Ирина Мутовчийская - Миллионка Страница 6

Затихший в ожидании кровавой развязки зал, потряс крик Ларисы:

– Папа, он ее убил!

Зрители стали снисходительно поворачиваться к Ларисе, а какая-то дородная дама сказала папе:

– Какая у вас кровожадная дочь! Герой ещё не убил героиню, а ваша дочь…

– Папа, вон тот дядя убил японскую девушку! Я видела! Он наклонился над девушкой и стал что-то требовать, а когда та отказала ему, он зарезал ее. Наклонил ее голову, будто она спит, а сам сорвал с ее шеи шнурок с мешочком! Папа! Он открыл мешочек, там ничего не оказалось. Он перевернул мешочек, потряс его, а потом бросил на пол и стал топтать. Наверное, от злости и от досады, что зря убил девушку. Папа, не дайте ему уйти! Вот он, пробирается к выходу!

Снова вмешалась дородная дама

– Ну и фантазия у вашей дочурки! Куда мир идёт! Что вы ей на ночь читаете? Сказку про синюю бороду? Боже мой… Какую-то девушку подняли… Кровь! Девочка сказала правду? Дайте мне что-нибудь! Я умираю от страха! Ох, мне дурно!

– Лариса, ты как себя чувствуешь? – пятнадцатью минутами позже спросил отец у девочки. – Голова не кружиться?

– Нет, папа, я стараюсь вспомнить все, чтобы ничего ни забыть, когда буду рассказывать все приставу!

– Рассказывать… Ты что, собираешься ехать со мной в полицейский участок?

– А как же! Я же все видела! Ты смотрел спектакль, а я наблюдала за девушкой! Я ее узнала, это та девушка, которая бросилась под колеса нашего экипажа.

– Как же ты ее узнала? Ты же говорила, что они все на одно лицо! Может это не та девушка?

– Та, я запомнила татуировку на ее щеке! Вернее, раньше я думала, что ничего не запомнила, а как увидела ее в театре, так сразу вспомнила! У мужчины я видела такую же татуировку, только он все закрывал ее ухом от ушанки. Но когда он начал уговаривать девушку, та рукой задела ушанку, и шапка чуть не свалилась на землю. Мужчина тут же поправил шапку, но я-то увидела…

– Какая же ты, Лара, наблюдательная. Но к приставу я тебя не повезу. Ты мне все расскажешь дома, а я ему перескажу с твоих слов.

– Нет, папа! Ты не запомнишь все! А я, когда рассказываю, вспоминаю ещё больше деталей. Вот, я ещё вспомнила! Мне показалось, будто одежда, которая была на этом мужчине, не его, а чужая. Будто он ряженый!

– Ну, это уже Лариса, ты сочиняешь!

– А вот увидишь папочка, когда его поймают, то сам скажешь, что я была права! Как всегда!

– И в кого ты такая наблюдательная?

– Когда мне бывает скучно, а скучно мне почти всегда, я беру твой бинокль, сажусь у окна и наблюдаю, наблюдаю, пока не стемнеет или пока няня не отправит меня спать.

– Ларочка, ты не забыла, что сегодня твой день рождения? Дома тебя ждёт торт, подарки, а вечером придут гости.

– Нет, папа, не забыла. А для этой девушки день рождения никогда не наступит!

– Лариса, в конце концов, это не наше с тобой дело. Это дело японского консульства. Здесь затронута международная политика.

– Папочка, я не понимаю таких слов. Но зато я понимаю другое: я единственная в зале, видела лицо того, кто убил бедную девушку.

– Ну вот, ты опять об этом! Лариса, в конце концов, чего ты от меня хочешь?

– Я хочу, чтобы ты взял меня с собой в полицию, и я там рассказала все, что видела. А потом мы поедем домой. Будем праздновать день рождения.

– Ну, хорошо. Твоя взяла. Поехали. Семён, поворачивай. Поедем в полицейское управление. Что случилось, Семён?

– Так, это… Праздник у них сегодня.

– У кого, у них?

– У азиятов этих. Ну, китайцев, корейцев.

– И что? Почему мы-то стоим?

– Потому что шествие у них праздничное. Неужели не слышите?

– Такое чувство, что у них постоянный праздник. В любой день, как ни проедешь мимо, все время отсюда несётся эта музыка пронзительная. Ну, хорошо, праздник. А мы-то чего встали?

– Так лошади же…

– Ты когда-нибудь научишься договаривать предложение до конца? Что лошади? О чем ты вообще говоришь?

– Не ругайтесь барин, но лошади боятся шума. Боюсь, понесут. Барышня испугается.

– А праздник-то какой? Какой праздник?

– Юсяо, какой-то. Вчера девка дворовая сказывала. Вот так и сказывала, завтра последний день праздника Нового года у этих азиятов. Фонари будут красные и шарики из риса. Эта девка все знает, ее сестра замужем за китайцем.

