Андреас Эшбах - Выжжено Страница 52

Или сколько стоит кокаин.

– Ты истратил всё своё наследство?

Маркус снова опустился на подушку, почувствовав себя тяжёлым и измождённым.

– На короткую жизнь в экстазе, – ответил он. – На жизнь в дурмане. И на полосе обгона. – Он смотрел перед собой невидящим взглядом, следуя за чувствами, которые заставили его произнести это. – И знаешь, что в этом самое странное? Что я не знаю, стоит ли об этом жалеть.

Глава 20

Прошла неделя после Нового года, а Майкл Квинтон всё ещё не присоединился к ним. Во время Рождества он нажил себе какую-то желудочную историю, звонил каждый день и обещал, что это протянется уже не так долго.

Маркусу было только на руку, что геолог не путается у них под ногами, и Блоку тоже. В трейлере тоже было проще вдвоём.

И наконец настало время задать известные вопросы. Например, такой:

– А вы действительно уверены, что мы найдём здесь нефть?

На что Блок просто отвечал:

– Да.

Они как раз сидели за завтраком. Сквозь полукруглые окна был виден заснеженный, пустынный пейзаж нереальной красоты. Блок ел, как и каждое утро, огромное количество ломтей хлеба с джемом, запивая кофе из злаков, тогда как Маркус по утрам не ел никакой твёрдой пищи, пил только кофе, но настоящий: смолотый вручную, свежезаваренный и такой крепкий, какой только возможно.

– Хотел бы понять, почему вы так уверены. И как вы можете быть уверены в том, что нефти в земле столько, что хватит до конца третьего тысячелетия?

Блок, жуя, оглядел его, потом проглотил и произнёс:

– Вы же сейчас не просто так спрашиваете, да?

– Я спрашиваю потому, что весь остальной мир убеждён в обратном. – Маркус достал журнал, купленный накануне. – Вот журнал «Тайм», например. – Он раскрыл его на статье, которую заранее отметил, загнув уголок. – Здесь сообщение о том, что концерн «Шелл» – концерн «Шелл»! – в настоящее время является самым крупным в мире частным владельцем лесов. Странно, правда? Что они замышляют? Перейти на аппараты сухой перегонки древесины? В будущем продавать дрова вместо топочного мазута? Я спрашиваю себя обо всём этом, листаю дальше и тут же вижу вот это. – Он перевернул два листа, там на всю полосу было объявление BP. – Ведь BP всегда являлось сокращением от «British Petroleum», не так ли? А теперь взгляните сюда. Этот жёлто-зелёный, похожий на подсолнух, логотип – новый. И единственная задача этого объявления – рассказать нам, что впредь BP будет означать «beyond petroleum». Я хочу сказать, трудно себе представить более внятное признание крупными нефтяными концернами близкого иссякания нефти. И это специалисты, инсайдеры, те, кто имеет доступ ко всей информации!

– Специалисты тоже иногда ошибаются.

– Но в данном случае что-то их многовато.

– Всеобщая история науки вся состоит из ситуаций, когда кто-то один был прав, а остальной мир заблуждался. Истина не демократична.

Маркус разглядывал своего партнёра со странным чувством пустоты. То было разочарование, а за ним, очень вкрадчиво, уже маячил ужас.

– Мне бы хотелось, чтобы вы располагали чем-то более убедительным, чем эти расхожие истории.

Блок молчал. Маркус невольно задержал дыхание. В этот момент всё балансировало на лезвии ножа. Сейчас всё могло рухнуть, и тогда он, считай, проиграл основную часть своего наследства – может, даже решающую.

– Вы хотите знать, – неторопливо повторил Блок, – что делает меня таким уверенным в том, что все так называемые специалисты оценивают запасы нефти слишком низко?

У Маркуса пересохло во рту.

– Да, было бы не лишне.

– Я объясню вам это. – Блок снова сделал паузу, во время которой намазывал себе очередной ломоть хлеба. Как человек может съедать так много земляничного джема, Маркусу не понять никогда. – Но я вам сразу скажу: это просто, как мычание. Это до такой степени лежит на поверхности, что вы будете удивлены, как это вы сами до этого не додумались.

– Я готов к этому.

– Итак, вначале принципы. Когда вы сжигаете нефть, высвобождается двуокись углерода, не так ли? Знаменитый CO2. При сгорании дерева, разумеется, тоже, но поскольку дерево перед тем высосало углекислый газ из атмосферы, эффект в целом остаётся нейтральным. При сгорании же нефти – или угля – как раз нет. Поскольку углерод в этих веществах происходит из ископаемых резервов, в атмосфере накапливается углекислый газ. Это можно измерить. С тех пор как человек в промышленных масштабах использует уголь и нефть, доля углекислого газа в атмосфере постоянно нарастает. До 1850 года доля углекислого газа в атмосфере составляла 2,9 %, сегодня она составляет 3,7 %.

