Михаил Март - Лифт в преисподнюю Страница 50

— Я знаю Сюзенкова. А связь с Барзаем не просвечивается?

— Вряд ли. С такой поддержкой Рябой не был бы столь пугливым. Охотой на зевак промышляет на северном выходе из города. Мелочевка. На большее мозги не срабатывают.

— Ладно. Я пойду.

Чаров вышел из машины и, брызгая грязью, зашагал по проселочной дороге.

Чужака заметили издали. Насторожились. И только когда незваный гость появился в воротах, Рябой его признал.

— Генка? Как ты меня нашел?

Низкорослый крепыш вышел из-за машины и убрал обрез под ящик с инструментами.

— А ты думаешь, Кирюха, что получил от меня отступного и я о тебе забыл? Нет, дорогой. Не так я прост.

— Хочешь бабки назад получить? Не выйдет. Ты команду на дно океана отправил, а мзда твоя за наше прощение ничтожна. Скажи спасибо, что не завалили тебя тогда.

— Спасибо, Кирюша. Выкуп свой я назад не требую. Правда, распорядиться им по достоинству ты так и не смог. Ума не хватило. Теперь здесь гниешь, карманы режешь в электричках да зевак общипываешь по окраинам. И не стыдно перед питерской братвой? Или стыдишься показаться на сходе в лохмотьях?

— Ты мне жизнь здесь не читай, Генка, а то я разозлюсь и тогда…

— Ничего тогда не будет. Ты на мушке, Рябой. Хочешь проверить, выйди за ворота, сам увидишь.

Рябой кивнул здоровяку, подпиравшему бетонную балку постукивая разводным ключом по ладони. Тот отбросил ключ и вышел за створки стальных ворот на дорогу. Где-то что-то хлопнуло, тихо и глухо, словно дятел клюнул сгнивший ствол дерева. Шляпа с головы здоровяка слетела, будто ее сдернули привязанной к ней леской. Здоровяк тут же рухнул мордой в лужу.

— Ну что, Кирюха, продолжим эксперимент или по душам поговорим?

— Ладно, пошли, — мрачно сказал Рябой.

Во дворе стоял покосившийся сарай, туда они и зашли. Ведро с водой, матрасы на полу, следы крыс по углам.

— Говори, что тебе надо, Генка. Но учти, я шестерить ни перед кем не буду.

— Гонора в тебе много, Рябой, — со вздохом заметил Чаров. — Не в том ты положении, чтобы брюхо выпячивать. Я тебе помочь хочу, но и ты мне поможешь. Найди достойного чистого человека. Пусть твой сарай официально зарегистрирует как кооператив. Собери людей рукастых, пусть пользу приносят людям. Хорошая рабочая артель подозрений ни у кого не вызовет. Вставай на ноги и брось на время свои мелкие делишки. Скоро у тебя появится серьезный заказчик.

— Мокруха? Похоронное бюро открыть хочешь?

— Ты не мокрушник, Рябой. Работа предстоит интеллигентная, чистая.

— На какие бабки я артель открою?

— На мои. Нужен счет в банке, на него будут поступать пожертвования. Только в дело их пускай, а не устраивай малину здесь.

— Каперанг Дружников во главе артели встанет, — осенило Подкопаева. — Видел я его недавно. Дачка у него здесь неподалеку, мы ее чуть не обчистили. Загибается старик без дела. Здоровья у него хватает, еще нам одолжить может.

— Удачная идея. За его орденской планкой целая банда схоронится. Все же тебя иногда посещают трезвые мысли. Собери команду рыл в сорок. Пара мокрушников тебе тоже не помешает. Первые полгода на меня работать будете, а потом я тебе дам хорошего заказчика. Дружка твоего закадычного. Теперь-то он при власти, большими делами ворочает.

— Барзай, что ли?

— Угадал.

— Какой же он мне кореш?

— Не в этом дело. Заказы тебе его понравятся. И прикрыть он тебя сможет, когда нож к горлу приставят. Только прежде чем я его выведу на тебя, ты должен обустроиться как надо и не выглядеть дешевкой и голодранцем. Хомутай Дружникова завтра же, начинайте строительство. Деньги получишь на днях. Со мной встречаться тебе не обязательно, связь через моего паренька держать будем. Юрик его зовут. Он сам к тебе придет. И не мельтеши. Уверенней будь, не жалей лапши для ушей Дружникова. Он флотским верит.

— Как только начнешь из руин подниматься, так менты слетятся со всех концов, как вороны на падаль.

— Местный начальничек очень мзду любит. Стоит недорого, так что ты ему одной купюрой глотку заткнешь. Не смущайся и собирай на него компромат. Дань плати здесь и не скупись на диктофоны и видеоаппаратуру. Она свои бабки отобьет. Только не торопись его к стене прижимать, другого поставят, а кого — не известно. Уж лучше пусть свой прохвост стоит на стреме. Главное, чтобы у артели морда была чистой. Тебе не прикрытие нужно, а непробиваемый щит. Тогда никто не страшен. И знай уже сейчас, Барзая будут интересовать золото и камешки. Он по-крупному работает. Ну а мне ты будешь давать еженедельный отчет по всем его заказам вплоть до каждого грамма серебра.

