Майнет Уолтерс - Темная комната Страница 6

— Не знаю. — Доктор отрицательно покачал головой.

Джинкс взглянула на телефон, стоявший рядом с кроватью.

— Я помню домашний телефон Мег. Мы можем позвонить и спросить его прямо сейчас.

Но хочется ли ей услышать его голос? Признается ли он в том, что она действительно не была настроена на свадьбу?

— К сожалению, это невозможно. Полиция уже пыталась с ним связаться, но Лео на неделю уехал из страны, — сообщил доктор.

Невозможно. Она уже знала об этом. Но как? Джинкс нервно облизнула губы.

— А что с Мег?

— Она поехала вместе с ним. Мне сказали, что они путешествуют по Франции. — Протероу наблюдал, как женщина судорожно сжимала и разжимала кулаки. Сейчас он думал о том, какими же сложными эмоциями должны были руководствоваться те двое, чтобы вот так запросто предать он — свою невесту, а она — подругу.

— Вы собирались рассказать мне, что заставило вас передумать относительно замужества, — напомнил он. — Так что же все-таки произошло? Это решение созрело неожиданно или развивалось постепенно?

Она напрягла память.

— Я осознала, что единственной причиной, по которой он собирался жениться на мне, было то, что я являюсь дочерью Адама Кингсли, а он — далеко не бедный человек. — Но правда ли это? Не был ли это Расселл, мечтающий жениться на ней исключительно ради денег? Джинкс замолчала, погружаясь в размышления. — Тот, кто копает яму другому, попадает в нее сам, — неуверенно пробормотала она.

— Почему вы это вспомнили?

— Потому что сейчас вы должны спросить меня о том, богаты ли родители Мег.

Доктор промолчал.

— Нет, не богаты. Ее отец получает довольно скромное жалованье. Он сельский приходской священник. — Она затушила сигарету и натянуто улыбнулась. — Таким образом, получается, что Лео наконец-то нашел настоящую любовь.

— Вы сердитесь на Мег? Ваша мачеха говорила, что вы знаете друг друга уже долгое время.

— Мы вместе учились в Оксфорде. — Она взглянула на доктора. — Нет, я вовсе не сержусь на нее. Но это происходит, наверное, от того, что мне пока все равно трудно поверить в случившееся. Остается только поверить Бетти на слово.

— А вы ей не верите?

— Не всегда, но это вовсе не указывает на комплекс Электры. Она единственная мать, которую я знала, поэтому мы с ней прекрасно ладим.

Доктор удивленно приподнял бровь.

— А чем вы занимались в Оксфорде? Классической литературой?

Она кивнула:

— И могу вас заверить, что это была пустая трата времени. Особенно для человека, который потом посвящает себя искусству фотографии. Я неплохо разгадываю кроссворды и могу определить происхождение слова. В остальном же на меня только зря тратили силы и старания.

— Что же получается? — Доктор в задумчивости почесал бородку. — У вас появился своего рода защитный механизм против тех, кто считает вас чересчур привилегированной особой?

— Просто привычка, — отмахнулась она. — Между прочим, только отец находит мои познания впечатляющими. Остальные их, как правило, не замечают.

— Понятно.

В этом она сильно сомневалась. Гордость Адама своей единственной дочерью граничила с безрассудством. Впрочем, что и в какой степени было известно этому доктору? Встречался ли он с Адамом? Осознал ли он его тиранию, смог ли оценить те условия, в которых приходилось жить обитателям Хеллингдон-Холла?

— Послушайте, — вдруг резко произнесла она. — Давайте сделаем это еще проще. Я вам помогу. Буду сама себе задавать вопросы и отвечать на них. Я уже привыкла к таким процедурам. Итак, сколько лет вам было, когда умерла ваша мать? Два года. А сколько к тому времени, как Адам женился во второй раз? Семь. Вас раздражала ваша мачеха? Понятия не имею, я была очень маленькая, чтобы обращать внимание на такие вещи. А вы ее раздражали? Не знаю, я тогда еще не понимала, что такое раздражение. У вас есть братья или сестры? У Бетти от Адама есть два сына. Это мои братья Майлс и Фергус. Какие у вас с ними отношения? Нормальные, как у братьев и сестры. Сколько им лет? Двадцать шесть и двадцать четыре. Они женаты? Нет, пока что живут с родителями. Вы любите своего отца? Да. А он вас? Да.

Протероу разразился таким искренним смехом, что невольно бы вызвал улыбку у каждого, кто услышал бы его сейчас.

— Господи! А что же вы сделаете, если вас попросить выступить «на бис»? Откусите голову у психиатра? Я ведь пришел сюда просто так, чтобы убедиться, что вам здесь нравится и нет никаких жалоб. Мне очень хочется, чтобы вы остались с нами до полного выздоровления.

Она снова закурила. Итак, он ничего не знает.