– Что, кстати, не так уж безобидно, – кивнул Маркус.

– Вы так думаете?

Маркус пожал плечами.

– Ну, об этом столько говорят и пишут. Потепление климата, парниковый эффект и так далее.

– Это всё болтовня. Климат на Земле то холодает, то теплеет, причём это бывало и за миллионы лет до появления человека. – Блок откусил от ломтя и, жуя, продолжал: – Когда мы с вами как-нибудь поедем в Австрию, я вас познакомлю с одним человеком, учёным агрономом по имени Конрад Хаслингер. Он в огромных теплицах выращивает тропические плоды, какие на широтах Австрии и представить себе невозможно. Вот они-то и навели меня на мысль, которая не согласуется с официальной теорией.

– Теплицы?

– Вот именно. Знаете, что делает Хаслингер? Он нагнетает туда углекислый газ. Доля углекислого газа в его теплицах почти в три раза выше, чем в атмосфере. Он говорил мне, что рад бы увеличить эту долю, но это противоречит каким-то там предписаниям безопасности. Или он должен построить дополнительные сооружения, что для него слишком дорого; понятия не имею.

Маркус удивлённо моргал глазами.

– CO2? И для чего?

– Он мне объяснил. CO2, этот простой газ с дурной славой в прессе, представляет собой удобрение, причём одно из лучших. Хаслингер говорит – и это научно неопровержимо, я проверял, – что сейчас большинство растений страдает от недостатка CO2. Ведь растения вдыхают CO2, а кислород выдыхают, в противоположность нам. Но в течение большей части истории Земли доля CO2 в атмосфере была выше, чем теперь, до пятикратного превышения. Это значит, растения приспособлены к высокому содержанию CO2, и сегодня они в известной мере хватают ртом воздух, задыхаясь. Если бы доля CO2 в воздухе понижалась, а не повышалась, многие виды растений просто бы вымерли.

– Тогда повышенные выбросы CO2 должны обеспечивать более высокий урожай.

Блок кивнул и взял себе очередной ломоть хлеба.

– Так оно и есть, но я веду совсем не к этому. Подумайте: если в древние времена в атмосфере было впятеро больше CO2 – куда же потом девался весь этот углерод?

Это был вопрос из тех, что разом зажигают у тебя в голове люстру. Маркус глянул на этого выносливого, жилистого, до твердолобости упорного мужика и начал понимать.

– Вы имеете в виду?..

– Растения его поглотили. Они вдыхают CO2, оставляют себе C, а O2 выдыхают. И когда они становятся ископаемыми, содержащийся в них углерод попадает в естественный круговорот. И так происходило миллионы лет подряд. Пока человек не начал эти ископаемые – мы называем их уголь, нефть и газ – извлекать из земли, а содержащийся в них углерод путем сжигания снова выводить в окружающую среду. – Блок направил на него нож, измазанный джемом. – А теперь подсчитайте. Доля CO2 была когда-то в пять раз выше, то есть составляла 15 %. С тех пор как используются нефть и уголь, доля CO2 повысилась на 0,8 %. Не знаю, как это видите вы, но мне это коротко и ясно показывает, что мы лишь поскреблись о запасы ископаемого горючего, которые залегают там, внизу.

Маркус чувствовал себя оглушённым. Действительно: просто, как мычание.

Блок отложил нож и откинулся на спинку стула.

– Ну? Это было убедительно?

Маркус кивнул.

– Да. Куда уж убедительнее.

Несколько дней спустя они снова были в библиотеке, на сей раз в Хароне. Блок перебирал книги, правда, не по геологии или нефти, а по лесному хозяйству. Грибы. Микробы. Библиотекаря, который заодно руководил и городским архивом, он отправил на поиски записей о нашествиях вредителей за последние сто лет. Маркус находил это слишком уж странным, но удивляться давно перестал.

Главное, всё оставалось по-прежнему: Блок с каждым новым днём казался всё увереннее.

На улице стояла сибирская стужа, можно было обморозить лицо, а нос терял чувствительность. Снег громоздился гигантскими сугробами, а небо грозило новыми снегопадами. Хорошо ещё, что у них были снеговые цепи, ведь Блок регулярно гонял машину в самые глухие места.

Среди стеллажей царила приятная тишина. В городе тоже было тихо: Харон, казалось, впал в такую же зимнюю спячку, как и все города, в которых они перебывали.