Сара Шепард - Милые обманщицы. Невероятные Страница 6

Спенсер приготовилась к худшему. Они сообщат в школу, что она списала чужую работу. В университет дорога ей будет закрыта. Придется идти в торговое училище. И кончится все тем, что до конца своих дней она будет рекламировать товары на телеканале QVC[11], принимая заказы на ролики для пресса и искусственные бриллианты, а Мелисса, как обычно, уйдет от наказания. Ее сестре каким-то образом всегда удавалось утереть ей нос.

– Во-первых, мы не хотим, чтобы вы продолжали посещать доктора Эванс. – Миссис Хастингс переплела пальцы. – От нее больше вреда, чем пользы. Это ясно?

Мелисса молча кивнула, но Спенсер в замешательстве сморщила нос. Доктор Эванс, психотерапевт Спенсер и Мелиссы, была одной из немногих, кто не церемонился с ее сестрой. Спенсер хотела было возразить, но увидела предостережение в лицах обоих родителей.

– Ладно, – пробормотала она в безысходности.

– Во-вторых. – Мистер Хастингс постучал по газете, вдавливая большой палец в фотографию Спенсер. – Ты поступила бесчестно, Спенсер, присвоив труд Мелиссы.

– Знаю, – быстро произнесла Спенсер, страшась посмотреть в сторону сестры.

– Но, взвесив все «за» и «против», мы решили не предавать огласке твой проступок. Наша семья и так много пережила. Поэтому, Спенсер, ты продолжишь борьбу за «Золотую Орхидею». Мы никому ничего не скажем.

– Что-о? – Мелисса со стуком поставила на стол чашку с кофе.

– Так мы решили, – сдержанно произнесла миссис Хастингс, салфеткой промокая уголок рта. – И мы ждем от Спенсер победы.

– Победы? – изумленно повторила Спенсер.

– Вы ее поддерживаете?! – визгливо вскричала Мелисса.

– Довольно, – отрезал мистер Хастингс тоном, который он обычно приберегал для своих подчиненных из адвокатской конторы, когда те осмеливались звонить ему домой.

– В-третьих, – сказала миссис Хастингс, – вы, девочки, должны наладить свои взаимоотношения.

Из кармана кардигана мама вытащила две фотографии. На первой четырехлетняя Спенсер и девятилетняя Мелисса лежат в гамаке во дворе пляжного домика их бабушки в Стоун-Харборе в штате Нью-Джерси. На второй, сделанной на несколько лет позже, они запечатлены в детской в том же доме. На Мелиссе костюм волшебника – шляпа и плащ. На Спенсер – бикини с рюшечками от Tommy Hilfiger под цвет американского флага; на ногах – мотоциклетные ботинки, которые она носила до тех пор, пока они не стали ей настолько малы, что пальцы немели из-за нарушения кровообращения. На снимке сестры показывали родителям сеанс магии. Мелисса выступала в роли мага, Спенсер изображала ее миленькую помощницу.

– Я нашла эти фотографии сегодня утром. – Миссис Хастингс передала снимки Мелиссе, та глянула на них и вернула матери. – Помните, как вы дружили? Всегда вдвоем болтали о чем-нибудь на заднем сиденье автомобиля. Друг без друга никуда не ходили.

– Это было десять лет назад, мама, – скучным голосом заметила Мелисса.

Миссис Хастингс смотрела на снимок, на котором Спенсер с Мелиссой лежали в гамаке.

– Вы любили пляжный домик бабушки. Там вы были подругами. Вот мы и решили отправиться сегодня в Стоун-Харбор. Бабушки там нет, но у нас есть ключи. Так что собирайте вещи.

Родители Спенсер лихорадочно закивали; на их лицах читалась надежда.

– Дурацкая идея! – в один голос воскликнули Спенсер с Мелиссой.

Спенсер глянула на сестру, пораженная тем, что они подумали об одном и том же. Миссис Хастингс положила фотографию на стол и отнесла чашку в раковину.

– Мы едем. Возражения не принимаются.

Мелисса встала из-за стола, неуклюже держа на весу травмированную руку. Она глянула на Спенсер, и на мгновение взгляд ее смягчился. Спенсер едва заметно улыбнулась сестре. Пожалуй, сейчас они достигли редкого взаимопонимания – на почве неприятия наивного плана родителей. Может быть, Мелисса сумеет простить Спенсер за то, что та толкнула ее с лестницы и выдала ее работу за свою. Тогда и Спенсер простит Мелиссу за то, что та сказала, будто бы родители ее не любят.

Спенсер глянула на фотографию, вспомнив сеансы магии, которые они показывали вместе с Мелиссой. Когда их дружба умерла, Спенсер думала, что стоит ей пробормотать волшебные слова, которые они с Мелиссой произносили во время своих выступлений, и они опять станут подругами. Если б это было так легко.

Когда она вновь подняла глаза на сестру, выражение лица у Мелиссы было уже совсем другое. Она прищурилась, отвернулась, бросила через плечо:

– Стерва.

