Юлий Дубов - Большая пайка (Часть третья) Страница 5

Такие дела. Как там Галка? Передавай привет, скажи, что в отпуск заскочу. А ты в Москву не собираешься? Заезжай. Посидим, выпьем. Джип свой покажу. Костик тоже про тебя спрашивал.

Привет передавай Слону, Вовке Кирпичеву и Димке. Витьке Большому скажи, что если будет к Ленке клеиться, то приеду и рыло начищу. Присмотри там, сестра все-таки. Ей я отдельно написал.

Все. Пока.

Шурик.

Эра "Инфокара"

Непонятна и пугающа была скорость, с которой "Инфокар" из рядовой коммерческой структуры превратился в одного из лидеров российского бизнеса. Но уже газетные страницы заполнились рекламой, призывающей покупать машины только в "Инфокаре", уже пошли по стране анекдоты типа "Вы думаете, это наш номер телефона? Нет, это наша цена". Уже ошалевшие от незнакомого словосочетания покупатели стали обрывать телефоны, интересуясь, как же все-таки выглядят эти "инфокары" и где их можно приобрести. И у всех, сидевших за новогодними столами, дрогнули в руках наполненные шампанским бокалы, когда, за одну минуту до полуночи, вместо традиционного обращения к народу главы государства прозвучало поздравление "Инфокара", а на привычном фоне кремлевской башни под бой курантов возник нахально подмигивающий инфокаровский глазок.

Сотни машин уходили с инфокаровских стоянок, принося в копилку до полумиллиона долларов ежедневно. Как грибы после теплого летнего дождика, росли по всей стране инфокаровские станции технического обслуживания, аккуратные, беленькие, с обязательным инфо-каровским глазком на фасаде, при входе в которые сразу же хотелось если и не снять обувь, то, как минимум, тщательно вытереть ноги. И когда клиента встречала длинноногая красавица с инфокаровской эмблемой на трепетной груди и провожала его к начальнику приемки, элегантному джентльмену в тщательно выглаженном костюме и галстуке, когда, передав машину и ключи приветливому молодому человеку в безукоризненно чистом комбинезоне, клиент усаживался в баре, словно бы скопированном из иностранного журнала, и за счет фирмы накачивался кофе, чаем, пепси-колой или чем-нибудь еще, рука его уже непроизвольно тянулась к бумажнику, и в копилку капала очередная увесистая капля.

А с начальником смены поговорить можно? Нет, нельзя. А с мастером? Тоже нельзя. Что? И с мастером нельзя? Слесаря вызовите сюда, я объяснить хочу. Невозможно, это нарушение правил обслуживания. Слушай, дорогой, можно я в ремзону пройду, мне поговорить надо. Нет, вход в ремзону запрещен, если хотите посмотреть, как чинят вашу машину, пройдите, пожалуйста, сюда, вам сквозь стекло все будет отлично видно. Да что ж это за порядки такие? Правила фирмы. Еще кофе желаете? И долго еще одуревший клиент мотал головой, отгоняя дорогие его сердцу воспоминания о дяде Сереже с Варшавки, долгих и проникновенных разговорах о непонятном скрипе при переключении передачи и фантастическом чувстве облегчения в момент передачи увлажненной трудовым потом десятки из рук в руки.

Со всей страны в бывшую княжескую псарню потянулись представители золотоискательских артелей и угольных бассейнов, металлургических заводов и еще не совсем разорившихся колхозов, творческих союзов и начавших входить в силу коммерческих структур, управлений внутренних дел и бандитских группировок. И все они – чистые и нечистые – были в инфокаровском предбаннике как в райском саду: никто никого не ел, и седые опера с многолетним стажем мирно соседствовали с мрачноватыми, увешанными золотыми цепями образинами, а демократ с трясущейся от возвышенных идей козлиной бородкой стрелял сигаретку у типичного представителя партноменклатуры.

Черный верх, белый низ есть? Есть.

Белый верх, черный низ есть? Есть.

Чтоб внутри было мягенъкое, есть? Тоже есть. Все есть. Вот утвержденные цены. Идите в кассу.

А вот такое тоже есть? Нет, вот такого нету. Остальное все есть, а такого нет.

Это не вполне соответствовало действительности. Было все. Но кое-что Ларри держал в неприкасаемом резерве, о чем, помимо директоров стоянок, не знал никто. И вокруг этого дефицита закручивались привычные людские водовороты, кипели страсти и разыгрывались нешуточные трагедии.

Тяжелый, блин, бизнес...

– Простите, как ваше имя-отчество?

– Зиновий Владимирович.

– Зиновий Владимирович, очень приятно. Можно к вам с просьбой?

– Слушаю вас.

– У меня большое горе, Зиновий Владимирович... – Посетитель тряс головой, смахивая слезу.

– Какое горе?

– Моя жена должна вот-вот родить.

– Поздравляю вас. А почему горе?

– У меня вчера угнали машину.

