вам, полковник, мы предоставим другую. А вашего слугу проводят на нижнюю палубу.

Полковник встал. Это был невысокого роста, стройный человек лет пятидесяти, хотя в его темных волосах, гладко зачесанных назад, не было ни единого признака седины. Его внешность как нельзя лучше соответствовала той репутации, которая сложилась об этом человеке и с которой Джон ознакомился перед отъездом из Лондона. Это был суровый, преданный своему делу человек, столь самозабвенно устремленный к цели, что, стоя рядом с ним, вы могли ощущать, будто слышите слабый гул какого-то бесперебойного моторчика, работающего внутри него. Глядя на него, вы сразу же забывали о его невысоком росте, видя перед собой лишь спокойную силу и чувствуя безмятежную глубину лабиринтов его мысли.

Он был наполовину араб, наполовину турок, и его худое, клинообразное лицо казалось словно выструганным острым восточным ножом. Единственное, что придавало его внешности некоторую мягкость, были необыкновенно длинные ресницы, которые так высоко загибались над темными глазами, что почти доставали до бровей.

– Лучше поменяться каютами, – слегка замялся полковник. – Мадам Шебир очень устала и хотела бы остаться одна.

А мы разделим каюту с Хадидом.

– Как вам угодно. Еда будет подаваться здесь. Вам одним.

Слуга – в вашем распоряжении. Погода стоит жаркая, и капитан Берроуз распорядился предоставить вам место на палубе, там для вас поставят тент…

Должно быть, подумал Джон, если посмотреть со стороны, я похож сейчас на владелицу какого-нибудь курортного коттеджа, рьяно зазывающую к себе постояльцев и старательно расписывающую перед ними достоинства своего жилья. Он ни на секунду не сомневался, что эти пленники еще доставят ему немало хлопот и что львиную долю времени ему предстоит потратить на то, чтобы сглаживать углы при возникновении разного рода неприятностей. Ну что ж, в конце концов, это его работа и ему платят за это…

– Как скоро мы предполагаем прибыть на Сан-Бородон?

Это опять голос полковника. Остальные, казалось, абсолютно безучастны к происходящему.

– До Порт-Карлоса примерно два дня ходу.

– И потом?

– А потом вы получите дальнейшие распоряжения относительно вашего… – Джон колебался, не решаясь произнести слова «содержание под арестом», и прежде чем он мысленно нашелся что ответить, полковник Моци без тени юмора сказал:

– Будем называть это квартированием, майор.

– Так вот, дальнейшие распоряжения вы получите от губернатора Сан-Бородона сэра Джорджа Кейтора. Я буду сопровождать вас повсюду и со своей стороны могу обещать, что сделаю все, что в моей власти, чтобы…

Джон не успел договорить, потому что в этот момент мадам Шебир неожиданно встала.

– Бога ради, давайте поскорее покончим со всем этим! – воскликнула она. – Я не сомневаюсь, что вы сделаете все, что в, вашей власти, уверена, что вы будете любезны с нами, и если вода в ванной окажется холодной, мы сможем пожаловаться вам. А если мы не будем вести себя должным образом, вы посадите нас на хлеб и воду…

Хадид Шебир крепко схватил ее за локоть. Он не проронил ни слова, просто держал ее за руку, будто впившись пальцами в ткань рукава ее пальто. Женщина разволновалась и тяжело дышала. Джон заметил, что она вот-вот разрыдается.

На вид ей было чуть больше тридцати; она производила впечатление довольно высокой и гораздо более привлекательной, чем на фотографиях. Сейчас она уже была не похожа на застывшую, безмолвную фигуру. И взгляд ее, обращенный на Ричмонда, выдавал внутреннее кипение страстей. А ведь это, подумал Джон, и есть та почти легендарная мадам Шебир, которая носит на груди медальон с выгравированным на нем словом «Кирения». Да, сейчас она и впрямь держалась так, словно события просто обязаны разворачиваться только вокруг нее и Хадида Шебира. Джону понравилось ее лицо, в нем чувствовались сила и энергия. Жаль, что ему предстоит быть ее тюремщиком, – двухнедельный отпуск в Испании мог бы оказаться куда более приятным времяпровождением. И все же он вовсе был не склонен позволить ей запугать себя.

– Не могу обещать вам водопровода с горячей водой на Море, – произнес он как можно более непринужденно, – но обязательно прослежу за тем, чтобы вас не посадили на хлеб и воду.

При этих словах Хадид Шебир улыбнулся и отпустил локоть жены, она же продолжала стоять, не говоря ни слова.

– Мадам Шебир крайне утомлена, – заметил полковник Моци. – Ей пришлось пережить трудные минуты.

– Понимаю, – ответил Джон.