И пошла прочь по коридору.

Спенсер стиснула кулаки. В ней снова вспыхнул гнев. Никакая магия не поможет им наладить отношения. Для этого потребуется чудо.

3. Американская готика по Эмили

В воскресенье во второй половине дня, ближе к вечеру, в международном аэропорту Де-Мойна Эмили Филдс вслед за пожилой женщиной с ходунками взошла на траволатор, волоча за собой синюю спортивную брезентовую сумку. В сумке лежали все ее пожитки: одежда, обувь, два моржа – ее любимые мягкие игрушки, – дневник, айпод, аккуратно сложенные записки от Элисон ДиЛаурентис, с которыми она никак не могла расстаться. Когда самолет пролетал над Чикаго, она вспомнила, что забыла положить нижнее белье. Впрочем стоило ли удивляться, если утром ей пришлось лихорадочно собираться? Девушка спала всего три часа – не в силах успокоиться после того, как на ее глазах внедорожник сбил Ханну, подбросив ее в воздух.

Добравшись до центрального терминала, Эмили заскочила в первую уборную, которая попалась ей на пути. Протиснулась мимо необъятной женщины в слишком облегающих джинсах и встала перед висевшим над раковиной зеркалом, глядя на свое мутное отражение с ничего не выражающими глазами. Родители сдержали слово. Отправили ее сюда, в Аддамс, штат Айова, к тете Хелен и дяде Аллену. А все потому, что «Э» ославил ее на всю школу, и мама Эмили минувшим вечером увидела, как ее дочь на дне рождения Моны Вондервол обнимается с Майей Сен-Жермен, девочкой, которую она любит. Эмили помнила уговор: либо она принимает участие в программе по изменению сексуальной ориентации лесбиянок Tree Tops, либо – прощай, Роузвуд. И она пообещала переделать себя, но, когда выяснилось, что даже ее наставница, Бекка, не способна совладать со своей природой, плюнула на это.

Небольшой аэропорт Де-Мойна мог похвастать лишь парочкой ресторанов, книжной лавкой и магазином, где продавали яркие сумки Vera Bradley. Дойдя до зоны выдачи багажа, Эмили растерянно огляделась. О дяде и тете она помнила лишь то, что они отличались повышенной строгостью нравов. Они избегали всего, что могло бы спровоцировать половые импульсы, – даже определенных видов пищи. Скользя взглядом по толпе, Эмили почти ожидала увидеть у багажного транспортера сурового фермера с вытянутым лицом и его невзрачную озлобленную жену с картины «Американская готика»[12].

– Эмили!

Она резко обернулась на оклик. Хелен и Аллен Уиверы стояли у автомата выдачи тележек для багажа. Заправленная в брюки горчичного цвета тенниска Аллена обтягивала его огромный живот. Короткие волосы Хелен как будто были покрыты коркой лака. Ни он, ни она не улыбались.

– Ты сдавала багаж? – угрюмо осведомился дядя Аллен.

– М-м, нет, – учтивым тоном ответила Эмили, не зная, стоит ли ей подойди к дяде с тетей и обнять их. Разве дядям с тетями не полагается выражать радость при встрече с племянницами? Но у Аллена с Хелен на лицах было написано недовольство.

– Что ж, тогда пойдем, – сказала Хелен. – До Аддамса ехать почти два часа.

Их машина представляла собой старенький «универсал» с обшитым деревом кузовом. В салоне стоял запах освежителя с еловым ароматом. Эмили этот запах всегда напоминал о дальних автопутешествиях с ее сварливыми дедушкой и бабушкой. Аллен ехал со скоростью как минимум на пятнадцать миль в час ниже дозволенной – даже тщедушная старушка за рулем, обгоняя их, подозрительно покосилась в сторону водителя. Ни тетя, ни дядя за всю дорогу не сказали ни слова – ни Эмили, ни друг другу. Было так тихо, что Эмили слышала, как ее сердце разбивается на семь миллионов крошечных осколков.

– Айова – красивый край, – громко произнесла она, показывая рукой на простирающуюся вокруг равнину.

Эмили никогда еще не видела столь пустынного места – ни одна стоянка для отдыха не попалась им на пути. Аллен тихо крякнул. Хелен лишь плотнее сжала губы. Сожмет еще сильнее – и вовсе их проглотит.

Казалось, лежавший в кармане куртки Эмили сотовый телефон, гладкий, холодный – это единственная связующая ниточка с цивилизацией. Она вытащила его, посмотрела на дисплей. Новых сообщений не было, даже от Майи. Перед отъездом Эмили отправила эсэмэску Арии, спрашивала, как дела у Ханны, но Ария не ответила. Самое последнее сообщение минувшим вечером прислал «Э»: «Она слишком много знала». Неужели это «Э» сбил Ханну? И что за бред несла Ария перед тем, как с Ханной случилось несчастье? Неужели Спенсер – убийца Эли? На глаза Эмили навернулись слезы. Да, не в самое подходящее время отправили ее так далеко от Роузвуда.