Стив Берри - Александрийское звено Страница 6

Для Стефани все это не значило ровным счетом ничего.

Президенты приходят и уходят.

Но поскольку сейчас под угрозой оказались ассигнования на деятельность правительственных учреждений, которые в борьбе с международным терроризмом показали себя с самой лучшей стороны, она пообещала советнику по национальной безопасности, что будет хорошей девочкой и завтра утром на Капитолийским холме скажет все, что от нее требуется.

Однако это было до похищения Гари Малоуна.

В кабинете Торвальдсена зазвонил телефон, и от этого пронзительного звука Малоун, нервы которого и без того находились на пределе, чуть не подпрыгнул на стуле. Трубку взял Хенрик.

— Рад слышать тебя, Стефани. Я тебя тоже целую. — Он улыбнулся собственному лицемерию. — Да, Коттон здесь.

Малоун едва не выхватил у него трубку.

— Я слушаю!

— Значит, так. В День труда[1] мы заметили следы несанкционированного проникновения в нашу базу данных, которое произошло гораздо раньше. Кто-то очень заинтересовался закрытыми файлами, в особенности одним из них.

Коттон знал, о чем идет речь.

— Ты понимаешь, что, скрыв от меня эту информацию, поставила под угрозу жизнь моего сына?

На другом конце линии царило молчание.

— Отвечай мне, черт возьми!

— Я не могла рассказать тебе об этом, Коттон, и ты знаешь почему. Скажи мне просто, что ты намерен делать.

Малоун понял скрытую суть этого вопроса: собирается ли он отдать голосу в сотовом телефоне Александрийское Звено?

— А с какой стати?

— Ты — единственный, кто может ответить на этот вопрос.

— Стоит ли оно того, чтобы ради этого рискнуть жизнью сына? Я должен знать всю историю до конца. Почему мне ничего не сказали пять лет назад?

— Я тоже хотела бы это знать, — проговорила Стефани. — Мне тоже ничего не сказали.

Он уже слышал подобные доводы прежде.

— Не играй со мной в эти игры! Я сейчас не в том настроении.

— Сейчас я с тобой абсолютно откровенна и честна. Мне вправду ничего не сообщили. Ты попросил вмешаться, и я получила на это согласие. Я уже связалась с генеральным прокурором, так что ответы мы получим.

— Откуда вообще кто-то мог узнать про Звено? Ведь все было до такой степени засекречено, что даже ты не имела доступа! Таковы были условия сделки.

— Отличный вопрос!

— И ты до сих пор не сказала, почему не сообщила мне о взломе базы данных.

— Нет, Коттон, не сказала.

— Тебе не приходила в голову мысль о том, что я единственный человек, который знает про Звено? Ты что, не в состоянии сложить два и два?

— Разве могла я ожидать чего-то подобного?

— Ты обязана была ожидать этого! Потому что у тебя двадцатилетний опыт оперативной работы! Потому что ты не тупица! Потому что мы друзья! Потому что… — У Малоуна не хватало слов. — Твоя глупость может стоить моему сыну жизни.

Он видел, как каждое его слово бьет по Пэм, и надеялся, что она не взорвется.

— Я осознавала это, Коттон.

Он не собирался щадить ее.

— Ах, теперь мне стало гораздо легче!

— Я буду разбираться с этим отсюда, но и тебе я могу кое-что предложить. В Швеции у меня есть агент, который утром уже может быть в Дании. Я с ним переговорила. Он тебе все расскажет.

— Где и когда?

— Он предлагает тебе встретиться в замке Кронборг в одиннадцать утра.

Малоун знал это место. Мрачный замок, который обессмертил Шекспир, поселив там Гамлета, стоял на открытом пространстве и смотрелся в холодные воды пролива Орезунд. Сейчас это была самая популярная во всей Скандинавии туристическая достопримечательность.

— Он сказал, что будет ждать тебя в бальной зале. Надеюсь, ты знаешь, о чем речь.

— Я там буду.

— Коттон, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь.

— Учитывая сложившиеся обстоятельства, это меньшее из того, что ты можешь сделать.

Сказав это, он повесил трубку.

7

Вашингтон, округ Колумбия

Вторник, 4 октября, 4.00

Стефани вошла в дом Брента Грина, генерального прокурора Соединенных Штатов Америки. Сюда, в Джорджтаун, ее привезла правительственная машина. Незадолго до полуночи она позвонила Грину и, вкратце пересказав последние события, попросила о личной встрече. Он, в свою очередь, попросил немного времени, чтобы навести справки. Ей не оставалось ничего другого, кроме как согласиться.

Грин ожидал ее в своем кабинете.