— Я уверена, что никаких жалоб и пожеланий у меня не возникнет. Адам не стал бы платить по четыреста фунтов в день, если бы сначала лично не убедился, что условия здесь идеальные.

— Но ведь об этом судить вам, а не вашему отцу, — напомнил доктор.

Она искоса взглянула на него.

— На вашем месте я не стала бы акцентировать на этом внимание. Между прочим, Адам весьма деятельный человек. Не думаете же вы, что он заработал свои миллионы, просто сидя на месте.

Протероу неопределенно пожал плечами.

— Я уверен, что он очень близко к сердцу принимает все, что связано с вами.

Она выпустила в воздух тоненькое колечко дыма.

— Покажите мне его сердце, доктор Протероу, и тогда, возможно, я вам поверю.

Глава четвертая

Среда, 22 июня.

Солсбери, Лэнсинг-роуд, 53.

8 часов вечера.

Молодой человек не торопился вставать. Он распластался на кровати, поверх смятых простыней, пресыщенный и удовлетворенный, и наблюдал, как женщина одевается перед зеркалом. Ее отражение бросало на него усталые взгляды. Несмотря на его деликатные манеры, бесконечные «пожалуйста» и «спасибо», она прекрасно сознавала, с кем имеет дело, и это пугало ее. На своем коротком веку ей приходилось общаться с самыми разными мужчинами. Наверное, она перепробовала все типы представителей мужского пола, или почти все. Но этот экземпляр был явно сумасшедшим.

— Теперь тебе придется уйти, — произнесла она, стараясь, чтобы голос не выдал ее волнения. — Через минуту ко мне должен заявиться еще один клиент.

— Неужели? Прогони его, а я тебе оплачу все расходы.

— Я не могу так с ним поступить, любовь моя. Это постоянный клиент.

— Врешь, — лениво заметил он.

— Нет-нет, это правда. — Она попыталась изобразить на лице подобие улыбки. — Послушай, мне очень понравилось быть с тобой. Я уж и не помню, когда в последний раз испытывала оргазм с клиентом. Неужели ты мне и здесь не поверишь? Только вообрази: такая профессионалка, как я, запомнит на всю жизнь то, что только что произошло между нами. В этом кое-что есть! — Она придвинулась поближе к зеркалу и принялась подводить глаза, пристально наблюдая при этом за выражением его лица. — Но времена пошли трудные, и я не имею права упускать клиентов. Если я сейчас скажу, чтобы он отвалил, то он кончит. — Она нервно хихикнула. — Кончит ко мне приходить, я имею в виду. А ты знаешь, что это для меня означает? Поэтому, сделай одолжение, любимый, и оставь нас, пожалуйста, вдвоем. Он, разумеется, ничто по сравнению с тобой. Бог свидетель, я говорю сущую правду. Но этот тип приходит ко мне регулярно, каждую неделю, и при этом неплохо платит. Ну, договорились?

— А у тебя действительно был оргазм?

— Ну, конечно.

— Ах ты, мерзкая потаскуха! — Он с неожиданной ловкостью соскочил с кровати, бросился к ней, и шея женщины моментально оказалась в жестком локтевом захвате. — Чтобы удовлетворить тебя, потребуется бульдозер! — Он еще сильнее стиснул ее горло. — Ненавижу, когда меня обманывают проститутки. Сознайся, что ты просто лживая шлюха!

Но женщина имела достаточно опыта и прекрасно понимала, что психопатам нельзя говорить правду. Поэтому она спокойно взяла в руки его пенис и принялась ласкать его, сознавая: если она сегодня останется в живых, то ей крупно повезет. Пока он получал настоящее удовольствие лишь тогда, когда со всей силы хлестал ее по лицу в момент достижения оргазма.

Ухватив женщину за волосы и заломив ей руку за спину, он швырнул ее на кровать. Тут она с горечью осознала всю парадоксальность случившегося. Обычно ей приходилось обслуживать пожилых сластолюбцев, а тут, после телефонного звонка, очередной клиент, появившийся на ее пороге, был живым воплощением Адониса. «Как же мне повезло!» — подумала она в тот момент. «Глупая сука! Ты и представить себе не могла…» — дошло до нее сейчас.

Клиника Найтингейл, Солсбери.

8 часов 20 минут вечера.

Возле кровати Джинкс нетерпеливо тренькнул телефон, и этот звонок, болезненно отозвавшийся в голове, напомнил ей о существовании мира, вернуться в который она была еще не готова. Поначалу она решила вовсе не снимать трубку, но потом сообразила, что это может быть внутренний звонок. И тогда, если она его проигнорирует, кое-кто кое-где в своей книжечке отметит «галочкой» ее поведение. Голос паранойи убедительно доказывал Джинкс, что в этом случае ее душевное здоровье обязательно будет поставлено под вопрос.