– Ай-яй-яй, как я вам сочувствую. Так в чем вопрос?

– Понимаете, жена пока еще не знает. Если узнает, страшная новость просто убьет ее.

– Что вы говорите!

– Настоящий ужас! Она так любила эту машину...

– Так чем могу?

– Зиновий Владимирович, дорогой, мне срочно нужно купить такую же. Помогите, пожалуйста.

– Какая модель?

– "Пятерка". Белая. Внутри кожа.

– Так в чем вопрос? Посмотрите в окно. Там стоит полтысячи белых "пятерок". Выбирайте и идите в кассу.

– Вы меня не поняли, Зиновий Владимирович. Машина должна быть точно такая же. Понимаете? Точно такая же. Чтобы нельзя было отличить.

– Понимаю. Ну так что?

– Дайте мне вашего человека, пусть лично со мной походит пару часов. Я посмотрю машины. Иначе жена просто не переживет...

– Понял вас, – говорил Зиновий Владимирович, косясь на дверь, за которой толпилось еще человек двадцать. – Вам механика надо. На пару часов. И все?

– Все! Вы не думайте, я компенсирую.

– Паша, – кричал по селектору Зиновий Владимирович, – зайди быстро.

– Вот клиент, – говорил он возникшему Паше. – Окажи ему особое внимание. Пару часиков походи с ним, покажи машины. Пусть выберет, что ему нужно. Понял? Часа через два появлялся будущий счастливый отец.

– Зиновий Владимирович, – захлебывался он от восторга, – нашел! Представляете, нашел как раз то, что нужно. Вы меня спасли. Это вам! Нет, нет, не вздумайте отказываться, это от чистого сердца.

И сердобольный муж исчезал, кланяясь и прикладывая руку к груди.

Только глубокой ночью, проходя по уже избавленной от покупателей стоянке, Зиновий Владимирович узнавал, что обласканный им посетитель выбирал машину не один, а с женой, и никаких признаков приближающихся родов в ее фигуре не обнаруживалось, и что, пересмотрев несколько "пятерок", они перешли к "четверкам", потом, само собой, к "восьмеркам", а потом клиент потянул Пашу к стоявшим в укромном месте "девяносто девятым", ткнул пальцем и сказал строго:

– Беру эту!

– Тебе кто разрешил выдавать машины из резерва Ларри?! – вопил трясущийся Зиновий Владимирович, предвидя неминуемую расправу.

– Вы же и разрешили, – отбивался Паша, – вы мне что сказали? Особое внимание – раз, показать машины – два, пусть выберет то, что нужно, – три. А что, не надо было?..

Изощренность клиентов, всеми правдами и неправдами пытавшихся вышибить из "Инфокара" какую-нибудь халяву, превосходила самые изысканные деяния Остапа Ибрагимовича Бендера, Ходжи Насреддина и Жиль Бласа из Сантильяны.

– Заберите, – говорила случайно попавшемуся под руку Сысоеву рыдающая девица, и слезы с ее пушистых ресниц разлетались горизонтально, – заберите у меня эту кровавую машину, я вас умоляю, заберите ее, я ни спать, ни есть не могу...

– Что случилось? – бледнел и волновался Виктор, наливая девице воды. Девица брякала зубами о стакан и постепенно успокаивалась.

– Вы продали мне машину. Месяц назад.

– Я?

– Нет же, не вы. На вашей стоянке. "Восьмерка", длинное крыло, "мокрый асфальт"

– Так, так. – Виктор кивал головой, пытаясь сообразить, каким образом девице удалось проникнуть в резерв Ларри. – Продолжайте, пожалуйста.

– Вон она стоит, за окном. Посмотрите.

За окном стояла "восьмерка", внешний вид которой однозначно свидетельствовал о недавнем близком контакте с уличным фонарем. Машину окружала кучка интересующихся инфокаровских водителей.

– Дайте, дайте мне сигарету. Спасибо. Я никогда, никогда больше не буду покупать у вас машину. Мне говорили, меня предупреждали, я, дура, не верила. Теперь я точно знаю, кто вы такие.

– Кто?

– Вы убийцы! – Девушка с ужасом озиралась по сторонам.

– Почему?

– А! Вы не знаете! Не прикидывайтесь, пожалуйста. Бандитское гнездо?

– Да почему же?

– Вы в милиции когда-нибудь ночевали? На вас наручники одевали? Нет? А на меня одевали!

И девушка протягивала Виктору дрожащие руки.

– О! Я все теперь понимаю. Все! – переполнившись негодованием, лепетала она.

– Объяснить можете? В конце-то концов!

– Не притворяйтесь! Вы продали эту машину совсем другому человеку!

– Как– другому?

– Так! Узбекскому крестьянину из Ферганы. Я теперь все знаю. Когда он выехал за ворота, ваши убийцы напали на него, вытащили из машины, всего изуродовали и бросили. А машину вернули на стоянку и продали мне. Что, правда глаза колет?