Крис Павон - Экспаты Страница 6

Когда-то Кейт запоминала имена без проблем; даже однажды с религиозным рвением училась использовать для этого мнемонические приемы. Но давно уже утратила навыки из-за отсутствия практики.

Вот если бы все носили нагрудные таблички с именами!

На столе стоял еще плоский контейнер из толстого пластика с картонными подставками под бутылки и стаканы. На них был изображен некий барочный герб со львом и знаменами, змеи, солнце и полумесяц, а также какие-то полосы, замковая башня плюс готические надписи, которые она не могла разобрать, поскольку с ее места они смотрелись вверх ногами — этакий стилизованный толстый черный шрифт. Кейт даже не представляла, что за язык она не в состоянии понять.

Стоял там также стальной держатель для маленьких, сложенных треугольниками салфеток, такие умудряются быть одновременно и мягкими, хлипкими, и шероховатыми, что кажется невозможным, но именно так нередко и бывает. Она как раз недавно с удивлением заметила, что постоянно вытирает Бену сопли именно такими треугольными салфетками — они попадались повсюду, а малыш простудился. А ей так ни разу и не встретились привычные бумажные платки, которые в Штатах можно купить буквально в любом магазине, на заправочных станциях, в универсамах, супермаркетах, кондитерских, в газетных киосках и аптеках. А в Люксембурге аптеки, по всей видимости, торговали только лекарствами. Спросишь у них, например, туалетную бумагу, если это вообще возможно, — и суровая женщина, стоящая за прилавком, просто посмеется над тобой. А то и похуже. Все они тут выглядят очень строгими, эти женщины за прилавками.

Можно купить белый айфон, черный или синий «Блэкберри». Синий, как blueberry, — черника. Кейт так пока и не собралась приобрести местный сотовый телефон, а ее собственный мобильный французской модели, изготовленный на Тайване и купленный в Виргинии, вопреки любым ее усилиям здесь, в Европе, не принимал никаких звонков и ни с кем не соединял. Не помогали ни кодовые номера, ни комбинации цифр, даже настройка на другую сеть.

Раньше, когда техническими аспектами ее жизни занимались другие люди, жить было проще.

Но чего явно не хватало на столе, так это искусственного заменителя сахара — его не было нигде.

Термин «искусственный заменитель сахара» она по-французски еще не выучила и не знала, как он вообще звучит en français. Кейт составила в уме французское предложение — буквальный перевод английской фразы «У вас есть, что положить в кофе, такое, как сахар, но другое?». И пыталась вспомнить, какого рода слово «сахар» во французском, женского или мужского; разница должна сказаться на произношении слова «другое». Или не должна? С каким существительным следует согласовать это прилагательное?

И вообще, разве «другое» это прилагательное?

Однако фраза «У вас есть, что положить в кофе, такое, как сахар, но другое?», как опасалась Кейт, звучала слишком по-идиотски, так какая к черту разница, как она произнесет это слово — дифферан или дифферант? Никакой.

Конечно, на столе имелась пепельница.

— Кейт? — Итальянка смотрела ей в глаза. — Так вы видели ее? Эту новую американку.

Кейт поразилась, обнаружив, что вопрос был задан именно ей.

— Нет.

— Мне кажется, у этой американки нет детей. Или по крайней мере ее дети не посещают нашу школу. Или же она сама не привозит детей в школу и не забирает их, — пропищала индианка.

— Точно, — сказала другая американка, сидевшая за их столом. Эмбер, кажется? Или Келли? Что-то в этом роде. — Но у нее просто отпадный муж! Высокий, темноволосый, красивый. Этакая штучка! Верно, Деви?

Индианка захихикала, прикрыв ладонью рот, и даже покраснела.

— Ох, я в этом не разбираюсь, красивый он или нет, это я вам точно говорю. — На Кейт произвело неизгладимое впечатление, как много слов требуется этой женщине, чтобы выразить свои мысли.

Она невольно подумала, что ее собеседницы говорили о них с Декстером две недели назад, когда они в первый раз появились в этой школе. Кейт тогда удивленно оглядывала странное кафе-бар в полуподвальном этаже спортивного комплекса. Этажом выше дети брали уроки тенниса у англоговорящих тренеров-шведов, которых звали Нильс и Магнус. Один очень высокий, другой среднего роста; обоих можно безошибочно определить как рослых светловолосых шведских тренеров по теннису. По всей видимости, все тренеры по теннису здесь были шведы. А Швеция находится в шестистах милях отсюда.

