Максим Шаттам - Кровь времени Страница 50

Иезавель толкнула Джереми назад, так что он вновь распростерся на диване, стащила с него штаны и, переступив через его тело, уселась сверху; губы ее были перекошены от желания… Должно быть, она давно ждала этого момента и ее разум жаждал близости с Джереми даже больше, чем тело.

Желание разом вспыхнуло у него внутри; он напряг мускулы рук и грудь, взял Иезавель за плечи и притянул к себе… Соски красавицы ласково терлись о его обнаженный торс… В комнате было прохладно; их тела наслаждались друг другом, вели безмолвную беседу — и в то же время ощущали эту прохладу, покрываясь мурашками… Джереми держал Иезавель в сантиметре над собой и ласкал ее шею языком. Вот она повела бедрами — и любовники приникли друг к другу… В этот момент они походили на двух друзей, встретившихся после очень долгой разлуки. Едва касались друг друга, наслаждаясь этой близостью, взаимно упиваясь ею, едва осмеливаясь расслабиться, дрожа даже от мысли о том, что можно обняться так крепко, как им того хотелось… Джереми положил руку на шею Иезавель и решительно прижал к себе; жажда обладать ею переполняла его… Она вновь сделала движение бедрами, открывая дорогу наслаждению; возбуждение все нарастало… Он извивался под ней, вдыхая запах ее тела. Иезавель забыла, кто она и где она, приглушенные стоны рождались где-то в глубине ее тела, но так и не вылетали изо рта. Она изо всех сил вцепилась в Джереми, ногти ее оставляли на его теле длинные царапины; закрыла глаза и наконец застонала… еще…

Резкие звуки пришли на смену удовлетворенным стонам: пронзительное звучание… электрического звонка. Вдалеке, за спиной Иезавель, звонил телефон… В мгновение ока она исчезла, одеяло упало на пол.

Джереми открыл глаза. Голова кружилась, во рту неожиданно появилась горечь. В гостиной стало совсем темно, звонил телефон… Ему удалось сесть, он прикрыл глаза ладонью; мозг раскалывался от боли. Он вспомнил, как пил виски, как спорил с Кеоразом… Вспомнил, как Иезавель настаивала на том, чтобы он лег спать в этой комнате. Звонок сотрясал воздух…

Наконец трубку сняли — он услышал, как Иезавель что-то говорит по телефону. Отчаяние просверлило отверстие у него в грудной клетке, просунуло внутрь когтистую лапу и схватило его за сердце. Он не овладел ею, она не сделала шага ему навстречу, все это было лишь сном…

Его легкие вдруг судорожно сжались, комок горечи раздулся где-то внутри, а затем поднялся вверх через сузившееся горло, причиняя новые страдания. Он желал ее! Это не могло быть правдой, это невозможно, нет, нет! Она вышла замуж за этого типа, но она его не бросила, любила его, дарила ему свое общество и свое тело, так же как он дарил ей свою душу! Спустя секунду Иезавель во плоти появилась перед ним, взгляд ее огромных зеленых глаз впился в него… В закрытом домашнем платье из сатина, холодна, прекрасна и безмятежна, как смерть.

— Это тебя, — молвила она.

Он скорчил гримасу, комната все еще плыла у него перед глазами.

— Кажется, это что-то срочное, — добавила она; спросонья ее голос был чуть приглушенным.

Джереми встал и пошатываясь подошел к телефону.

— Да… — промямлил он еле слышно, чувствуя, как пересохло во рту.

— Это я, Азим! Ищу вас уже десять минут — обзвонил всех! Я…

— Успокойтесь. Я же сказал вам, что проведу этот вечер здесь, что…

— Нет, постойте, послушайте меня! — воскликнул арабский детектив; его голос прерывался от возбуждения, он почти орал в телефонную трубку: — Я обнаружил убийцу детей! Шел по его следу, знаю, где его логово. Это действительно гул! Понимаете — это гул! Она ужасна! Вот почему у того паренька были седые волосы! Именно поэтому! Я думал, что погибну там! Думал, она меня схватила, но это был корень, просто корень! И я знаю, где она прячется!

Джереми успел полностью протрезветь, произнося следующие две фразы:

— Возьмите себя в руки, Азим! Расскажите подробно, что случилось.

Египтянин описал свои ночные приключения, начиная с идеи выследить монстра и заканчивая корнем, схватившим его за ногу. Говорил с сумасшедшей скоростью — ему понадобилось меньше трех минут, чтобы подробно изложить Джереми весь ход событий. Однако он так и не смог объяснить, где именно находится вход в секретный лаз: это чрезвычайно усложняло задачу. Каирцу оставалось только самому вести людей на место, надеясь вновь отыскать тайник.

— Очень хорошо, Азим. Я немедленно присоединюсь к вам. Где вы находитесь?

