Сидни Шелдон - Звезды сияют с небес Страница 59

– Ты иди, – говорил он Ларе. – Это важно для дела, которым ты занимаешься.

– Для меня нет ничего важнее тебя, – отвечала она. – Сегодня у нас будет чудесный тихий домашний ужин.

Лара следила, чтобы их повар готовил только любимые блюда Филипа, совершенно потерявшего всякий аппетит. Совещания и деловые встречи она проводила в своем пентхаусе, а когда ей все же было необходимо уехать, она говорила Мариан:

– Меня пару часов не будет дома. Пожалуйста, присматривайте за мистером Адлером.

– Хорошо, миссис Адлер, – охотно соглашалась секретарша.

Однажды утром Лара сказала:

– Дорогой, мне очень не хочется покидать тебя, но я должна съездить в Кливленд. Справишься без меня?

– Конечно, – заверил Филип. – Не такой уж я беспомощный. Поезжай, пожалуйста. И обо мне не беспокойся.

Когда Лара уехала, Мариан принесла Филипу письма, на которые она как раз закончила отвечать.

– Прошу вас подписать их, мистер Адлер.

– Ну конечно. Повезло же мне – я ведь правша! – В его голосе слышались раздражение и горечь. Он посмотрел на Мариан и уже спокойно сказал:

– Простите. Я не хотел срывать на вас свое зло.

– Я вас понимаю, мистер Адлер, – промолвила она. – А вы не думаете, что вам было бы полезно поехать в гости к кому-нибудь из друзей?

– Все мои друзья заняты делом! – снова вскипел Филип. – Они музыканты. Выступают с концертами.

Как можно быть такой бестолковой?! Он вихрем вылетел из комнаты. А Мариан так и осталась стоять на месте. Час спустя Филип пришел в ее кабинет. Секретарша сидела за пишущей машинкой.

– Мариан…

Она подняла глаза.

– Да, мистер Адлер?

– Пожалуйста, простите меня. Я просто не в себе. Я не хотел вас обидеть.

– Я знаю, – спокойно сказала она. Он сел напротив нее.

– Я не выхожу из дому, потому что чувствую себя каким-то уродом. Я уверен, что все сразу начнут пялиться на мою руку. А мне не нужно ничьей жалости.

Она смотрела на него, не произнося ни слова.

– Вы были очень добры ко мне, – продолжал Филип, – и я это ценю. Но никто ничем не может мне помочь. Как говорится, чем выше летаешь, тем больнее падать. А я высоко летал, Мариан, очень высоко. Кто только не приходил меня слушать… И короли, и королевы, и… – Он запнулся. – Мою музыку слушали люди в разных концах света. Я выступал в Китае, в России, в Индии, в Германии… – Его голос дрогнул, по щекам покатились слезы. – Вы заметили, что в последнее время я превратился в плаксу? – Он изо всех сил старался взять себя в руки.

– Ну, не расстраивайтесь так, – мягко сказала Мариан. – Все еще образуется.

– Нет! Ничего не образуется. Ни-че-го! Я несчастный калека.

– Не надо так говорить. Вы же знаете, миссис Адлер права. Вы можете найти для себя сотни разных дел. Вот только ваша рука перестанет болеть…

Филип достал носовой платок и вытер им слезы.

– О Господи, я становлюсь жалким нытиком.

– Если вам от этого легче, можно и поплакать, – проговорила Мариан.

Он взглянул на нее и улыбнулся.

– Сколько вам лет?

– Двадцать шесть.

– Вы прямо-таки сама мудрость.

– Вовсе нет. Просто я знаю, через что вам пришлось пройти, и отдала бы все что угодно, лишь бы этого не случилось. Но это случилось, и я уверена, что вы сумеете найти достойный выход из своего положения.

– По-моему, вы здесь просто теряете время, – снова улыбнулся Филип. – Вам бы стать проповедником.

– Хотите, я приготовлю вам что-нибудь выпить?

– Нет, спасибо. А вы любите играть в триктрак? – неожиданно спросил он.

– Обожаю, мистер Адлер.

– Если вы собираетесь играть со мной в триктрак, называйте меня Филипом.

– Хорошо, Филип.

И с тех пор они стали каждый день играть в триктрак.

Ларе позвонил Терри Хилл.

– Боюсь, у меня для вас плохие новости, – сказал он.

– Что такое?

– Комиссия по надзору за игорными заведениями вынесла решение о приостановке действия вашей лицензии до завершения расследования. Вас могут обвинить в уголовном преступлении.

Это был настоящий удар. Она вспомнила слова Пола Мартина: «Они все равно не смогут ничего доказать. Так что не волнуйся».

– Что мы можем предпринять, Терри?

– В настоящее время ничего. Надо сидеть и не высовываться. Я как раз работаю над этим вопросом. Лара поведала новость Келлеру.

– Боже мой! – воскликнул он. – А мы-то рассчитывали заплатить по закладным из поступлений от казино. Но они хоть собираются впоследствии восстановить нашу лицензию?

– Не знаю.