Вот так они сидели каждую среду. Вернее, будут сидеть каждую среду. Или, лучше сказать, это вторая среда, когда они сидят и планируют, что именно так и поступят в будущем, по средам.

Может, у них это уже стало рутинной привычкой, она пока не поняла.

— Кейт, прошу меня простить, если я уже задавала вам этот вопрос, это, наверное, выглядит невежливо, но я не могу припомнить, спрашивала ли вас, сколько времени вы планируете прожить в Люксембурге?

Кейт посмотрела на свою индийскую собеседницу, потом на другую американку и на итальянку.

— Сколько времени? — Она и сама сотни раз задавала себе этот вопрос. — Понятия не имею.

— Сколько времени вы собираетесь прожить в Люксембурге? — спросил Адам.

Кейт смотрела на свое отражение в зеркале, занимавшем всю стену в комнате для допросов; окон здесь не было. Официально она именовалась конференц-залом, но все знали, что за помещение на самом деле располагается на шестом этаже. Она заправила за ухо выбившуюся прядь рыжих волос. Кейт всегда стриглась коротко из чисто практических соображений, в сущности, по необходимости, особенно в тот период, когда много разъезжала. Даже перестав выезжать за границу, она по-прежнему оставалась вечно куда-то спешащей работающей мамашей, так что имело прямой смысл стричься покороче. Но перед ней всегда стояла проблема, как получше спланировать время, чтобы вовремя назначить очередной поход в парикмахерскую, и потому волосы частенько оказывались слишком длинными, пряди выбивались и падали на лоб. Вот как сейчас.

Щеки выглядят дряблыми. Кейт была высокой и тоненькой — угловатой, как кто-то однажды ее обозвал, что, конечно, не слишком любезно, но, несомненно, точно. И она не принадлежала к безумным идиоткам, считающим себя толстыми или по крайней мере притворяющимся, будто так считают. Дряблость была заметна только на щеках — они немного обвисли, а значит, в последнее время она не слишком хорошо питается или недостаточно занимается физическими упражнениями, но скорее всего вовсе не свидетельствует, что она набрала больше одного лишнего фунта. Ну, может, двух.

Плюс, конечно, мешки под ее серо-зелеными глазами, сегодня особенно заметные в ярком свете флуоресцентных ламп. Она в последнее время плохо спала, даже ужасно, если честно, а нынешняя ночь выдалась особенно катастрофической. Поэтому и выглядела так дерьмово.

Она вздохнула.

— Я уже отвечала на этот вопрос. Два часа назад.

— Не мне, — сказал Адам. — Так что, пожалуйста, ответьте еще раз.

Кейт скрестила длинные ноги, ударившись щиколотками. Ноги были лучшим из ее физических достоинств. Она частенько жалела, что у нее не слишком полная грудь и не такая узкая талия, чтобы фигура напоминала песочные часы. Но в конечном итоге должна была признать: красивые стройные ноги — самый практичный выбор из всего безумного множества женских прелестей, которые мужчины находят привлекательными. Большие сиськи — это, несомненно, заноза в заднице, тогда как сама задница, если она велика, имеет тенденцию обвисать и превращаться в нечто совершенно ужасное для женщины ее возраста, которая крайне нерегулярно занимается физическими упражнениями и к тому же не отказывается от мороженого.

Кейт до сего момента не встречалась с этим типом, Адамом. Он походил на бывшего военного, этакого отставника. Впрочем, ничего удивительного. В ее конторе работали десятки тысяч людей, разбросанных по всему миру, тысячи из них в округе Колумбия, расфасованных по бог знает скольким зданиям. Так что тут немало людей, которых она никогда не встречала.

— Контракт моего мужа — на один год. Насколько я понимаю, это вполне обычная практика.

— И по истечении этого года?..

— Мы надеемся на продление. Это тоже обычная ситуация для экспатов.

— А если его контракт не будет продлен?

Она посмотрела поверх плеча Адама в это огромное зеркало Гизелла, прозрачное с той стороны, где, она прекрасно знала, сидит сейчас целая куча ее начальников, наблюдая за ней.

— Тогда не знаю.

— Мальчики!

— Но это все Джейк! Он…

— Мальчики!!

— Мамочка, Бен отнял у меня…

— Мальчики! Прекратите! Немедленно!

В машине воцарилось молчание и спокойствие утра после того, как по городу пронесся ураган, вывернув с корнем старые деревья, сломав ветки и сдув с крыш черепицу. Кейт глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться, расслабила руки, смертельной хваткой вцепившиеся в рулевое колесо. Она терпеть не могла подобных пререканий из-за всяких мелочей.