Алексей Христофоров - Забытые истории города N Страница 6

– Но ведь самый интересный финал тот, который не ждёт никто, – психолог пристально посмотрела на клиента.

– Но его будет ждать само зло. В случае с ужастиками, о которых мы говорим, – уточнил мужчина. – Поэтому всё равно он будет запланированным. Как, в принципе, любой финал для доброй и злой стороны. И не всегда вся соль заключается в неожиданной концовке…

Молчание.

– Главное, чтобы финал был трагичным. Кого-то задел…

Александр замолчал.

– Об этом финале должны думать. Смаковать его.

Молчание.

– Он должен оставить недосказанность.

– Я ведь живу на последнем этаже… – сквозь сон подумал Александр. Ему показалось, что перед ним чьё-то лицо… Темнота. Сквозь полуоткрытые веки лился свет. Голова Александра повернулась вбок. Он лежал на полу. Посреди комнаты. Посреди очерченного мелом круга. Рядом с его обнажённым телом ходила старуха и читала какие-то молитвы.

– Здравствуйте… – прошептал Александр в полу-дрёме.

Старуха не слышала его. Она была в трансе и продолжала свой хоровод. Из одежды на ней ничего не было. Её молитвы были похожи на свист. Она не поднимала рук, не делала резких движений. Просто ходила кругами и тихонько насвистывала.

На какое-то время зрение мужчины обрело резкость. Он увидел вторую старуху. Она была без курчавого парика. На голове ни волоска. Потом всё снова расплылось. Он почувствовал, что по его рукам провели чем-то острым. Прямо по венам, продольно. Боли не было. Где-то рядом послышался топот и крик. Возможно, ему показалось. Всё быстро стихло.

– Это всё-таки не последний этаж, – пролепетал он и посмотрел на старух, а потом в потолок. – Как же так получается. Никто не узнает, что со мной случилось. Я не успею ничего. А столько запланировано…

Александру стало себя жалко. Нить рассуждений пропала. Свист. Он чувствовал, как тёплые, вязкие струи стекают по его запястьям.

В квартире что-то упало, или ему так показалось.

Зрение снова обрело ясность. Большая, изрисованная кукла тащит за собой девушку. Этого точно не может быть.

Голая девушка лежит рядом с ним. Её живот вспорот. Он впервые увидел вживую человеческие внутренности.

Всё снова в тумане.

Кровь Александра вперемешку с кровью Ольги заполняла собой начерченный мелом круг. Доходя до границ, жидкость останавливалась и продолжала свой путь, следуя его изгибу. Старушка босыми ногами переступила черту и, подойдя к мёртвой девушке, начала копошиться у неё в животе. Когда зрение снова вернулось, Александр увидел, как морщинистые руки достали из распоротого чрева маленький кровавый комочек, похожий на человеческого зародыша. К горлу подступила тошнота. Он с трудом отвёл взгляд в сторону. В это время вторая старуха склонилась над левой рукой Александра. Он ощущал, как её сухой язык облизывает порезанные вены. Всё снова стало туманом. Это не была математическая задача, которую он предлагал решить кандидатам на должность в его компанию. Логического объяснения, зачем соседки с нижнего этажа делают всё это, для него не было. Но наверняка они видели в своих поступках логику. Логику, которую не понять обычному человеку.

Язык старухи продолжил облизывать обнажённый торс Александра, перешёл с рук на живот и заскользил вниз по телу. В его ноздри залезли дряблые ледяные пальцы и начали смазывать нос чем-то липким и терпким. Стало трудно шевелиться, тело будто сковали железные ремни. Александр оставался в сознании, но был парализован. Правая нога полыхнула огнём. Это была нестерпимая боль. Происходящее неожиданно прорисовалось яркими красками. Лысая старуха срезала большим ножом серповидной формы куски мяса с его ноги, пока не оголилась кость. Губы мужчины скривились в крике, но из его открытого рта не вылетело ни звука. Он видел, как бабка что-то пишет ножом на его кости, усердно выскабливая то ли буквы, то ли символы. Картинка резко оборвалась.

– Что я оставил после себя, что хорошего я сделал, за что меня жалеть, вспоминать? Кому?

Его глаза практически ничего не видели. Захотелось есть. Глаза девушки тоже открыты. Бабушка говорила, что после четырёх утра, когда петух прокричит третий раз, зло затихает. Сколько времени, он не знал.

Запись из дневника жителя города N от 30 августа

Никто до сих пор не может объяснить, с чем связано такое аномально холодное лето. Листва с деревьев почти опала. Солнце редко светит. Очень холодно. Меня удивляет, как некоторые горожане до сих пор носят футболки или рубашки. Нет, таким образом они, конечно, МОГУТ выражать свой протест погоде, но, как говорится, себе дороже выйдет. За здоровьем надо следить. София опять на меня бочку катит. Такое ощущение, что у неё ежедневные месячные. Только я-то здесь при чём? Когда у меня плохое настроение, я на неё не срываюсь.

