Петр Никонов - Короли и убийцы. Сага о Гленарде. Том третий Страница 6

– Ну, Гленард, ты же любишь исторические книги, – тоже встал Славий, – вот тебе и шанс оказаться в одной из них. Ладно, поздно уже, благородные господа. Пойдемте спать. А завтра, дружище, покажи нам, пожалуйста, свои владения. Очень хочется посмотреть, как у тебя тут дело развернулось. Аж в Рогтайхе слухи ходят, вот и представился шанс самому на это чудо взглянуть.

– Чудо сомнительное, Ваше Величество, но, конечно, завтра всё расскажу и всё покажу. А сейчас, спокойной ночи, друзья. Эй, слуги! Проводите Его Величество и его светлость в их комнаты. И приберите здесь всё.

– Не спится, Донрен? – Гленард вышел на крыльцо, где стояла, всматриваясь в темную даль, невысокая кругленькая фигура герцога Верверрига. На востоке небо уже начало светлеть в ожидании скорого рассвета. Было прохладно и тихо.

– Да, что-то как-то захотелось воздухом подышать. Знаешь, Гленард, я ведь очень редко выбираюсь за пределы Рогтайха. Столько дел сейчас навалилось. Славий хочет всё поменять, а я пытаюсь предугадать, как эти дела отзовутся. Что бы ни делал Император, моя задача сохранить спокойствие в Империи. А во время перемен это сложнее всего.

– Время перемен? – задумчиво переспросил Гленард.

– Время перемен. Оно самое, будь оно неладно. Не обращай внимания, просто стариковские жалобы. Я ведь прекрасно понимаю, что даже без всего этого были бы другие угрозы для Империи. И, может быть, куда более серьезные.

– Что вообще в Империи происходит? – поинтересовался Гленард. – Что нового?

– Да, всё так же. Люди рождаются, растут, влюбляются, трахаются, женятся, рожают, стареют, умирают. Ненавидят, интригуют, делают друг другу подлости, доносят друг на друга, воруют, убивают, насилуют, грабят, изменяют, лгут, лицемерят…

– Не любишь ты людей, Донрен.

– Люблю, Гленард. Но ты же сам понимаешь, что мою жизнь, в основном, составляет как раз это всё. Я понимаю, что люди хорошие. Многие из них, по крайней мере. В жизни, вероятно, гораздо больше хорошего, чем плохого. Но посмотри, с кем я работаю. Преступники, убийцы, шпионы, извращенцы, заговорщики и прочая мразь. Именно это меня окружает. Эта грязь, эта кровь, это говно – вот моя жизнь. И я вычерпываю это говно из нужника, вычерпываю своими руками и своим сердцем, каждый день, для того, чтобы это говно не затопило всю Империю, и чтобы наш добрый друг Император мог спокойно делать Империю лучше, не боясь утонуть в этом говне. Вот моя жизнь. Ты от нее сбежал, у тебя здесь лесочки, грибочки, горы, кучи золота и драгоценных камней. Не подумай, что я тебя обвиняю. Ты прав, Гленард, полностью прав, ты вовремя ушел. А я вовремя не ушел, и поэтому теперь обречен вечно, покуда могу держать меч в руках, разгребать это говно. Потому что без этого говна нет и меня. Я нужен, только покуда я это говно выгребаю. Если я уйду, этого говна меньше не станет, но без меня Империя в нем утонет. Вот так и живем. Я люблю людей, Гленард, правда люблю. Но ты сам понимаешь, ты умный, и ты сам полковник Тайной Стражи, пусть и в отставке. Ты понимаешь, как это всё отражается на мыслях, на суждениях о людях и на отношении к человечеству в целом.

– Приезжай ко мне на пару месяцев Донрен. Оставь говно заместителям на время и приезжай сюда. Просто отдохнуть. Поохотимся, порыбачим, по лесочкам походим, грибочки пособираем с крестьянками. Будем напиваться и петь, каждый вечер. Про мороз и про ворона. Здесь, на севере, такие душевные песни… Приезжай.

– Может, и приеду. Впрочем, я ведь и так уже здесь. Вот разберемся со всеми этими встречами, и можно и грибочки пособирать пару дней. В любом случае полезно вырываться из Рогтайха время от времени. Хорошо у тебя здесь. Хорошо.

– А что думаешь, получатся у Славия его преобразования?

– Кто знает? – пожал плечами Донрен. – Хорошо, если получатся. Но будет непросто. Очень непросто.

– А разве бывает просто во время перемен?

