Джеффри Дивер - Собиратель костей Страница 51

Собиратель костей так увлекся, что едва успел объехать пожилого мужчину, неожиданно оказавшегося прямо перед машиной и отчаянно голосовавшего длинной тощей рукой. Человек отпрыгнул в сторону, а такси резко затормозило рядом с ним.

Мужчина открыл заднюю дверь и нагнулся:

— Смотреть надо, куда едешь, — бросил он, но это прозвучало скорее как нравоучение, а не как злобное порицание.

— Простите, — с самым сокрушенным видом извинился убийца.

Пожилой мужчина еще некоторое время колебался, но, поскольку других такси на улице не было, сел наконец в машину.

Дверца захлопнулась.

«Старый и худой, — пронеслось в голове преступника. — Кожа, небось, будет слезать с костей, как шелковый чулок».

— Итак, куда прикажете? — обратился он к пассажиру.

— В восточную часть.

— Понял, — сказал водитель и, натянув на лицо лыжную маску, крутанул руль и погнал машину на запад.

Часть третья

Дочь копа

Переворот, переворот, переворот!

Таков принцип Нью-Йорка… Даже кости наших предков не остаются здесь в покое более четверти века. Новое поколение людей с усердием уничтожает останки своих предшественников.

Глава восемнадцатая

Суббота, 10 часов 15 минут вечера — воскресенье, 5 часов 30 минут утра.

— Плесни-ка мне еще, Лон.

Райм пил через соломинку, Селитто предпочитал отхлебывать прямо из стакана. Оба решили сегодня ничем не разбавлять крепкие напитки. Детектив развалился на старом плетеном стуле, и Райму через некоторое время начало казаться, что тот очень похож на Питера Лорре из «Касабланки».

Терри Добинс ушел, но перед этим успел выдать несколько психологических предположений о патологической самовлюбленности некоторых федеральных агентов. Джерри Бэнкс покинул их вскоре после визита Деллрея, а Мел Купер продолжал кропотливо разбирать и упаковывать свое драгоценное оборудование.

— Великолепный напиток, — отметил Селитто, отпив еще глоток «скотча». — Господи, я себе не могу позволить такую роскошь. Сколько же ему лет?

— Именно этому, как я полагаю, двадцать.

Детектив с уважением посмотрел на золотисто-коричневую жидкость:

— Да, женщина в таком возрасте тоже считается вполне созревшей и способна доставить настоящее удовольствие.

— Скажи мне лучше вот что, Лон. Я насчет Поллинга. Что означает этот его приступ ярости?

— Наш маленький Джимми? — Селитто рассмеялся. — У него сейчас неприятности. Ведь это он первым посоветовал вывести Перетти из расследования и ничего не доложил в ФБР. Он сам поставил себя в такое трудное положение. И потом, ведь это он настоял, чтобы тебя подключили к ведению дела. В общем, шумиха стояла порядочная. И не конкретно относительно тебя. Просто участие гражданского лица в таком ответственном расследовании вообще трудно себе представить.

— Так, значит, это Поллинг просил за меня, а я почему-то считал, что шеф.

— Да, но первым ему эту идею подсказал именно Поллинг. Он сразу тебя вспомнил, как только просочились новости о том, что на месте преступления найдены не совсем обычные вещественные доказательства.

— И Джим захотел, чтобы я стал консультантом?

«Как странно, — подумал Райм, — ведь мы с ним не виделись и не поддерживали никаких отношений вот уже несколько лет». С того самого рокового дня, когда Райм получил травму. Но как раз тогда дело вел Поллинг, и именно он поймал Дэна Шепарда.

— Ты, похоже, удивлен, — заметил Селитто.

— Еще бы. Мы никогда не питали особо теплых чувств друг к другу. По крайней мере, раньше.

— А в чем дело?

— Я в свое время послал на него жалобу, — признался Райм. — Это было лет шесть, а может, и все семь назад, когда Джим еще ходил в звании лейтенанта. Я застал его как-то с подозреваемым, которого он допрашивал прямо на месте преступления. Я взорвался. Еще бы! Он ведь портил своим присутствием все следы. Разумеется, мне пришлось доложить об этом. И уже позднее, когда случилось так, что он стрелял в невооруженного подозреваемого, ему и это дельце припомнили.

— Ну, я думаю, такие мелочи уже давно забыты и прощены. Это я могу сказать наверняка. Знаешь, как он старался, чтобы тебя подключили к расследованию!

— Лон, ты не мог бы сделать одолжение и набрать мне один номер?

— С удовольствием.

— Нет, — возразил вездесущий Том и мгновенно отобрал у детектива телефон. — Пусть он привыкает набирать сам.