— На маленькой площади возле мечети Хусейна[73] в квартале Эль-Гамалия. Я около вспомогательного телефона, подключенного к полицейской линии. Это на углу площади.

— Площадь Хусейна, — повторил Джереми, — очень хорошо. Больше ничего не предпринимайте. Слышите — ничего не предпринимайте! Ждите меня, я вас разыщу. Выезжаю немедленно. — И он повесил трубку.

Кеораз — он бесшумно вошел в гостиную— спросил Мэтсона:

— Это действительно важно?

— Я должен отправиться туда! Мой напарник, вероятно, обнаружил убийцу.

— Могу вас отвезти. Я купил новый «Бентли» и теперь могу передвигаться на скорости сто пятнадцать километров в час. Мы в три раза быстрее доберемся до мечети Хусейна. Я правильно расслышал — ведь именно туда вы должны ехать?

Джереми вернулся к дивану, надел рубашку и обувь.

— Это чрезвычайно любезно с вашей стороны, но я поеду туда один.

Кеораз собрался было настаивать, но в этот момент Мэтсон добавил:

— Я возьму автомобиль у своих коллег на посту в Гелиополе. Благодарю вас за готовность сотрудничать и за гостеприимство. В ближайшее время обязательно извещу вас о ходе дела, господин Кеораз.

Ни разу не взглянув в сторону Иезавели, Джереми надел верхнюю одежду и вышел в холодную ночь. Меньше чем через пять минут он уже был на полицейском посту. Не дав дежурному офицеру полиции ни секунды на протесты, сел в одну из машин — она завелась с первой попытки. Доехав до Каира, он стал кружить в запутанном узоре кривых улочек. Наконец припарковал автомобиль возле мечети, где его должен был ждать Азим. Джереми исходил всю площадь, но не нашел ни единого следа напарника. Телефонный шнур с клеммами действительно был здесь, но вот Азима обнаружить не удалось. Джереми прождал около часа, а затем отправился поднимать тревогу.

37

Беатрис убрала грязные тарелки и поставила на кухонный стол две рюмки.

— Выпьешь немного кальвадоса?[74] — спросила она у Марион.

Та даже не успела открыть рта, как перед ней очутилась приличная порция.

— Ну, так что ты думаешь, кто это? — настаивала Беатрис.

— В этом-то вся проблема. Мне ничего не приходит в голову… Можно подозревать любого из них, все подходят на роль фигуры, которая за мной следила.

Перед ужином Марион рассказала подруге все: от головоломки, связанной с башней Габриэль, до слежки, жертвой которой себя ощущала.

— И наконец… есть еще брат Жиль, и я его не переношу, — добавила она.

— Этот скрюченный старикан? Извини, не могу представить его бегущим во весь опор по темным коридорам аббатства.

— Это продолжалось лишь несколько секунд, затем я потеряла его из виду. Даже он мог бы это сделать.

Ужасающий вопль потряс стекла двери, отделяющей гостиную от кухни. Грегуар смотрел по телевизору фильм ужасов, одновременно качая бицепсы при помощи небольшой гантели.

— Грег! — закричала его мать. — Убавь немного звук! — Затем повернулась к Марион: — Обожает триллеры. Однако клянусь тебе…

— Не знаю, что делать, Беа. Не доверяю я братии, они все со странностями.

— Ты считаешь их как какой-нибудь оккультной сектой? Сожалею, дорогая, это вряд ли — у них все законно. Скажу лишь, что они большие к фантазеры, если тебя это порадует, но именно это и делает их кристально честными. Есть еще один момент: они живут в Мон-Сен-Мишель, их знают все, поэтому тебе нечего бояться.

— Однако кто-то вторгался в мой дом, и притом более одного раза! Кто-то шпионил за мной и… постой-ка — Людвиг! Однажды ночью он стоял на кладбище под моими окнами и глазел на меня…

Беатрис грела свой кальвадос, зажав рюмку в ладонях.

— Ах Лулу-у… — протянула она скептически, — ладно, придется сказать тебе: наш великан Людвиг втюрился в тебя. Теперь это уже не секрет. Надеется, что ты ему позвонишь. Ведь он, кажется, дал тебе свой номер телефона.

Марион облокотилась на стол и прикрыла лицо ладонью.

— Господи, только не это…

— Погоди немного, рано или поздно сцапает тебя где-нибудь и поразит своим: «Знаешь, а я был великим регбистом!» Он проделывает это со всеми более или менее симпатичными женщинами, приезжающими в Мон-Сен-Мишель. Спроси у официанток в ресторане «У матушки Пулар» — уже видеть его не могут! Он пел им на все лады, что играл в хорошем клубе, кажется в Лилле, мог бы стать профессиональным регбистом, если бы продолжил карьеру… В общем, набивал себе цену — всем уже этим осточертел.