Сергей Изуграфов - Сумма впечатлений Страница 6

– Это создатель первой в мире системы опознания преступников по сочетанию размеров пяти частей тела, – улыбнувшись, кивнул Виктор Манн. – Она была неплохо задумана, но на практике оказалась не слишком эффективной. Преступники отчего-то не приходили заранее в полицейское управление, чтобы позволить полицейским снять с себя контрольные замеры.

Американский детектив и швейцарский адвокат презрительно фыркнули. Искусствовед покачал головой и улыбнулся. Стефания весело рассмеялась.

– Да, да, – засмеялся и герр Крамер, – так вот, именно месье Бертильон и обнаружил на раме от картины, которую нашли где-то по дороге на чердак, четкий отпечаток пальца! Но поскольку дактилоскопия, которая тогда только зарождалась, была прямой конкуренткой его системе «бертильонажа», французский полицейский попросту проигнорировал свою находку!

– Какой осел! – покачал головой адвокат Клермон, наливая себе еще вина из кувшина, и поинтересовался: – Что было дальше?

– Через два с лишним года, в декабре 1913, на моего коллегу, флорентийского антиквара и галериста, вышел некто, представившийся Леонардом, и предложил вернуть Италии шедевр, который, якобы был у нее похищен Наполеоном.

– Позвольте, позвольте! При чем здесь Наполеон, когда Франция выкупила «Мону Лизу» за триста лет до рождения Бонапарта? – возмутился искусствовед Фасулаки, впервые выпрямившись во весь рост. Даже сидя, он оказался выше всех присутствующих.

– Именно, дорогой профессор, именно! – согласился галерист. – Видимо, этот некто был не слишком образован, но, возможно, действовал из благородных побуждений. Когда «Леонард» привез картину в сумке с потайным дном, пряча ее под ворохом грязной одежды, и показал ее антиквару у себя в гостинице, – тот был потрясен! Это была «Мона Лиза» великого гения Ренессанса! И, надо сказать, к чести галеристов, – он посмотрел с легким укором на американского сыщика, – мой коллега не стал скупщиком краденого. Он немедленно обратился в полицию, и «Леонарда» задержали. Похититель оказался итальянцем Винченцо Перуджо, плотником, который несколько лет работал в Лувре и в свое время даже изготовил раму для этой картины. В выходной день он пришел в Лувр, охранники его пропустили как штатного плотника. Винченцо попросту снял картину со стены и вынес на чердак, по дороге избавившись от тяжелой и неудобной рамы. Сунул картину под одежду и покинул музей. Дома он положил картину под матрац и целых два года спал на ней, не пытаясь никому сбыть. Когда страсти немного утихли, он и попытался «вернуть картину на родину»! Итальянский суд учел его патриотизм, и ему дали всего год тюрьмы. Потом Перуджо ушел на войну и вернулся с фронта героем, прожив остаток жизни мелким лавочником и торгуя красками. Картина, разумеется, вернулась в Париж после того, как ее показали на выставках во Флоренции, Риме и Милане. Вот такая история!

– Замечательная история! А что с тем отпечатком пальца? – поинтересовался Виктор Манн.

– Ах да, это был самый большой конфуз французской полиции. Оказалось, что у них в картотеке были отпечатки пальцев Перуджо, который ими уже привлекался за правонарушения. И все эти два года они могли его легко арестовать: ведь он никуда не сбегал. А чтобы найти картину – стоило лишь провести обыск у него на квартире. Именно эта история привела к тому, что дактилоскопия победила.

– Хорошо, – пожал плечами американский детектив Куилл. – То есть, вы хотите нам всем сказать, что Винченцо Перуджо, мелкий уголовник, укравший великое полотно, был ни кем иным – как романтиком и патриотом Италии?

– Ну, в каком-то смысле, да! – подтвердил, улыбаясь, швейцарец. – Мне кажется, что это очевидно!

Молодая итальянка Мария захлопала в ладоши. Французы начали с жаром что-то обсуждать.

