Питер Джеймс - Убийства в стиле action Страница 6

Наконец добралась, открыла ту самую дверцу, вытащила трубку на витом шнуре.

В ней мертвое молчание.

Стукнула по рычажку, лифт опять резко качнулся, но гудка не возникло. На всякий случай набрала номер – по-прежнему ничего.

Потрясающе, подумала она. Жуть какая-то. Вытащила мобильник из сумочки, настучала 999.

Телефон пронзительно запищал прямо в ухо. На дисплее возникли слова:

«Вы находитесь вне зоны приема».

– Господи боже мой, только не надо!..

Эбби, задыхаясь, выключила телефон, снова включила, лихорадочно ожидая хотя бы единственного сигнала. Ничего.

Опять набрала три девятки, услышала тот же писк и увидела то же самое сообщение. Пробовала еще и еще, с каждым разом сильней нажимая на кнопки.

– Давай, давай… Ну, пожалуйста…

Снова уставилась на дисплей. Сигнал то усиливается, то слабеет. Может, если обождать…

Потом она крикнула, сперва осторожно:

– Эй! Пожалуйста, помогите! Спасите! Я в лифте застряла!..

Вслушалась в молчание.

Тишина такая громкая, что ее почти слышно. Над головой гудит какая-то лампа. Кровь шумно пульсирует в венах. Изо рта со свистом вырывается учащенное дыхание.

Явственно видно, как стенки вокруг смыкаются.

Эбби медленно вдохнула и выдохнула. Опять вгляделась в дисплей телефона. Рука так трясется, что ничего не видно. Цифры расплываются. Еще несколько глубоких вдохов. Еще раз три девятки. Нет ответа. Уронив руку с трубкой, она с силой ударила в стену.

Кабина с гулким звуком угрожающе покачнулась, стукнулась о стенку шахты, провалилась еще на несколько дюймов.

– Помогите! – завопила Эбби.

Даже от крика кабина заколыхалась и снова шарахнулась в стену. А потом замерла. Лифт уравновесился.

Сквозь страх и ужас пробивалась истерическая злость на судьбу. Приподнявшись, Эбби заколотила в железную дверь, закричала до боли в ушах, пока горло полностью не пересохло, закашлялась, наглотавшись пыли.

– Выпустите меня!

Кабина дрогнула, будто кто-то наступил на крышу. Эбби взглянула вверх, затаила дыхание, напряженно прислушалась.

Ничего. Полная тишина.

7

11 сентября 2001 года

Лоррейн Уилсон, голая по пояс, сидела в шезлонге на помосте в собственном саду, загорая под последним летним солнцем. Взглянула сквозь большие овальные темные очки на часы «Ролекс», подаренные Ронни в день рождения в июне, настоящие, золотые, по его утверждению. Она не поверила, чересчур хорошо его зная. Никогда не выложит десять тысяч фунтов, если можно купить нечто подобное за пятьдесят. Тем более в данный момент, при всех своих финансовых затруднениях.

О проблемах Ронни ей никогда не докладывал, но о них нетрудно было догадаться, видя, как в последнее время он на всем экономит, просматривает ее счета из магазинов, упрекает в чрезмерных тратах на одежду, прическу, даже на обеды с подругами. Кое-какие комнаты в доме выглядят убого, но Ронни запретил обращаться к дизайнерам, предупредив, что деньги надо беречь.

Она его очень любит, однако до конца не может понять, как будто глубоко в душе у него есть тайник, где живет в одиночестве его собственный демон. Об этом самом демоне ей почти ничего не известно – может, именно он ему велит показывать всему миру и каждому встречному, что у него все в полном порядке.

Именно поэтому Ронни купил дом на Шерли-драйв, который ему на самом деле не по карману – не слишком большой, но расположенный в одном из самых дорогих районов, тихом, холмистом, с обсаженными деревьями улицами, застроенными отдельными домами в окружении обширных садов. В отличие от обычных в этом квартале псевдотюдоровских эдвардианских построек их дом, приютившийся в лощине между холмами, современный, поэтому никто не догадывается, что он на самом деле очень маленький. Тиковый настил у крошечного бассейна создает впечатление роскоши, свойственной Беверли-Хиллз.

Без десяти два. Мило, что Ронни сейчас звякнул. Разница во времени вечно сбивает ее с толку; странно, что он завтракает, когда она обедает домашним творогом с вишнями. Хорошо, что он прилетит домой нынче вечером. Она всегда скучает, когда он в отъезде, – зная о его женолюбии, она постоянно гадает, чем муж занимается в отлучках. Впрочем, на сей раз поездка недолгая – всего на три дня, не так плохо.

