Лев Пучков - Тротиловый эквивалент Страница 5

– Как? – коротко поинтересовался Иванов, спрыгивая с брони.

– Норма, – в тон ему ответил Петрушин. – Жить будет.

– Спасибо, – с чувством поблагодарил полковник. – Я уж думал, будет как обычно.

– Это кто? – спросил сонный Глебыч, кивнув в сторону «Нивы».

– Да вроде рыбаки, – Вася пожал плечами. – Но с автоматами почему-то…

– И чего это они в такое время собирались тут поймать? – Глебыч зевнул и направился к «Ниве». – Пойду, гляну…

Петрушин тревожно посмотрел в сторону села – оттуда раздавался гул приближающейся к мосту колонны.

– Не понял… Вроде совсем тихо сработали…

– То не по нашу душу, – Иванов кивнул в сторону торчавшего из люка «бардака» шлемофона Сани Жука – Васиного водилы, который в рабочем порядке слушал по бортовой станции частоту комендатуры. – ИРД под Тол стой-Юртом попал в засаду. Резерв выдвигается.

– Я говорил! – напомнил Вася. – «Сами»! Вот тебе и сами…

Пока наскоро обыскивали трупы и «Ниссан», Глебыч осмотрел «Ниву» и трусцой припустил обратно. Лицо сапера выражало крайнюю степень озабоченности.

– Что такое, Глебыч? – Иванов на секунду отвлекся от созерцания погрузки на броню орущего пленного и обернулся к соратнику.

– Интересные рыбаки… – Глебыч даже запыхался от спешки – странный случай, обычно он вальяжен даже при внезапной диарее. – В реку сталкивали чего-нибудь?

– Камеру, – Вася слегка напрягся – подсел на необычную нервозность Глебыча. – А что…

– Камеру? – Глебыч почесал затылок и устремил взгляд на речку. – Камеру…

И где она?

– Да уплыла уж хрен-те куда. Они толкнули ее на середку, а тут началось…

– Подтапливали? – уточнил Глебыч.

– Чего?

– Ну, воздух стравливали? Как она в воде была – на, под, ее видно было?

– Мерили манометром давление, потом спустили воздух, – вмешался я. – Наверху был только такой коричневый поплавок. А что, собственно…

– Поплавок не заметят… – Глебыч вдруг ушел в себя и принялся бессвязно бормотать, загибая пальцы:

– …Оно, конечно, может проскочить… но если сеть?

Сеть клином, на полметра всего, чтоб не видно… острие клина на центральной опоре… всяко разно снесет к центру… если мужичок в кустах, с дистанционкой…

– Ты че бормочешь, Глебыч? – возмутился Вася. – Ты можешь толком объяснить?!

– Ой-е-е… – Глебыч объяснять ничего не стал, а втянул голову в плечи и затравленно посмотрел в сторону моста. Судя по гулу моторов, колонна сейчас как раз подъезжала к шлагбауму КПП.

– Глебыч – что?! – Иванов вдруг стал бледнеть. – Думаешь…

– Дай! – Тлебьгч метнулся к «бардаку», сорвал с головы Сани Жука шлемофон, и, прижав ларингофон к горлу, рявкнул:

– Внимание – всем!!! Мост заминирован!

Все – бегом с моста!

– Ты кто, мать твою? – отчетливо прошипело из вывернутого наушника шлемофона. – Ты че несешь, придурок? Ты че в эфир лезешь, дубина?

Дикая ситуация, ребята. Мы проводим конфиденциальную операцию и потому в системе радиоданных комендатуры никак не состоим. Можем только слушать, чтобы быть в курсе оперативной обстановки, а наши позывные никому ни о чем не скажут.

Единственная надежда – хороший знакомый попадется, который узнает говорящего по характерным выражениям. Голос сильно искажается, особенно через ларингофон…

– Это Глебыч! Я сказал – с моста!!! – Глебыч аж взвизгнул от отчаяния. – Я сказал…

– А поздно, – флегматично буркнул Петрушин. – Они уже – вон…

Да, с нашего места въезд на мост виден не был, скрывался за гущей посадок.

Но два срединных пролета просматриваются прекрасно.

И сейчас мы могли лишь беспомощно констатировать, что колонна в полном составе въехала на мост, а головная «БМП» как раз добралась до центральной опоры…

Глава 2.

Шах.

Дипломная

Туман помаленьку рассеивается. Уже видны размытые очертания окраины Толстой-Юрта. Судя по всему, видимость сегодня будет нормальная, даже при относительно низкой облачности.