– Так вот, леди и джентльмены, – дождавшись тишины, американский сыщик оглядел всех присутствующих торжествующим взглядом. – Я вас вынужден разочаровать! То, что рассказал господин Крамер – лишь внешняя сторона вопроса. А, как известно, всегда существует изнанка! То, что скрыто от глаз публики и остается за кадром. Как выяснилось гораздо позже, в конце тридцатых годов, всю эту махинацию придумал и организовал некто Эдуардо Дефольфьерно, аргентинский мошенник и авантюрист! О, это была гениальная афера! Надо отдать должное его изобретательности! Сначала Дефольфьерно нашел талантливого художника-копииста и заказал ему пять копий шедевра. Затем он нанял мелкого уголовника Перуджо, который едва сводил концы с концами, за небольшую сумму украсть «Мону Лизу» из Лувра. Дефольфьерно посоветовал итальянцу «лечь на дно», говоря, что он сам продаст картину, когда поутихнет скандал, тогда, мол, они оба сказочно разбогатеют. Пока наивный и недалекий плотник спал на шедевре Да Винчи, Дефольфьерно запустил слух на «черном рынке», что пропавшая картина у него. Он умудрился продать все пять копий, выдавая их частным коллекционерам за оригинал, выручив фантастическую по тем временам сумму в несколько миллионов долларов. А затем Дефольфьерно просто исчез с деньгами! Лишь в конце тридцатых он снова проявился, уже перед смертью рассказав обо всем в интервью. Кстати сказать, что к украденному оригиналу он ни разу даже не прикоснулся. Когда плотник понял, что его босс и вдохновитель исчез, он решил действовать сам, на свой страх и риск. Обманутые коллекционеры молчали, еще бы они кому-нибудь пожаловались! Чем кончилось – вы уже знаете! Так что я говорил уже и еще раз повторю: никакие они не романтики, а сукины дети!

За столом снова все зашумели, переговариваясь и смеясь. Смолев задумался, история оказалось крайне поучительной. Похоже, что американец все-таки выиграл первый раунд! Из задумчивости его вывел встревоженный возглас Манна, обращенный к нему. Алекс поднял глаза. Виктор указал ему жестом на лестницу, что вела на галерею. Развернувшись, Смолев увидел начальника отдела уголовной полиции острова, старшего инспектора Теодороса Антонидиса, двух его помощников сержантов, из-за спин которых выглядывала расстроенная Катерина. На виске Смолева вдруг снова запульсировал шрам: явный признак, что что-то произошло. Он встал из-за стола и подошел к полицейскому.

– Здравствуйте, старший инспектор! – радушно произнес Алекс. – Вы как раз к ужину! Прошу вас за стол! Что-нибудь случилось?

– К сожалению, господин Смолев! – ответил инспектор, отдуваясь и вытирая пот белоснежным платком. – Благодарю вас за приглашение, но в другой раз! Дело в том, что мы обнаружили в холмах тело мужчины, лет тридцати. Документов у него с собой не было. Только визитная карточка виллы «Афродита». Поэтому мы и пришли к вам.

– Ясно, – медленно произнес Алекс. – Как он умер?

– Пулевое ранение в затылок, – развел руками старший инспектор. – Тело отправили на вскрытие, посмотрим, что скажет пуля. Нам нужно, чтобы кто-то его опознал.

– Опишите его, – попросил Алекс.

– Лет тридцати, среднего роста, худой, волосы темно-русые, глаза карие. Носит очки. Одет в…

– Светлые брюки и клетчатую рубаху? – подала голос Катерина. – Босс, так это же Альберт Шульц, наш жилец из четвертого номера! А карточку я ему сама дала, чтобы он не потерялся…

– Если это так, – произнес инспектор Антонидис, – то вы позволите нам осмотреть его номер?

– Разумеется, старший инспектор! Катерина вам откроет его комнату, – кивнул Смолев. – Я, с вашего разрешения, вернусь к гостям, но в любой момент – я в полном вашем распоряжении!

Алекс вернулся за стол и сел рядом со Стефанией, взяв ее за руку и нежно улыбнувшись в ответ на вопросительный взгляд девушки. За столом по-прежнему шло бурное обсуждение истории, только что рассказанной американским детективом. Но Алекс ничего не слышал. Он с сожалением подумал, что Манн прав: все это очень странно – убийство немецкого журналиста, писавшего об искусстве, за день до выставки наводило на мысль, что это только начало и основные события еще впереди.

Часть вторая

Винсент Ван Гог. Портрет доктора Гаше

(Из досье Интерпола: Винсент Ван Гог, «Портрет доктора Гаше», 1890 год. Холст, масло. 67 х 56 см. Собрание Риоэи Саито, Токио. Продан на акционе Christie’s за 85 млн. долларов).

«Если хочешь что-то делать, не бойся

сделать что-нибудь неправильно,

не опасайся, что совершишь ошибки».

– Хорошо, пусть Антонидис там пока со своими экспертами поколдует. Лаборатория у него неплохая – ему и карты в руки. Дождемся заключения патологоанатома, окончательных выводов экспертизы по пуле, потом решим, что делать, – мрачно подытожил глава Национального Бюро Интерпола и с досадой хлопнул себя по коленке. – Вот говорил я, что не нравится мне это все! Что значит профессиональная интуиция! Предчувствие у меня было плохое, Саша! Моя воля – я бы уже завтра с утра объявил, что выставка не состоится!