– Он, видите ли, понимает! – Мэрион саркастически улыбнулась и приподняла бровь, что придало ее лицу удивленно-насмешливое выражение. – Подумать только! Безукоризненно корректный майор Ричмонд, оказывается, все понимает! – Она повернулась и направилась к выходу из кают-компании, потом, остановившись, сказала:

– Я бы хотела пойти к себе. – И легкой быстрой походкой приблизилась к двери, отчего ее распахнутое пальто сползло с плеч. Джон поспешил отдернуть перед нею дверную занавеску. За дверью стоял Нил Грейсон, и, обратившись к нему, Джон попросил:

– Мадам Шебир направляется в свою каюту. Будьте любезны, проводите ее. В ту, что сначала предназначалась для полковника Моци.

Грейсон отвесил мадам Шебир легкий поклон. Она на мгновение остановилась, устало посмотрела на Джона, и он понял: единственное, что ей сейчас необходимо, это сон. Она провела рукою по виску, и Джон заметил, как сверкнули на ее пальцах обручальное кольцо и два перстня с крупными камнями. Зачем было вовлекать ее во все это? – возмущенно подумал майор.

И Шебир и Моци знали, на что идут, они представляют собой ощутимую и грозную силу, и горечь поражения делает их еще более опасными. Но она…

На мгновение ему показалось, что женщина хочет что-то сказать: он видел, как приоткрылись ее губы, но внезапно она передумала и, переступив порог, подошла к Грейсону.

– Абу! – позвал полковник Моци.

Слуга вышел из кают-компании и последовал за мадам Шебир.

Когда они ушли, Хадид Шебир отодвинул стул и поднялся.

Моци тут же вскочил и встал у него за спиной. От Джона не ускользнуло это движение, у него сложилось впечатление, будто оба они инстинктивно отпрянули назад, желая занять оборонительную позицию, судя по всему, хорошо усвоенную ими…

Должно быть, именно так привыкли они передвигаться у себя на родине, осторожно скользя по голым, каменистым ночным тропам, в любой момент готовые вступить в схватку и движимые лишь одной страстью, сжигавшей их изнутри. На мгновение Джон с удивлением подумал о тщетности попытки удержать этих людей под стражей, даже если окружить их бесчисленны-, ми войсками и танками.

Кончиками пальцев Хадид оперся о стол и впервые за все время посмотрел Джону в глаза. Худое, интеллигентное лицо с глубоко посаженными глазами, гладкая и упругая кожа, показавшаяся Джону светлее, чем тогда, в Оксфорде… И все-таки это было уже другое лицо – повзрослевшее: живость черт теперь сменилась суровым величием. Размотав на шее шарф, Хадид проговорил несколько хриплым, но приятным голосом:

– Мы с вами мужчины, майор Ричмонд, и понимаем, что происходит. Но моя жена… – Плечи его передернулись, и этот жест со всей определенностью показал, какую грань он проводит между мужчиной и женщиной. – Она добровольно последовала за мной. Ей было нелегко принять это решение. Она переживает за меня и не может скрыть этого. Вы не должны думать, что ее резкий выпад против вас носит целенаправленный характер. – Он улыбнулся и продолжал:

– Ей не понять того уважения, которое мужчины порой испытывают к своим врагам. К какому полку вы приписаны?

Этот вопрос не удивил Джона: он давно ждал, когда смутное воспоминание оживет в голове Шебира. Конечно, сейчас, может быть, было неуместно говорить об этом, но ему интересно, помнит ли его Хадид. Однако темные, глубоко посаженные глаза Шебира смотрели на него не узнавая, видя в нем всего лишь человека в военной форме, солдата, представителя власти. Для Хадида он сейчас был всего лишь солдатом, имеющим звание и полк приписки.

– К Королевскому Кентскому полку, – ответил Джон. – Я вполне понимаю, что сейчас испытывает мадам Шебир.

Кивнув, Хадид проговорил:

– Это хороший полк. Нам довелось воевать против него в Кирении. А сейчас, майор Ричмонд, мы бы хотели удалиться в свою каюту.

На палубе перед капитанским мостиком старшина Гроган с лицом уроженца Портсмута и трое матросов сооружали тент для новоприбывших. Без тени восторга Гроган думал сейчас о Сан-Бородоне, где им предстояло проторчать шесть, а то и более месяцев. А как бы было здорово, пусть даже ненадолго, вернуться в Средиземное! А еще лучше в Портсмут. Правда, последнее он теперь уже представлял с трудом. Его старушка пишет, что обклеила гостиную новыми обоями. Наверняка, как всегда, получилось курам на смех. Жена-то, конечно, воображает, что у нее есть вкус. В последний раз, приехав домой, он обнаружил, что потолок на кухне выкрашен желтой краской, а стены теперь синие. В глазах у него, помнится, так и зарябило. Чуть не ослеп, а ей хоть бы что. Ведь женщину ничто не остановит. Уж если она что задумала… Вот взять хотя бы эту жену Шебира. Какой шум поднялся, когда она собралась ехать со своим мужем!