Это не есть хорошо. Если федералы на последнем этапе замешкаются – а это у них случается сплошь и рядом, есть шанс и под «вертушки» угодить. Я этот вариант продумал: на всякий случай неподалеку от «Северного» и Ханкалы дежурят мои разведчики со сканерами, слушают дежурные частоты федеральной авиации. Но расчетное подлетное время до четвертой контрольной точки – от силы десять минут. А стопроцентная уверенность в том, что разведчики вовремя отследят нужные команды в эфире, отсутствует. И не потому что разведчики никудышные.

Парни у меня как раз то, что надо. Просто федералы на войне тоже учатся, и в последнее время у них случаются светлые моменты в организации службы. Я всегда учитываю любые ситуации, которые могут повлиять на исход операции. Может случиться и так, что сигнал о помощи пройдет без задержек, никакой радиосуматохи не будет, а пилоты получат приказ по проводам (их контрразведка в курсе, что мы слушаем частоты). Тогда мои парни успеют только зафиксировать взлет вертолетной пары.

Так что пусть Аллах нам поможет, федералы окажутся расторопными, и мы обойдемся совсем без «вертушек». Что-то я в последнее время (лет пятнадцать уже) недолюбливаю эти «вертушки». Слишком громко винты у них гудят, да и под консолями всякой дряни понавешанхк…

Я сижу в салоне новенькой пятидверной «Нивы», рядом с водителем, и наблюдаю в подзорную трубу за подготовкой к операции. Наблюдение идет так себе: вижу только самый ближний первый расчет, остальные скрыты либо туманом, либо деталями ландшафта.

В моей «Ниве» хорошо. Автомагнитола тихо наигрывает красивую восточную мелодию, в салоне тепло, печка работает, приятно пахнет французским одеколоном и оружейной смазкой. Уютно. Спокойно. Пока туман окончательно не рассеется, никто сюда не полезет. Я пью кофе из термоса и лениво размышляю о разных вещах.

Вообще, приятно выступать в роли инспектора. Никто ничего от тебя не требует, не висит над душой. Сам ставишь «учебные» задачи, сам определяешь мастерство учеников. Плохо работают – сам виноват, надо было лучше учить. Если что-то не получится и операция сорвется, никто с тебя не спросит.

Однако надо, чтобы все получилось. Сейчас мои ученики сдают «дипломную». А скоро им предстоит потрудиться на полную катушку, и большие люди по результатам их работы будут решать, отработал я свой гонорар или нет. Для меня вопрос профессионализма – дело чести, это мой хлеб и моя жизнь. Так что мне не совсем безразлично, как у них все получится. Тоже немножко волнуюсь.

Сегодня у меня здесь работают двенадцать человек. Четыре инженерных расчета (первый – трое, остальные – по два человека) и огневая группа. Плюс я сам, мой водитель и личный телохранитель Аскер и Курбан. Курбан, хоть и умеет стрелять, не совсем боец. Он мастер в электронике и компьютерах.

Итого – пятнадцать. Уже отряд. При необходимости такими силами можно было устроить нормальную засаду, без всяких там тонкостей, но у нас сейчас другая задача. Мои ученики – саперы-специалисты. Сегодня им надо проявить себя. И не только в личном плане, но и в вопросах слаженности и взаимодействия, потому что в дальнейшем всем им предстоит работать в команде.

Всего в моем подразделении, включая отделение разведки и группу материально-технического обеспечения, тридцать два человека. Я далек от романтизма и просто сказал бы, что это сводный отряд лучших саперов и разведчиков, собранных под моим руководством для организации минного джихада накануне референдума. Но в секретном реестре Государственного комитета обороны Маджлисуль Шура (далее – просто ГКО) отряд числится как спецкоманда «Дашо гов».

Нохчи – сентиментальные люди, в буквальном переводе это значит «Золотой гул».

Они надеются, что от нашего отряда такой гул пойдет, что весь мир содрогнется!

Ну, пусть надеются, у них есть для этого все основания. Денег на оборудование и экипировку они не пожалели, у нас все самое лучшее, можно воплотить в жизнь самые смелые фантазии. Нам остается только работать с полной отдачей, показать, на что мы способны. Война не терпит сантиментов, она оценивает специалиста только по конкретным результатам его деятельности, которые отражаются в сводках вражеских потерь. Не в официальных релизах, а в нормальных сводках, для служебного пользования…

– Готово, – докладывает командир второго расчета.

– Понял, – отвечаю я в свою рацию.

– Закончил, – сообщает минуту спустя командир третьего расчета.

Общаемся очень коротко. Основное правило: забыть, что федералы – безмозглые идиоты. Уважай противника и проживешь больше. Разведчики накануне проработали территорию, но мы привыкаем действовать так, как будто кто-то сидит неподалеку со сканером в кустах и пытается вычислить наши частоты. Потому что вскоре, если у нас все получится, как я задумал, именно так и будет. Весь федеральный спецназ будет за нами охотиться.