Неделька на работе задалась нелёгкая, но наша стерва-начальница ко всеобщему удивлению ни на кого не кричала. Выглядит она не совсем здоровой, но меня это, скорее, радует – хоть тише стало. Может, это всё магнитные бури на солнце? Это из-за них такая погода и такое настроение у женщин? Что ж, ради этого стоит перетерпеть все погодные аномалии, плюсы есть везде. Это я про начальницу, а не про Софию.

Как же хочется послать работу к чёрту!!! И вообще, дневник, ответь мне: я когда-нибудь высплюсь? Ещё эти серые будни. Моему высыпанию они точно не способствуют.

5780

Злу не нужно причин, чтобы быть.

8 этаж

Шёл ливень. Павел спешил домой. Ледяные дождевые капли стучали по его спине. Мужчина не чувствовал надетых вещей. Рубашка полностью прилипла к телу, потеряв свой бледно-розовый цвет. Это был очередной, аномально-холодный августовский дождь, который неожиданно плотно окутал город своими непроницаемыми нитями воды. Казалось, даже остатки листьев, которые ещё не опали и редкими клоками торчали на ветках, спешили побыстрее пасть с деревьев и оказаться в мусорном пакете, лишь бы не попасть под его колкие струи. Павел вбежал в подъезд. Он опаздывал на восьмилетие своего сына. Ожидание лифта раздражало его всегда, но в этот момент особенно.

Войдя в квартиру, мужчина облегчённо вздохнул. На праздничный торт он успел. Жена, осторожно передвигаясь по прихожей с огромным тортом в виде большой красной машины из любимого мультика сына, увенчанным восемью свечами, на подносе в руках, укоризненно посмотрела на мужа. Но уже через секунду её взгляд смягчился, и родители с улыбками внесли угощение в гостиную, набитую детьми.

– Папа пришёл! – виновник торжества вскочил со стула и подбежал к отцу.

– С днём рождения, заяц! Пойдём загадывать желание! – Павел с улыбкой потрепал сына по голове и повёл обратно к праздничному столу.

Детишки дружно галдели, именинник сосредоточенно смотрел на свой торт, Павел обнял жену и медленно поглаживал её по восьмимесячному животику. Его мысли прервали детские крики: пять, четыре, три, два, один!!! Семён задул свечи и, улыбаясь, посмотрел на родителей.

Вечером в гостиной Валентина поудобнее расположилась в кресле и продолжила вязать пинетки для будущей дочки. Семён уже спал. Павел вошёл в гостиную с мокрыми после душа волосами. Высокий рост, спортивная фигура, светло-русые волосы, резко выделяющиеся скулы на мужественном лице. Он всегда был для неё идеалом.

– Как будто снова попал под дождь… – тихим голосом проговорила жена.

Павел нежно улыбнулся и, присев на корточки, начал гладить её колени.

– По-моему, день рождения удался, – Валентина была спокойна и счастлива. Ей удалось организовать один из лучших праздников для её первенца, любимый мужчина рядом, скоро в их жизни появится ещё один член семьи. Она хотела такую жизнь. Хотела быть любящей женой, идеальной домохозяйкой, заботливой матерью двоих красивых детей. Мальчика и девочки. Семёна и Натальи. Имена были выбраны ею давно, ещё в студенчестве. Всё это у неё было.

Раздался звонок. Муж с женой посмотрели на телефон. Из радиотрубки послышался щелчок.

«Пять. Семь. Восемь. Ноль», – проговорил из динамика женский голос. Было похоже, что говорит диспетчер.

«Пять. Семь. Восемь. Ноль», – снова, как из радиоприёмника, повторили из трубки. Голос был похож на человеческий, но в то же время всё естество супругов говорило им, что это не так. Голос поддельный. Фальшивый. Он имитирует человеческие интонации.

Снова раздался щелчок. «Пять, семь, восемь, ноль», – повторил голос, став похожим на эхо, эхо, передающее страшное послание из недр прошлого. Послание, звучащее нотами человеческого голоса, сыгранными на неведомом инструменте в безлюдном пространстве пустоты, искажённое волнами радиоприёмника, внушающее страх.

«Пять. Семь. Восемь. Ноль».

Вновь прозвучал щелчок, и наступила тишина. Павел с Валентиной посмотрели друг на друга. Почему-то стало страшно.

7 этаж

Пётр уже час не мог решить уравнения по математике. Мальчик нервничал. Его рука крепко сжала клок волос на голове, и со стороны было похоже, что ребёнок пытается его выдернуть. В глазах блестели слёзы.