Хеннинг Манкелль - Мозг Кеннеди Страница 55

Сейчас она все видела ясно и четко. Ей было лет шесть-семь.

Секретер стоял у стены в его комнате. На нем находилась обрамленная черно-белая фотография людей другой эпохи. Возможно, его родителей.

Артур открыл дверцу секретера, вытащил один из ящиков. Потом перевернул его и показал потайной ящичек, который открывался с другой стороны.

Луиза встала, вернулась в спальню Ларса Хоканссона. Ящик был самый верхний, слева. Она вытащила его, перевернула. Ничего. Ей стало стыдно, что сон обманул. Тем не менее она вытащила и остальные ящики.

В последнем, пожалуй, самом большом, обнаружился тайник. В нем хранились записные книжки. Она взяла верхнюю, пролистала. Обычный ежедневник с разрозненными записями. Они как-то неприятно напоминали записи Хенрика. Какие-то буквы, указания времени, крестики и восклицательные знаки.

Она перелистала ежедневник до того дня, когда приехала в Мапуту. Лист совершенно пустой, ни указаний времени, ни имен. Открыла вчерашнюю страницу и, не веря своим глазам, уставилась на запись. «Л.», а после «Ш.-Ш.». Ничего, кроме того, что она была в Шаи-Шаи, это означать не могло. Но он же не знал, что она поехала туда?

Она пролистала несколько страниц назад и наткнулась еще на одну запись: «К.Х. Мапуту». Это могло означать, что Кристиан Холлоуэй посещал Мапуту. Но ведь Ларс Хоканссон утверждал, что незнаком с ним.

Она положила ежедневники обратно и задвинула ящик. Охранники на улице замолчали. Она обошла дом, проверяя, заперты ли двери и окна и на месте ли решетки.

За кухней имелась маленькая комната, где сушили и гладили белье. Луиза проверила окно. Крючок снят. Решетка тоже открыта. Она поставила решетку на место. И узнала звук. Открыла решетку. Тот же звук. Сперва она не сообразила, откуда он ей знаком. Потом вспомнила. Ларс Хоканссон перед уходом заходил на кухню. И тогда она слышала те же звуки.

Он велел мне запереться, подумала она. Но сам перед уходом открыл окно. Чтобы кто-то мог забраться внутрь.

Луиза мгновенно запаниковала. Возможно, она настолько переволновалась, что уже не могла отличить реальность от фантазий. Но даже если она неверно и преувеличенно толковала происходящее вокруг, то все равно бы не рискнула остаться здесь. Она зажгла свет во всем доме, сгребла в кучу свою одежду. Дрожащими руками отперла наружные двери и решетчатую калитку. Словно бежала из тюрьмы с помощью ключей надзирателя. Когда она вышла на улицу, охранник спал. Вздрогнув, он проснулся и помог уложить чемоданы на заднее сиденье.

Она поехала прямо в гостиницу «Полана», где провела первые ночи. Сама отнесла наверх чемоданы, несмотря на дружелюбные протесты портье. В комнате, вся дрожа, присела на край кровати.

Вполне возможно, она ошибалась, видела тени вместо нормальных людей, и связи тут были случайными. Но их было слишком много.

Она сидела на кровати, пока не успокоилась. Портье сообщил ей, что первый самолет на Йоханнесбург вылетает из Мозамбика завтра в 7.00 утра. Ей помогли забронировать место. Поев, она вернулась в номер, стала у окна и принялась глядеть на пустой бассейн. «Я не знаю, что вижу, — думала она. Нахожусь в центре чего-то, чего не знаю. Только на расстоянии я, быть может, начну понимать, что заставило Хенрика уйти из жизни».

С отчаянием она подумала, что Арон, наверно, жив. В один прекрасный день он снова предстанет перед ней.

Около пяти утра она поехала в аэропорт. Бросила ключ от машины в ящичек для арендованных машин, получила свой билет и уже собралась пройти контроль, как вдруг увидела женщину, которая стояла и курила у входа в терминал. Это была девушка, работавшая вместе с Лусиндой в баре. Луиза понятия не имела, как ее зовут, но не сомневалась, что это она.

Луиза собралась уехать из страны, не поговорив с Лусиндой. Ей стало совестно.

Она подошла к девушке, и та узнала ее. Луиза спросила по-английски, не согласится ли она передать Лусинде записку. Девушка кивнула. Луиза вырвала листок из ежедневника и написала: Я уезжаю. Но я не из тех, кто исчезает. Я напишу тебе.

Она сложила листок и вручила девушке, любовавшейся своими ногтями.

— Куда ты едешь?

— В Йоханнесбург.

— Хотела бы я быть на твоем месте. Но не дано. Лусинда получит записку сегодня вечером.