– И то правда. Понимаешь, мне кажется, что Славий на всё бросается сразу. И сразу круто берет: всё разрушить до основания, а затем строить что-то новое. Я больше сторонник постепенных последовательных преобразований. А Славий человек увлекающийся и, скажем прямо, пока еще неопытный. Он бросается на одно, начинает что-то разрушать. А потом, не закончив одного, начинает бросаться на другое. И тоже до основания, а затем… В итоге, дела накапливаются, а решать проблемы некогда, Славий занят уже чем-то новым. Вот и приходится всем остальным вместе это как-то разбирать. Мысли у него правильные. Идеи хорошие. Реализация недоработана. И того говна, которое приходится разгребать мне, от этого становится всё больше и больше. И я начинаю бояться, что когда-нибудь моих ладоней не хватит на то, чтобы всё это вычерпать и разгрести. Но, будем надеяться, что всё обойдется. Всё будет хорошо, Гленард. Не обращай внимания. Просто старик Донрен усталый и пьяный.

– Пойдем спать, Донрен, – Гленард приобнял Донрена. – Утро вечера мудренее. Отдохнем, и всё станет лучше.

– И то правда, Гленард. Пойдем спать.

– Спокойной ночи, Донрен.

– Спокойной ночи!

Глава III

Махнула она рукой направо – изумруды посыпались, махнула рукой налево – золотые монеты. И пока гости собирали всё это, оборотилась она снова лебедушкой и улетела в дали далекие.

Профессор Михал из Пролеска. «Сказки и легенды народов севера».

Фаршированные щуки

Возьми щук и оставь на них кожу, но подними ее до ушей. Затем возьми любой вид рыбы, какой ты желаешь, свари ее, вынь из нее кости, нарежь ее с шалфеем, перцем, тмином и шафраном. Заполни щуку этим, посоли снаружи и положи ее на сковороду, и пожарь хорошо, хотя и не слишком пережаривай.

Рано утром выехать на осмотр баронства не удалось. Легли поздно, поэтому и встать рано было выше сил. Пока все проснулись, пока позавтракали, пока, не спеша, шутя и споря, собрались во дворе замка… В общем, выехали, уже когда солнце перевалило за полдень.

На этот раз Гленард смог-таки уговорить Донрена отказаться от большого эскорта охраны для Славия. В спокойном Кратхольме, рядом с вооруженными Донреном и Гленардом Славию, как заверял Гленард, ничто не угрожает. Скрепя сердце, Донрен, долго споривший, но, в итоге, махнувший рукой, согласился оставить основную часть эскорта в форте рядом с замком. Славий же, в свою очередь, приказал двум оруженосцам остаться в замке и заняться приготовлениями к завтрашнему визиту короля Тарстена. В итоге, из замка Гленард, Славий и Донрен выехали в сопровождении всего лишь четверых стражей, державшихся чуть поодаль позади них.

Дорога, выходя из ворот замка, обвивала собой холм и углублялась в дубраву. Высокие и раскидистые вековые дубы склоняли ветви над дорогой, погружая путь в слегка таинственный полумрак.

– С точки зрения обороны, – заметил Донрен, – такой плотный лес прямо рядом с замком весьма опасен.

– Конечно, – кивнул Гленард, – но здесь уже триста лет ни от кого не оборонялись. Да и потом, ты же видел мой замок. Какая там оборона, захватить его даже для небольшого отряда совсем не проблема. Моя оборона – это хорошие отношения с соседями.

– Дубы выглядят древними, – Славий с уважением осмотрел дубраву, – им лет по сто, а то и по двести.

– Есть местная легенда, – повернулся к Славию Гленард, – о том, что эти дубы посадили вместе Император Браннен и король Гильднесверд после заключения Кратхольмского пакта. Но я думаю, что это неправда. Может, какое-то одно деревце они и посадили, но дубравы здесь были и до них. Хотя бы судя по имени замка и баронства. В любом случае, дубы обновляются. Старые умирают, новые вырастают. В глубине леса я встречал огромные деревья. Им лет по четыреста, еще застали, наверное, доимперские времена. Но большей части деревьев лет по сто пятьдесят – двести. Когда-то, говорят, дубы покрывали всю территорию Кратхольма, вплоть до гор. Но сейчас осталась только эта дубрава около замка и еще несколько дубрав на юго-востоке.

– В Кратхольме много лесов? – поинтересовался Славий.

– Сейчас не очень много. Леса занимают юго-восточную часть баронства. Всё остальное – это поля, луга и холмы. Леса очень сильно пострадали за последнюю сотню лет. Сейчас вырубать леса в баронстве я запретил. Только старые и больные. Древесину и уголь мы закупаем в других баронствах Сидлерда и даже во Фьотдайхе и в Клафтхорде. Это дороже, чем вырубать леса здесь, но мне хочется сохранить хоть что-то для детей и внуков.

– В основном, леса дубовые? – спросил Славий.

– Не только. Дубов, к сожалению, осталось не так много. Надо будет заняться этим, высадить желуди. Много сосен, берез, осин. Есть буки, рябины, тополя. Ёлки, конечно, куда же без них.

Дорога, тем временем, вывела путников из леса, и они оказались в деревне. Ржали кони. Мычали коровы. Перекрикивались возницы на телегах и грузчики, сгружающие с телег мешки и забрасывающие на телеги другие. Кудахтали куры. Визжали, играя во что-то, дети. Было шумно.