Их сад отгорожен от соседей высокими, увитыми плющом шпалерами и огромным непослушным рододендроном, видно считающим себя деревом. Лоррейн наблюдала, как в голубой воде бассейна ныряет электронный чистильщик, поднимая рябь. Полосатый кот Альфи приметил что-то интересное за рододендроном, медленно прогуливаясь мимо, зорко приглядываясь и снова возвращаясь.

Никогда не знаешь, о чем думают кошки, вдруг подумала Лоррейн. Фактически Альфи чем-то похож на Ронни.

Она поставила тарелку на землю и взяла «Дейли мейл». До парикмахерской полтора часа. Надо покраситься и сделать маникюр. К возвращению мужа хочется хорошо выглядеть.

Нежась в теплых лучах солнца, она листала страницы газеты. Через несколько минут надо встать, выгладить его рубашку. Пусть он покупает поддельные часы, рубашки у него всегда настоящие, с лондонской Джереми-стрит. Ронни строго и настоятельно требует, чтобы они надлежащим образом были отглажены. Теперь, после отказа от прислуги из соображений экономии, приходится ей самой выполнять обязанности домашней хозяйки.

Лоррейн с улыбкой мысленно перенеслась в первые дни замужней жизни, когда ей действительно нравилось стирать и гладить вещи Ронни. При первом знакомстве десять лет назад она демонстрировала товары на распродажах в беспошлинной зоне аэропорта Гатуик, а Ронни старался склеить вдребезги разбитую жизнь после бегства в Лос-Анджелес своей красивой, но безмозглой жены, связавшейся с каким-то кинорежиссером, с которым она познакомилась в лондонском ночном клубе и который обещал сделать из нее звезду.

Вспомнилась первая поездка в крошечную квартирку, снятую под Марбеллой, выходившую окнами на пристань для яхт в Пуэрто-Банусе. Ронни пил пиво на балконе, завистливо глядя на яхты, обещая, что когда-нибудь у них будет самая большая яхта в мире. Он хорошо знал, как угодить женщине. Истинный мастер.

Особенно Лоррейн нравилось стирать его одежду. Держать в руках футболки, плавки, нижнее белье, носки, носовые платки, вдыхать мужской запах. Было необычайно приятно гладить красивые дивные вещи и потом видеть на муже как бы частицу себя.

Теперь стирка и глажка стали обузой. Со стороны Ронни просто подло так с ней обращаться.

Лоррейн вернулась к газетной статье, обсуждавшей, не повышается ли риск рака груди и прочих напастей при попытках смягчить симптомы климакса для сохранения моложавого вида. Над головой зажужжала оса, и она от нее отмахнулась, глядя на собственную грудь. Через два года стукнет сорок, дорожка пойдет под горку, а дорогостоящие груди останутся.

Она не обладает безупречной поразительной красотой, но Ронни всегда называл ее сногсшибательной. Светлые волосы унаследованы от бабки-норвежки. Недавно, по примеру триллиона прочих блондинок, она переняла классический стиль стрижки Дианы, принцессы Уэльской, за которую ее действительно пару раз принимали.

А теперь, мрачно думала Лоррейн, с остальным надо что-то делать.

Живот как у кенгуру или у многодетной матери. Мышцы расхлябаны, кожа навечно растянута. На бедрах сплошной целлюлит.

Причем эти телесные безобразия образуются, несмотря на занятия трижды в неделю с личным тренером, оплаченным Ронни.

Оса вернулась, жужжала над головой.

– Пошла прочь, – вновь отмахнулась Лоррейн. – Проваливай в задницу.

В этот момент зазвонил телефон. Обычно спокойный приветливый голос сестры Мо прозвучал в беспроводной трубке на удивление напряженно и сдавленно.

– У тебя телевизор включен?

– Нет, я в саду сижу, – ответила Лоррейн.

– Ронни в Нью-Йорке?

– Да… Только что с ним говорила. А что?

– Произошло нечто ужасное. Передают по всем программам. Какой-то самолет врезался во Всемирный торговый центр.

8

Октябрь 2007 года

Дождь усиливался, колотил по металлической крыше фургона криминалистов, словно сверху сыпалась галька. В матовые стекла проникал свет, но не любопытные взгляды. Впрочем, снаружи и были только сырые сумерки, окрашенные в цвет ржавчины, смытой с десяти тысяч уличных фонарей. Несмотря на огромные наружные размеры фургона, внутри было тесно. Рой Грейс, завершив разговор по мобильнику, возглавил совещание, положив перед собой блокнот.

Вместе с ним за стол втиснулись, кроме Гленна Брэнсона, местный инспектор, следователь разыскного отдела, опытный криминалист, один из двух патрульных, охранявших участок, и Джоан Мейджор, криминалист-археолог суссекской полиции, регулярно привлекаемая к опознанию скелетов и заодно сообщающая, кому принадлежат кости, случайно найденные на стройплощадках, отысканные детьми в лесу или выкопанные садоводами, – человеку или животному.