Сергей Изуграфов - Пропавший алхимик Страница 5

А ты уверен, что он ее покинул, сам себе задал вопрос Алекс. Может быть, это кто-то из гостей? Все возможно. Именно в этот день, когда многочисленные гости, приехав на свадьбу молодого хозяина виллы, сбили и запутали бедной Катерине весь порядок расселения, и теперь никогда не узнать, кто в каком номере, как оказался и почему – именно в этот день злоумышленник и решил проникнуть в восьмой номер, где жили загадочные Николас и Перренель Файер, «талисман гостиницы», как называл их покойный Георгиос Аманатидис.

Подобная праздничная суматоха была только на руку злоумышленнику. Но, подумал Алекс, даже если бы его застали рядом с номером, он бы мог легко сказать, что остановился в соседнем и перепутал. Вот именно, сам себе возразил Алекс. Зачем тогда вообще было стрелять? Ну, притворился бы подвыпившим, добряк Костас бы его еще и под руку отвел в любой другой номер, который бы он назвал. Стрелять-то зачем? Абсолютно не логично.

Алекс раздраженно потер указательным пальцем левой руки шрам на виске. Выпитое вино сказывалось на нем, мысли были тягучими и ленивыми.

Что побудило нападавшего все-таки выстрелить в юношу, который не представлял никакой опасности? В каком случае ведут огонь на поражение? Либо его застали за проникновением в чужое жилище, и то, что он там делал, он бы никак не смог объяснить не вызвав подозрений, – либо его напугали, и он выстрелил от неожиданности? Либо он хотел именно убить. Нет, покачал головой Алекс, эта версия не выдерживает никакой критики. Убить Костаса? Неунывающего студента, этого шумного, веселого и совершенно безобидного? Сама мысль о том, что у Костаса могут быть серьезные враги, вызвала у Алекса улыбку. Караулить его в тупике галереи, чтобы дождаться, когда он там окажется? Откуда мог знать злоумышленник, что Костас вообще там будет? Ведь это Алекс пригласил его в помощь Катерине. Под свою ответственность. Вот она и наступила, твоя ответственность, сказал он сам себе, давай шевели уже извилинами!

Его размышления были прерваны появлением полицейского. Инспектор уголовной полиции Теодорос Антонидис поднялся по лестнице к стойке администратора. Он шумно отдувался, но спешил изо всех сил.

Поприветствовав инспектора, Смолев оперативно ввел его в курс дела. Затем, не откладывая, они отправились на галерею, в злополучный тупик у восьмого номера.

– Вот именно здесь это и произошло, инспектор. Здесь мы его нашли, – показал Алекс и, взяв у полицейского мелок, по памяти обозначил контуры тела раненого. – Пуля вошла в грудь с правой стороны. Он лежал ничком, лицом вниз. Было обильное кровотечение. Вот, видите, пятно.

Инспектор Антонидис возбужденно кивал и безостановочно щелкал затвором фотоаппарата. Цифровой Canon 60D был среди подарков, лично добавленных Виктором Манном в набор оборудования для островной полиции. Инспектор был на седьмом небе от счастья.

Затем они подошли к двери номера восемь, и Смолев постучал несколько раз. Никто не отозвался. Тогда он достал хозяйский ключ и отпер дверь.

Первое, что бросилось в глаза Алексу – крайне скромная, даже скудная обстановка. Они стояли с инспектором посередине комнаты и удивленно рассматривали грубый деревянный стол, на котором под вышитыми салфетками стояло несколько глиняных мисок и глиняных же кружек. Два низеньких табурета у стола, деревянная конторка в углу, из тех, на которых пишут стоя, вернее, писали, поправил себя Алекс. Очень давно. Две узких, неудобных кровати вдоль стен, небольшой платяной шкаф, – и, собственно, все. Ну еще голые беленые стены. Это какая-то келья, подумал Алекс, это не жилая комната в отеле. Этого не может быть. Сама комната была размером не более шестнадцати метров. И здесь они прожили десять лет? Это не укладывалось у Смолева в голове. Ради чего? Зачем? Это же тюрьма!

– Обратите внимание, господин Смолев, – произнес инспектор, указав на платяной шкаф: одна его дверца была почти сорвана с петель. Заглянув в него, они обнаружили старые вещи, аккуратно уложенные на полках, кроме одной, посередине. Было видно, что вещи разворошили, словно что-то искали.

– Здесь на полке что-то рассыпано. Какие-то металлические крупицы. И вот еще, посмотрите, на полу. – Инспектор присел на корточки, достал из кармана кисточку и аккуратно смел в бумажный пакетик для вещественных доказательств небольшую горку желто-бурого металла.