— Значит, он будет считать, что я у него на контроле, а фактически сам будет находиться под твоим колпаком.

— Кумекаешь. А я-то поначалу решил, что ты совсем в дегенерата превратился. Думаю, сработаемся.

— Ты мне всегда нравился, Гена. Я так до конца и не верил, что ты шкурой оказался.

— Ладно. Кто старое помянет, тому глаз вон. А теперь мне пора. Тебе есть над чем подумать.

В Париж Чаров прибыл во всеоружии. Три месяца подготовительного периода гарантировали ему успех в намеченном мероприятии, но только при условии, что его теория, чутье и выбранный путь были правильными. Если он ошибся и взял не тот след, придется все начинать заново, несмотря на крупные финансовые потери. Понятное дело, он тратил не свои деньги, а пользовался финансовой поддержкой заказчиков. Тем не менее, не любил понапрасну сорить деньгами. К тому же на карте стояла его репутация, а ее невозможно оценивать по ставкам гонораров. Репутация — это все, что он имел и благодаря чему жил. Потеря имиджа грозила полным крахом. А что значит для человека в солидном возрасте оказаться у разбитого корыта? Строительный бизнес его никогда не интересовал, он относился к нему как к ширме.

Конечно, Чаров считался очень богатым человеком даже по сегодняшним меркам, но деньги в его жизни играли не главную роль. Жизнь без азарта, приключений, риска, авантюр, без путешествий не имела для него смысла, как еда без соли. Дуэлянт-профессионал. Его главным оружием всегда оставался интеллект. Дуэль умов, вот что его занимало. Он умел пользоваться своим оружием и побеждал, но побед своих фейерверком не отмечал. Ему куда важнее было самоутверждение, сознание того, что он лучший, непобедимый. Закончив одно дело, Чаров тут же забывал о нем и всецело погружался в новый круговорот событий.

Париж встретил его чудной погодой, ласковым солнцем и уютом уличных кафе. Он оставил свой чемодан в отеле и пошел на прогулку. Прекрасное знание французского языка все упрощало. На Монмартре Геннадий Устинович купил у русских художников пару картин. Не то, чтобы они ему понравились, а для знакомства. Пожилого звали Андре, и он хорошо говорил по-русски, молодого — Леон. Родного языка он не знал, так как родился в Париже, его русский отец был женат на француженке и в семье по-русски не разговаривали.

Чаров пригласил новых друзей посидеть в небольшом бистро и выпить по стаканчику красного. Художники оказались людьми общительными, веселыми, не жалующимися на тяготы жизни и нестабильность заработка. Разговор начался с веселого смеха. Леон Геннадия назвал не Геной, а гением, не понимая, какой это имеет смысл. Андре и Чаров долго смеялись, потом объяснили молодому человеку игру слов.

— Если Леон назвал тебя гением, Гена, то почему бы не считать это фактом, — смеялся Андре. — Может быть, он прав?

— Вряд ли. Я обычный смертный. Скромный петербургский бизнесмен с глубокими русскими корнями.

— Впервые в Париже?

— Да. И мне наконец довелось увидеть столицу мира.

Чаров лукавил. В Париже он был не раз и не два, и знал город не хуже коренных горожан.

— Отпуск?

— Да. Который я решил совместить с делом.

— Болезнь всех бизнесменов.

— В моем случае это не так. Я ищу свои корни. Мой дед во время революции в России эмигрировал во Францию и по некоторым данным жил в Париже. Слыхал, будто у него был здесь свой дом. Мечтаю найти его и глянуть одним глазком.

— Как звали твоего деда?

— Граф Петр Ростопчин.

— Имя наверняка известное в старых кругах эмигрантской знати. Попробую тебе помочь. Сам ты весь отпуск убьешь на поиски, а у меня много друзей из бывших русских. Я и сам сын эмигрантов. Кто-то что-то наверняка слышал.

— Ты сделаешь большое дело, Андре. С удовольствием куплю у тебя еще одну картину. Мне по душе твой стиль.

— Где ты остановился?

— В отеле «Орион» на левом берегу Сены, неподалеку от Нотр-Дам де Пари.

— Приду утром, чтобы тебя застать. Вряд ли нормальный человек будет сидеть в гостиничном номере, особенно по вечерам.

— Очень признателен за заботу.

— Нет проблем. Ты симпатичный парень, мне будет приятно сделать что-то хорошее для своего, как это говорится…

— Земляка.

— Вот. Вот. Именно.

Они выпили еще по паре стаканчиков и разошлись.