Луиза прошла через контроль. В панорамное окно ей было видно громадный лайнер на стартовой площадке.

По-моему, я начинаю кое-что соображать о действительности на этом континенте. Из бедности произрастают жестокие силы, не встречающие сопротивления. С бедными китайскими крестьянами и с их братьями и сестрами на африканском континенте обращаются как с крысами. Может, Хенрик тоже увидел и понял именно это? Пока я не знаю, что происходит в тайном мире, созданном Кристианом Холлоуэем. Но у меня теперь есть кое-какие черепки. Я найду еще. Если не опущу руки. Если не потеряю мужества.

На борт Луиза поднялась одной из последних. Самолет взял разгон и взлетел. Последнее, что она увидела, прежде чем он пробил тонкие облака, были маленькие рыбацкие лодки с поднятыми парусами, направлявшиеся к берегу.

20

Через 23 часа Луиза приземлилась на афинском аэродроме Венизелос. Самолет заходил на посадку со стороны моря. Навстречу приближались Пирей и Афины с хаосом домов и улочек.

Улетала она оттуда с чувством большой радости. А теперь возвращалась с разбитой жизнью, преследуемая непонятными событиями. В голове роились детали, которые она пока была не способна свести воедино и истолковать.

Куда она возвращалась? К раскопкам могил, уже не находившимся под ее ответственностью. Она заплатит остатки аренды Мицосу, упакует свои вещи, попрощается с теми, кто остался на раскопках, пока они ближе к зиме не закончатся.

Может, навестить и Василиса в его аудиторской конторе? Но что она, собственно, ему скажет? Что она способна сказать хоть кому-нибудь?

Она летела рейсом компании «Олимпик» и позволила себе роскошь купить билет в первый класс. За все долгое ночное путешествие она занимала два места. Как и во время путешествия на юг, ей чудились костры в далекой темноте. Один из них — костер Умби, последний зажженный им в жизни. В темноте находились и те, что заставили его замолчать.

Она теперь знала, была уверена. Умби умер потому, что она говорила с ним. Она никогда бы в одиночку не взяла на себя ответственность за случившееся. Но, если бы она не пришла, он, вероятно, был бы еще жив.

Почему она прониклась такой уверенностью? Вопрос преследовал ее во сне, в удобном кресле авиалайнера. Умби мертв. Его глаза смотрели в неизвестное, мимо ее собственного взгляда. Ей уже никогда не поймать этот взгляд. Так же, как не узнать, что он собирался ей сказать.

В аэропорту у нее внезапно возникло желание повременить с возвращением на раскопки в Арголиде, снять номер в гостинице, может, в «Гран-Бретань» на Синтагме, и просто раствориться среди людских толп. На сутки или на двое заставить время остановиться, чтобы вновь обрести свое «я».

Но она взяла напрокат машину и по новенькому шоссе покатила на Пелопоннес, в Арголиду. Было по-прежнему жарко, осень не стала ближе со времени ее отъезда. Дорога вилась по высохшим холмам, между бурыми пучками травы и низкими деревьями торчали, как кости, белые скалы.

Добравшись до Арголиды, она вдруг забыла о страхе. Сумела оставить своих преследователей в африканской тьме.

Интересно, получила ли Лусинда ее записку и какие мысли она у нее вызвала? А Ларс Хоканссон? Она нажала на газ, прибавила скорость. Этого человека она ненавидела, хотя, естественно, не могла обвинить его в том, что ее втянули в события, приведшие к смерти Хенрика. С этим человеком она бы не хотела находиться рядом.

Луиза заехала на бензоколонку, где имелось и кафе. Войдя в помещение, она осознала, что как-то раз уже была здесь с Василисом, ее терпеливым, но немного рассеянным любовником. Он тогда заехал за ней в аэропорт, она прилетела из Рима, где участвовала в скучном семинаре, посвященном находке старинных книг и манускриптов в пустынях Мали. Находка вызвала сенсацию, но семинары клонили ко сну — слишком много выступавших, никудышная организация. Василис встретил ее в Афинах, и они вместе пили кофе.

Той ночью она спала у него. Сейчас все это казалось таким далеким, будто происходило в ее детстве.

Водители грузовиков дремали над своими чашками кофе. Луиза съела салат, выпила воды и чашку кофе. Запахи и вкус еды говорили, что она снова в Греции. Ничего незнакомого — в отличие от Африки.

В одиннадцать часов она приехала в Аргос. Свернула к дому, который снимала, но передумала и отправилась к месту раскопок. Большинство, наверно, уже разъехалось по домам, но все-таки кое-кто остался подготовиться к зиме. Но там вообще никого не было. Пусто, заброшено. Все, что полагалось запереть, — заперто. Даже сторожей нет.