– Слушай Степан, а делать-то, что будем? Надо же выбираться отсюда.

– Есть у меня одна задумка!

– Ну? Чего опять замолчал? Что за задумка?

– Вы возьмёте под уздцы левую лошадь, с левой стороны. А я возьму правую лошадь, с правой стороны. И так мы потихонечку их и поведём. Пока не выведем в тихое место. И тогда поедем!

– Да, глубокие мысли посещают твою голову Семён. Ну что же, давай будем претворять твой план в жизнь!

– Чевой – то вы говорите? Вроде по-русски, а ничего не понятно!

– Пойдём, говорю! Ларочка, ты не забоишься посидеть в карете несколько минут одна? Я ненадолго.

– Иди, папа! Чудно как, у нас Новый год давно прошёл, а у них только…

Последних слов отец Ларисы не услышал, так как вышел уже из кареты наружу. Пройдёт несколько дней, прежде чем отец увидит снова свою дочь и услышит ее голосок. А произошло вот что. Только лишь за отцом закрылась дверца кареты, как распахнулась дверь со стороны Ларисы и две жилистые жёлтые руки схватили девочку в охапку. От неожиданности девочка потеряла дар речи. А когда пришла в себя и хотела крикнуть, то оказалось, что уже поздно. Одна из жёлтых рук крепко держала девочку, а другая зажимала рот. Девочка даже не успела разглядеть лицо своего похитителя. Все начало мутиться в ее глазах, потому что странная жёлтая рука с татуировкой, не только зажала девочке рот, но и одним из пальцев, дурно пахнущих пальцев, протолкнула круглую конфету в горло девочки. Малышка задохнулась и хотела прокашляться, но сил на это не осталось. И Лариса потеряла сознание. Она не видела, как человек, в надвинутой на лицо шапке-ушанке, врезался в весёлую толпу, празднующую последний новогодний вечер. Сначала никто ничего не понял, но потом кто-то из толпы заметил в руках убегающего, безвольно обвисшее тело маленькой русской девочки. Послышались крики возмущения, но было уже поздно, мужчина с девочкой скрылся в проходном дворе.

Я не могу последовать за мужчиной. Не успею и просто заблужусь в проходных дворах пронизывающих Миллионку, просто застряну в узких щелях, через которые без труда протискивается тощий и маленький мужчина. Поэтому о судьбе девочки я поведаю позже. Когда мужчина, от пальцев которого пахнет опием, выберется на более ровное место. А пока я познакомлю вас с пятым героем. Вернее, он расскажет о себе сам.

Глава пятая. Толи

Меня зовут Толи. Я японец. Японец, родившийся во Владивостоке. Моё японское имя – Токагава, но мои друзья переиначили его в Толи. В этой странной истории, начавшейся в предпоследний день восточного Нового года, я играю не очень большую роль. Начну с того, что я самый старший в этой компании. Через полгода мне исполнится 15 лет. Наутро, после того странного дня, я поссорился с дядей. Мой дядя серьёзный человек. Профессор археологии. Месяц назад он приехал из Токио, чтобы серьёзно заняться изучением истории государства Бохай. Это государство существовало очень давно, где-то здесь, на территории Приморской области. Дядя давно занимается этой темой, но так сказать, заочно. А теперь он решил увидеть все своими глазами. То есть увидеть хоть что-то. Потому что, естественно, все это было очень давно и от сильного государства давно ничего не осталось. Ну, если только какие-то черепки. Мой отец держит большой магазин. Дедушка очень стар, чтобы работать. Мама, и сестра Енеко, сидят дома. И поэтому отец был не очень рад, когда узнал, что брат моей матери едет из Токио к нам. Как сказал тогда отец: «Ещё одна гиря на мою шею!» Но дедушка и мама пристыдили отца, и больше он на эту тему не заговаривал. Вплоть до самого приезда дяди.

Дом наш находится недалеко от Миллионки, на Китайской улице, в достаточно спокойном квартале, где проживают в основном русские. В тот странный день, я принёс книгу, которую мы с друзьями нашли, когда бродили по подземным ходам, пронизывающим всю Миллионку. Вернее, один лист из книги. Но я лучше расскажу все по порядку. Если знаешь куда идти, где поворачивать, куда подняться и куда, потом, спуститься, то бродить под землёй совсем не страшно. Но мне было страшно, потому что я очень слабо ориентировался в этих подземных коридорах и шёл туда, куда направлял меня своей железной рукой мой друг Павел. Второму моему другу, Сергею, тоже было страшно, но он не подавал вида. В отличие от Павла, уроженца Миллионки, Сергей с родителями лишь недавно приехал во Владивосток из России. Отец Сергея, чиновник, который быстро разочаровался во всем, что ему сулили, заманивая на Дальний Восток, но было уже поздно.