Он служил президенту на протяжении всего его первого срока и оказался одним из немногих членов кабинета министров, которые согласились остаться на второй. Раньше Грин был успешным адвокатом и отстаивал в суде интересы представителей консервативных и религиозных кругов. Бакалавр из Новой Англии, он был кристально чист и не запятнан никакими скандалами. Даже в этот ночной час Грин был полон энергии. Его волосы и бородка-эспаньолка были аккуратно расчесаны, а сухощавое тело — облечено в безукоризненный дорогой костюм из ткани в елочку.

Шесть сроков подряд он был сенатором, а когда президент предложил ему возглавить министерство юстиции, занимал должность губернатора Вермонта. Прямота и искренность этого человека снискали ему популярность на всех областях политического спектра, но сухие манеры не позволили бы Грину подняться выше должности генерального прокурора.

Стефани прежде ни разу не была в доме Грина и ожидала увидеть угрюмое, лишенное воображения жилище, напоминающее его хозяина. Однако дом оказался теплым и уютным. Здесь было много охряных, светло-коричневых, приглушенных зеленых и апельсиновых оттенков. «Эффект Хемингуэя» — так рекламировала выдержанную в подобных тонах линию мебели одна торговая фирма в Атланте.

— Подобный поворот событий оказался неожиданностью даже для тебя, Стефани, — проговорил Грин, поздоровавшись с гостьей. — Есть какие-нибудь известия от Малоуна?

— Перед тем как отправиться в Кронборг, он решил немного отдохнуть. Сейчас, учитывая разницу во времени, он, наверное, уже едет туда.

Генпрокурор предложил ей сесть.

— Ситуация, похоже, накаляется.

— Брент, мы уже говорили на эту тему. Кто-то, кто стоит на вершине пищевой пирамиды, получил доступ к секретным файлам. Нам известно, что файлы, связанные с Александрийским Звеном, были незаконно скопированы.

— ФБР расследует это дело.

— Шутить изволите? Директор находится настолько далеко от задницы президента, что, если в этом замешан кто-то из Белого дома, ему нечего опасаться.

— Метафора яркая, но точная. К сожалению, это единственное, что имеется в нашем распоряжении.

— Мы могли бы вмешаться.

— Это не даст ничего, кроме проблем.

— Я к проблемам привыкла.

— Да, ты — такая, — улыбнулся Грин, а затем, помолчав, спросил: — Интересно, а насколько много ты сама знаешь об этом Звене?

— Когда пять лет назад я приказала Коттону ввязаться в эту войнушку, существовало понимание того, что мне не нужно об этом знать. Здесь нет ничего необычного. Я то и дело сталкиваюсь с подобными вещами, поэтому и не стала забивать себе голову. Но теперь я должна знать все.

Выражение лица Грина было озабоченным.

— Наверное, сейчас я нарушу миллион федеральных законов, но я согласен: тебе пора обо всем узнать.

Малоун смотрел на каменную громадину замка Кронборг. Когда-то его пушки были нацелены на корабли, которые проплывали через узкий пролив, направляясь в Балтийское море или возвращаясь из него. Дань, которая взималась с них за проход через пролив, пополняла казну Датского королевства. Теперь эти светло-бежевые стены мрачно стояли под чистым лазурным небом. Уже не крепость, а всего лишь памятник архитектуры скандинавского ренессанса — здание с восьмигранными башнями, острыми шпилями и позеленевшими медными кровлями, более характерными для Голландии, нежели для Дании. Это было объяснимо: ведь в шестнадцатом веке король поручил перестроить замок опытному в этом ремесле голландцу.

Малоуну здесь нравилось. Людные места лучше всего подходят для того, чтобы оставаться незамеченным, поэтому, работая в группе «Магеллан», он часто пользовался ими.

Путь на север от Кристиангаде занял всего пятнадцать минут. Поместье Торвальдсена располагалось на полпути между Копенгагеном и Эльсинором, суетливым портовым городом, рядом с которым стоял замок. Малоун уже бывал и в Эльсиноре, и в Кронборге, бродил по пляжам, выискивая в песке кусочки янтаря. Это был замечательный способ расслабиться и убить воскресный вечер. Сегодня все было иначе. Малоун находился на пределе и был готов к схватке.

— Чего мы ждем? — спросила Пэм. Ее лицо было неподвижным и напоминало маску.

Малоун был вынужден взять ее с собой. Она настойчиво требовала этого, грозя новыми неприятностями, если он поедет без нее. Он понимал, что для нее было бы сущим мучением сидеть с Торвальдсеном и ждать известий. Напряжение и беспомощное ожидание могут свести с ума кого угодно.