– Что это? – протянул он пакетик Смолеву. – Похоже на золото?

– Это было бы крайне невероятно. Впрочем, я уже ничему не удивлюсь. Вы сможете определить в лаборатории, что это за металл?

– Да, – подтвердил инспектор. – Наш эксперт сможет это сделать. Теперь у нас есть для этого все необходимое.

Они вышли из восьмого номера и закрыли его на ключ.

– Вы думаете, жильцы этой комнаты появятся? – спросил инспектор Антонидис. – Мне бы очень хотелось задать им несколько вопросов. Боюсь, они сразу бы оглохли, подумал Смолев. Вряд ли они захотели бы беседовать с инспектором, которому дали в свое время столь нелестную оценку.

– Думаю, что нет. Вы обратили внимание, инспектор, что комната абсолютно пуста? Я даже не про вещи. Вы заметили, что в комнате нет ни одного листа бумаги, ни одной книги? А на конторке нет перьев и чернильницы.

– Чего нет? – услышал незнакомое английское слово инспектор.

– Перьев, металлических перьев, которыми пишут, обмакивая их в чернила, – улыбнувшись, объяснил Алекс. – Именно таким способом писали письма до изобретения шариковой ручки. Мои дедушка и бабушка переписывались таким образом.

– И вы хотите сказать…

– Да, дорогой инспектор, я хочу сказать, что именно таким образом писали письма жильцы комнаты номер восемь. И если на конторке, которой пользовались ежедневно – а вы, конечно, обратили внимание, как зеркально отполирована ее поверхность там, где на нее ложился правый рукав пишущего, и как заляпана воском левая часть верхней полки, где, очевидно, многие годы стоял подсвечник с круглым основанием…

– Но там же не было подсвечника! Я все сфотографировал! – гордо заявил инспектор Антонидис.

– В том то и дело, дорогой инспектор. Ни подсвечника, ни перьев, ни чернильницы. Ни книг, ни записей, ни единого листа бумаги. На какую мысль это вас наводит?

– Ах, вот вы о чем! – наконец догадался инспектор, достал большой белый платок и вытер им лицо и шею. – Похоже, что ждать жильцов бессмысленно, вы правы, они не вернутся.

Ну слава богу, подумал Алекс, дошло. Что ж, могло быть и хуже.

На верхней террасе, по-прежнему, шумел веселый праздник. Знакомая мелодия сиртаки перекрывала голоса и смех собравшихся. Вот и танцы начались, подумал Алекс, наверно Лили и Джеймс удивляются, куда подевался их русский друг.

– Мы с вами оказались в крайне щекотливой ситуации, дорогой инспектор, – заметил Смолев. – Там, наверху – идет свадьба молодого Аманатидиса. Гостей более ста человек. Я допускаю, что преступник, возможно, скрылся среди гостей. А возможно, просто воспользовался праздничной суматохой, чтобы проникнуть в таинственную комнату номер восемь, и давно покинул виллу. Что будем делать, инспектор?

Было видно, как бедный инспектор совершенно растерялся. Пойти наверх и нарушить празднество, да еще такое, как свадьбу – было для любого грека неслыханным кощунством. Тем более, что совсем недавно ему пришлось приносить свои извинения за тот прискорбный инцидент с задержанием Димитроса. Инспектор тяжело вздохнул. Нет, думал он, это просто невозможно. Это будет последний день его пребывания на острове. Все местное население его проклянет. А начальство в Афинах и пальцем о палец не ударит, чтобы его защитить.

С другой стороны, инструкция совершенно четко требовала, что все подозреваемые в совершении правонарушения должны быть немедленно задержаны органами полиции и допрошены в рамках установленной процедуры. С несчастным видом он взглянул на Смолева. Тот, прекрасно понимая метания, которые происходят в душе инспектора, в то же время сам был охвачен сомнениями.

– Ладно, давайте поступим таким образом, – наконец решился Алекс. – Мы не будем портить свадьбу Аманатидисам. Во-первых, я сомневаюсь, что преступник среди гостей. Слишком хорошо они друг друга знают, они же все родственники. Чужака вычислили бы сразу. Потом, они никуда не денутся. Список гостей у нас есть. С любым из них мы сможем, при необходимости, побеседовать после свадьбы. Во-вторых, я думаю, что пуля, которая была выпущена в бедолагу Костаса, расскажет нам об оружии, из которого стреляли. Возможно, это ниточка. В-третьих, неожиданный спешный отъезд Николаса и Перренель Файер и тот порошок, что вы обнаружили на полке шкафа и на полу их комнаты, инспектор, требует отдельного внимания. Моя интуиция мне подсказывает, что не исключено, что все дело именно в этом порошке.