— У меня нет на это времени, — закапризничал Райм. — Я так и не понял, как функционирует эта штуковина. — Он указал движением глаз в сторону хитроумного приспособления с джойстиком.

— Но вы даже и не пытались научиться. А это большая разница. Кому вы хотите позвонить?

— Бергеру.

— Нет, не надо, — попытался отговорить хозяина Том. — Уже поздно.

— Спасибо за напоминание, но в последнее время я только и делаю, что смотрю на часы, — холодно ответил Райм. — Позвони ему. Он остановился в отеле «Плаза».

— Нет.

— Я прошу тебя позвонить.

— Вот, пожалуйста. — Том положил листок с записанным номером на дальний конец стола, но Райм все же ухитрился прочитать его. Бог, конечно, отнял многие способности Линкольна Райма, но сохранил ему остроту зрения двадцатилетнего юноши. При помощи джойстика, переводя рычажок на различные цифры щекой, он набрал нужный номер. Все оказалось не так сложно, как он предполагал, но теперь Райм нарочно сделал процесс довольно длительным, и еще умудрился надоесть присутствующим своим нытьем. Том рассердился, но ничего не сказал и, гордо подняв голову, удалился на первый этаж.

Бергера в номере не оказалось, и Райму пришлось оставить свою затею. Теперь он бесился оттого, что ему никак нельзя было со злостью швырнуть трубку на рычаг.

— У тебя какие-то проблемы? — встрепенулся Селитто.

— Нет, — прорычал Линкольн.

«Куда он исчез? — раздражительно думал Райм. — Уж в такое время мог бы и посидеть в гостинице». Сейчас Райма охватило давно забытое чувство ревности. Как же так? Его личный доктор смерти отправился помогать умирать кому-то другому!

Неожиданно Селитто рассмеялся. Райм посмотрел на приятеля. Тот заедал виски шоколадом, откусывая прямо от плитки. Он совсем забыл, что Лон придерживался диеты, когда они работали вместе, и питался исключительно полуфабрикатами.

— Я вот что хотел рассказать, — немного успокоившись, начал он. — У нас работал такой Бенни Понцо, помнишь?

— А как же, в отделе борьбы с организованной преступностью. Только это было, кажется, двенадцать лет назад.

— Да.

Райму нравилось занятие Бенни. Преступники там всегда профессионалы, а места преступлений особенно будоражили кровь. Кроме того, сами жертвы очень редко оказывались невинными овечками.

— Вы о ком говорите? — подал голос Мел Купер.

— Вспомнили одного боевого товарища, — откликнулся Селитто. — Помнишь, когда он требовал бутерброд, ну, хотя бы с конфеткой?

Райм кивнул и тоже засмеялся.

— Что же это за история такая веселая? — заинтересовался Купер.

— Ну, хорошо, — начал Селитто. — Представь: мы с Раймом и еще двумя парнями работали в центральных кассах по продаже железнодорожных и авиабилетов. А Бенни, этакий здоровяк, вдруг уселся на скамейку, скорчился и начал ощупывать свой живот. Неожиданно он застонал: «Я голоден. Я так голоден! Мне сейчас хотя бы бутербродик с конфетой». Мы переглянулись, и я спросил: «А что это такое?». Он посмотрел на меня так, будто я с луны свалился, и заявил: «Ты что, вообще ничего не понимаешь? Берется шоколадка „Херши“, кладется между двумя батонами хлеба и съедается. Только и всего!»

Все снова рассмеялись. Селитто протянул шоколад Куперу, но тот замотал головой, потом Райму. Линкольн вдруг почувствовал непреодолимое желание откусить хотя бы немножко. Вот уже год, как он не притрагивался к шоколаду. Он старался избегать подобных продуктов: сахара, пирожных, конфет. Эта еда доставляла ему немало проблем. Такие мелочи, над которыми никогда не задумывается здоровый человек, для инвалида становятся тяжким бременем и здорово изматывают. Ну, хорошо, допустим, вы не в состоянии нырять с аквалангом или покорять вершины Альп. Ну и что из этого? Многие не могут себе это позволить. Но зато все чистят зубы. Ходят к дантистам, ставят пломбы, ездят на электричках домой. А когда никто не смотрит, то любой человек может запросто выковырять пальцем застрявший в зубах орешек.

Любой, но только не Линкольн Райм.

Он тоже отрицательно замотал головой и надолго приник к своей соломинке. Его глаза снова скользнули на экран компьютера. Он вспомнил, что начал писать прощальное письмо Блэйн, когда этим утром Селитто и Бэнкс ворвались сюда, в спальню, и нарушили его покой. Кроме того, ему надо было написать еще несколько писем.