Анна Воропаева - Первый Феникс Страница 6

Не добившись ничего кулаками, Глеб снял с плеча автомат и прикладом принялся колотить потолочные панели. Они, не выдерживая напора, начали осыпаться, наполнив кабину мелкой пластмассовой пылью.

Юра стянул футболку и резкими движениями разорвал её на несколько лоскутов. Одним он наскоро перебинтовал руку девушки, которая всё ещё заворожённо наблюдала за тем, как новые и новые капли скатываются по пальцам. Остальные он плотно свернул и запихнул в карманы джинсов. Всего через минуту серая ткань начала темнеть, пропитываясь кровью.

Наконец, сбив с потолка очередной фрагмент, Глеб нашёл линию люка. Уже руками они ободрали остатки, полностью освободив квадрат в полметра стороной. Дверца поддалась сразу же, со скрипом откинувшись вверх. Этот резкий звук заставил Марину вздрогнуть, она с хрипом глубоко вдохнула и подняла взгляд.

– Ты как? Подняться сможешь? – Глеб положил руку ей на плечо и чуть встряхнул.

Девушка кивнула, чуть туже затянув влажную от крови ткань, и шагнула к люку. Юра присел и сложил руки, чтобы подсадить её. Марина ухватилась за край прохода, а напарник подтолкнул, чтобы она смогла выбраться наверх. Спустя несколько секунд все трое очутились рядом с девушкой на пыльной, перемазанной машинным маслом и пропахшей ржавчиной крыше лифта.

– На дверях должен быть аварийный механизм, – Юра осматривал стену шахты, подсвечивая их фонариком телефона.

Кабина замерла между третьим и четвёртым этажами. Кромешная темнота шахты лифта рассеивалась лишь тонкими щелями внешних дверей, которые недостаточно плотно закрывались. Двери третьего этажа заканчивались, не доходя охотникам до колен, а двери четвёртого начинались полутора метрами выше.

Приблизившись вплотную, Глеб разглядел в щель блестящий в электрическом свете белоснежный кафельный пол узкого коридора, он оказался прямо на уровне его глаз. Вдоль серых пластиковых стен на равном расстоянии друг от друга зияли безмолвными дырами проходы в офисы маленьких компаний. Напротив каждой двери – окна, в которые заглядывало белое предвечернее небо, которое Глеб не видел, но ощущал.

В одинаковом ряду офисов лишь четвёртая от них дверь врезалась в белоснежный пол тёмно-красным тараном. Почти чёрное пятно, уже полностью заполнившее офис, медленно тянулось к окнам, растекаясь по белому кафелю.

– Ты слышишь что-нибудь? – Марина неумело расстегнула несколько пуговиц мундира и в получившийся карман попыталась уложить кровоточащую руку. Та не слушалась, и девушке пришлось помогать себе здоровой рукой. Закрепив ватную ладонь покрепче, она убрала со лба намокшую чёлку и тяжело прислонилась спиной к стене шахты. У неё сильно кружилась голова, лифт, казалось, то и дело срывался вниз, она не чувствовала опоры под ногами.

– Нет, – ответил Юра, с полминуты внимательно прислушиваясь. – О, нашёл!

Он, убрав телефон в карман, дёрнул на себя какой-то рычаг, который поддался не сразу. Раздался хлюпающий звук залитого старым маслом механизма, и двери со скрипом и дребезжанием разъехались в стороны. Глеб дождался, чтобы они раскрылись на треть, подпрыгнул, подтянулся и выбрался на скользкий холодный пол.

Оказавшись снаружи, он тут же развернулся и протянул руки вниз, схватил Марину, которую подсадил Юра, и вдвоём они помогли девушке выбраться из затхлой шахты. Марина отошла от дверей лифта и села на пол перед окном, глубоко вдыхая жёсткий летний воздух. Глеб протянул руку в темноту шахты, которая ответила ему оглушающим треском и скрежетом.

Облаком в лицо мужчине вылетела чёрная пыль с ошмётками масла, раздался металлический рёв и грохот. Глеб плюхнулся на пол и по грудь нырнул в шахту:

– Упал? – выдохнула Марина, метнувшись к лифту.

Ответом ей была отборная ругань, раздавшаяся из глубины масляного тоннеля.

– Держу! – Глеб рванулся вперёд, девушка успела схватить здоровой рукой его за щиколотку, завалившись на бок.

– Эй, конфетка, ты как? – крикнул Глеб, висевший над пропастью шахты по пояс.

Одной рукой он держался за не до конца открывшуюся дверь лифта.

– У меня ещё достаточно сил, чтобы навалять тебе, – хрипло отозвалась девушка.

Она часто моргала, пытаясь прогнать темные пятна перед глазами.

– Ладно, фея моя, – Глеб улыбнулся, когда девушка чуть сильнее сжала его ногу. Он прекрасно ощущал, насколько слаба была её хватка. – Эй, новенький! – крикнул он уже в глубину шахты. – Хватайся за трос!