– Ладно, – задумчиво произнес Келлер. – Придется продать отель в Чикаго и воспользоваться акциями, чтобы заплатить по закладным и продолжить строительство в Хьюстоне. Похоже, рынок недвижимости катится ко всем чертям. Многие инвестиционные банки сейчас переживают глубокий кризис. «Дрексель Бурнхэм Ламберт» уже свернул свою деятельность. Кончилась сладкая жизнь.

– Все еще образуется, – сказала Лара.

– Хорошо бы побыстрее. А то банки-кредиторы уже замучили меня своими звонками.

– Не беспокойтесь, – ободряюще проговорила Лара. – Если вы должны банку миллион долларов, вы в его власти. Если же вы ему должны сто миллионов – он ваш. Они просто не допустят, чтобы что-нибудь случилось.

На следующий день «Бизнес уик» опубликовал статью, начинающуюся словами:

«ИМПЕРИЯ ЛАРЫ КАМЕРОН ТРЕЩИТ ПО ВСЕМ ШВАМ. ВОЗМОЖНО, САМА ЛАРА ПРЕДСТАНЕТ ПЕРЕД СУДОМ В РИНО. СМОЖЕТ ЛИ ЖЕЛЕЗНАЯ БАБОЧКА СОХРАНИТЬ СВОЮ ИМПЕРИЮ?»

Лара ударила кулаком по журналу.

– Как они смеют печатать такое? Я подам на них в суд!

– Это не самая блестящая идея, – заметил Келлер.

– Говард, «Камерон-тауэр» почти полностью сдан в аренду, так?

– Семьдесят процентов пока, но дело движется. Южная страховая компания собирается занять двадцать этажей, а десять этажей – Международный инвестиционный банк.

– Когда строительство будет закончено, это здание принесет нам достаточно денег, чтобы решить любые наши проблемы. Сколько времени осталось до его завершения?

– Шесть месяцев.

– И тогда, – голос Лары дрожал от волнения, – у нас будет самый высокий небоскреб в мире! Это будет великолепно!

Она повернулась к висевшему у нее за спиной эскизу будущего здания. Оно представляло собой гигантский стеклянный монолит, грани которого отражали окружающие его дома. Нижние этажи занимали крытые галереи вдоль фешенебельных магазинов, верхние – апартаменты и офисы.

– Надо будет позаботиться о создании благоприятного общественного мнения, – сказала Лара.

– Хорошая мысль, – Келлер нахмурился.

– В чем дело?

– Да ни в чем. Я просто вспомнил про Стива Мерчисона. Он очень хотел заполучить этот участок.

– Ага, но мы оказались проворнее, верно?

– Да, – тихо проговорил Келлер. – Мы оказались проворнее.

Лара позвала к себе в кабинет Джерри Таунсенда.

– Джерри, я хочу устроить нечто необыкновенное на открытии «Камерон-тауэр». Какие-нибудь соображения на этот счет?

– Есть одна потрясающая идея. Открытие состоится десятого сентября?

– Да.

– Это вам ни о чем не говорит?

– Ну, десятого сентября мой день рождения…

– Вот именно. – Лицо Таунсенда засветилось улыбкой. – Почему бы нам не превратить торжественную церемонию по случаю завершения строительства небоскреба в грандиозное празднование вашего дня рождения?

Лара на какое-то время задумалась.

– А что, это интересно. Замечательная идея! Мы созовем кучу гостей! Устроим такой шум, что слышно будет во всем мире! Прошу вас, Джерри, подготовьте список приглашенных. Двести человек. Я хочу, чтобы вы занялись этим лично.

– Считайте, что вы его уже имеете, – ухмыльнулся Таунсенд. – Я представлю его вам на утверждение. Лара снова стукнула кулаком по журналу.

– Ну, мы им покажем!

– Прошу прощения, миссис Адлер, – сказала Мариан. – Звонит секретарь Национальной строительной ассоциации. Вы не ответили на их приглашение присутствовать на ужине, который они устраивают в пятницу.

– Извинитесь и передайте, что я никак не могу там быть.

– Хорошо, мэм. – Мариан вышла из комнаты.

– Лара, – заговорил Филип, – я не хочу, чтобы из-за меня ты превратилась в отшельницу. Подобные мероприятия для тебя ведь очень важны.

– Важнее всего для меня быть рядом с тобой. Как сказал тот забавный человечек, что регистрировал наш брак в Париже: «И в радости, и в горе». – Она нахмурила брови. – По крайней мере я думаю, что он это сказал. Я же не понимаю по-французски.

Филип улыбнулся.

– Я бы хотел, чтобы ты знала, – проговорил он, – как сильно я тобой дорожу. У меня такое чувство, что я превратил твою жизнь в ад.

– Ошибаешься, – обнимая мужа, прошептала Лара. – В рай.

Филип одевался. Лара помогала ему застегивать пуговицы на рубашке. Он взглянул на себя в зеркало и вздохнул.

– Я выгляжу как какой-то паршивый хиппи. Пора бы постричься.