– Он металлический, – раздалось из темноты. – Слишком горячий.

Темнота становилась болотисто-густой. Глеб видел только побелевшие пальцы, которые вцепились в его руку. Дальше – полная, глянцевая, густая темнота, скрывавшая любые очертания человека. Охотник не был уверен, держит ли он Юру, или тот уже упал вслед за оборвавшейся кабиной лифта и лежит внизу, среди искорёженного металла. Потому что он держал только руку, не человека. И только глухой голос, который доносился будто через стену, уверял его, что разжимать пальцы нельзя.

Он закусил губу и резко оттолкнулся от дверцы лифта, за которую держался. Плечо заныло, мышцы начали гореть. Ещё толчок – и он вновь выбрался на кафельный пол по грудь.

Из болота темноты вынырнула вторая рука, ухватившись за край дверного проёма. Ещё секунда – на белоснежном полу появилась третья фигура. Юра тяжело дышал, откашливаясь. Лёгкие драло песком при каждом вдохе, он с трудом дышал ртом, широко раскрыв глаза. Стоя на четвереньках и упёршись в пол широкими ладонями, он не знал, что было ему нужнее сейчас – воздух, которого совсем не было там, в темноте, или холод кафельной плитки, которая ласкала его пальцы.

Юра не сразу понял, что лифт под его ногами рухнул вниз. В какой-то момент крыша качнулась, железная, скользкая от масла основа пошла волнами под его ногами и исчезла. Он махнул руками, не дотянувшись до края выхода, и полетел вслед за скрежетом и грохотом. Рука сама схватилась за стальной трос, парень не успел ни осознать что-либо, ни подумать, ни среагировать.

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он не падает, а висит в кромешной темноте, которая сгущалась и клубилась вокруг него, притянутая ощущением скорой смерти. Узкие иглы щелей внешних дверей пропали все одновременно, погрузив его в вязкую смолистую жижу. Она забивалась в ноздри и рот, не давая дышать. Скользила между пальцами, мешая держаться за трос, щекотала мочки ушей, нашёптывая слова гибели.

Юра схватился за трос второй рукой и, с трудом поняв, где верх, где низ, а где он сам, подтянулся, поднявшись на пару метров. Он не видел ни рук, ни троса, но металл в его руках теплел с каждой секундой. Вскоре в нос ударил запах горелой кожи. Парень с трудом отдирал обожжённые ладони от троса и подтягивался вверх.

Рука над его головой появилась за мгновение до того, как пальцы раздались бы, а человек полетел бы в разинутую пасть шахты. И он всё равно провалился.

Ошарашенно прижимаясь к холодному полу, Юра во всех деталях вспоминал, как его тело коснулось дна шахты, органы разорвались, череп разбился.

Но вот он – тут.

– Отныне только здоровый образ жизни, – выдохнул запыхавшийся Глеб, разминая руки, – только лестница.

– У нас это в уставе прописано вообще-то, – Марина потёрла переносицу.

Юра внимательно разглядывал свои ладони. Он упёрся лбом в ледяной пол и, поджав руки, поднёс их к лицу. Ни царапины. В голове ржавым механизмом всплыли воспоминания, в которых он отдирал прожжённые до костей руки от раскалённого троса, в носу всё ещё стоял запах горелой плоти, боль продолжала дрелью просверливать мозг. И она, эта боль, была настоящей, и запах, и жар – всё было на самом деле. И смерть была настоящей. Но сейчас он смотрел на абсолютно невредимую кожу.

Женский голосок прикоснулся к нему прохладными иглами. Слова быстрыми струйками текли по полу и врезались в него, заставляя слушать. Краев медленно поднял голову и прислушался. Совсем слабые всхлипы и путанные слова молитв.

– А теперь за птенчиком, – Глеб вскочил на ноги и, держа автомат наготове, направился к комнате, из которой медленно вытекала широкая лужа крови.

– Стой, – сказал Юра негромко, но достаточно резко.

Охотник остановился, недоверчиво обернувшись на него.

– Нет времени, новенький.

– Ты её напугаешь, – парень поднялся и быстро подошёл к Глебу. – Она испугается и снова это сделает. Вот, на, – он выхватил оставшиеся куски серой ткани из карманов и протянул их охотнику, – смени повязки.

– Ты понимаешь, что там – феникс? – вмешалась Марина.

Она снова перебралась к окну и тяжело дышала, облокотившись о стену.

– Да.

– И что он убил шестерых?

– Пятерых, – резко поправил Глеб.

– Да без разницы, – улыбнулась девушка. – Справишься?

Юра молча кивнул и, не оборачиваясь на охотников, пошёл к расползающейся бордовой луже. Глеб, бормоча что-то под нос, присел рядом с ослабевшей девушкой и, аккуратно достав её руку из мундира, снял пропитанные кровью повязки. На руке не было ни единой раны, но красная жидкость всё так же текла с ладони тонкой непрерывной струёй.