Кирилл Гольцов - Остановка последнего вагона Страница 6

Мы долго смотрели, как причудливая рубленая машина растворяется в пробке на дальнем мосту, вяло помигивая синими спецсигналами, но не включая сирену. Было в этом что-то сродни прощанию и последнему обязательному взгляду близких людей в могилу на пока оставшийся не заброшенным чёрной землёй светлый кусочек гроба, в котором лежит дорогой, навсегда потерянный человек. Не хватало разве что траурной музыки, хотя подойдя с долей фантазии, её вполне можно было расслышать в окружающем гуле, сливающем в единый ненавязчивый фон стройку и шелестение шоссе. Кажется, на какое-то время это меня заворожило, но чуть позже я перевёл рассеянный взгляд на охранника и пробормотал. — Приятно было познакомиться. Ещё раз, спасибо!

— Да не за что, не за что. Это ты молодец!

Он энергично взмахнул рацией, и её антенна промелькнула в опасной близости от моего лица. На этом со спокойной душой я посчитал нашу встречу законченной и, обменявшись вялыми рукопожатиями, мы разошлись, чтобы больше никогда не встретиться. Хотя думаю, охранник меня точно запомнил из-за необычности обстоятельств нашего короткого, но яркого знакомства, впрочем, как и я его.

Теперь мне предстоял всего лишь путь назад, который неожиданно показался несказанно долгим и отталкивающим. Хотелось просто взять и брести куда-нибудь, до тех пор, пока мышцы мучительно не заболят от усталости и станет нестерпимо хотеться присесть куда угодно, хоть на асфальт. Только надо не сдаваться, а продолжать движение, чтобы потом рухнуть в изнеможении и понять, что дошёл до предела. Да, вымотаться физически — это позволит позабыть о чём-то новом и томящем, появившемся внутри и, кажется, проникающим с каждым мгновением всё глубже. Что это? Может быть часть души незнакомки, шок от умершего на моих руках человека, чего никогда раньше не случалось, или что-то ещё? Не знаю, но я почему-то точно мог сказать, что теперь возвращения к той привычной и серой жизни быть не может. Какое-то прикосновение к тайне или нечто вроде переворачивающей все устои новости бурлило во мне и мгновенно превращало вещи, казавшиеся очень значительными и приоритетными, во второстепенные и даже вообще не важные. Впрочем, если убрать смятение и некоторую рассеянность, это были хорошие ощущения — они, наверное, впервые в жизни дарили мне чувство неуловимой свободы и причастности к чему-то вечному, необъяснимому, но великому, направляющему и, несомненно, правильному. Да, именно так!

— Ой, осторожнее.

Меня что-то толкнуло в плечо, и я увидел пожилую женщину, которая отшатнулась, схватившись за перила моста, и обеспокоенно вглядывалась в моё лицо. — Смотрите, пожалуйста, куда идёте!

— Да, извините, — кивнул я, делая шаг в сторону и глядя на стоящего рядом с дамой мужчину с неопрятной белой копной волос, развивающихся по ветру и необычайно морщинистым лицом. Впрочем, эта пара тут же исчезла из моего внимания, и через пару шагов я опустился на пешеходную дорожку, обрамляющую набережную.

— Молодой человек, подождите! — снова раздался сзади скрипучий голос и, обернувшись, я увидел спешащую ко мне, чуть было не сбитую недавно женщину, которая протягивала вперёд руку, сжимающую серо-чёрную мыльницу со смешно топорщащимся кожаным ремешком. — Вы не будете столь любезны сфотографировать нас с мужем?

— Конечно, без проблем!

Я взял в руки неприятно тёплый кусок пластмассы и, пропуская мимо ушей пояснения вот тут кнопочка, а на экране всё видно, махнул рукой, приглашая их занять исходное положение. — Вас на фоне чего щёлкнуть? Воды, бизнес-центра или просто на мосту?

— Пожалуй, по-всякому… — виновато улыбнулся старик и притянул к себе жену.

Я уделил несколько минут съёмкам этой пары, которая потом ещё долго благодарила и дошла со мной чуть ли не до входа в контору. Там мы, наконец, расстались, и мне удалось доехать на лифте до десятого этажа безо всяких происшествий, привычно поднявшись по успевшим высохнуть ступенькам. Войдя в дверь и вскинув руку с пропуском, я стремительно направился в сторону бормотания и стрекотания телефонных леди, полный решимости как можно скорее разыскать Машу. И тут, когда я повернул за колонну за колонну, меня что-то чуть было не сшибло с ног. Оказалось — именно она.

— Ой, ты чего это? — обиженно спросила она и всхлипнула.

— Извини, пожалуйста. Ты-то мне и нужна!

— Ладно, только я немного спешу…

— Поверь, это очень важно! — воскликнул я, глядя, как Маша пританцовывает на месте и бросает красноречивые взгляды куда-то за мою спину. — Думаю, это много времени не займёт. Скажи, откуда у тебя эта подвеска?

— Понимаешь, я очень хочу в туалет, и… Что ты сказал?

— Жёлтая капсула или что там это такое на нитке у тебя на шее. Откуда она?

Маша остановилась, некоторое время не отрываясь смотрела мне в лицо, потом очень тихо прошептала. — Почему ты спрашиваешь?

Я невольно отстранился, видя, что по щекам девушки побежали слёзы и, открыв ладонь, где всё ещё сжимал предмет, переданный незнакомкой, поднёс его к лицу Маши. — Вот почему!

И тут она неожиданно стала смеяться — всё громче, закашливаясь, пуская слюни, но похоже, не в силах себя сдержать. Потом девушка попыталась что-то сказать и лишь с третьего раза я разобрал. — Ну вот — описалась. Придётся остаток дня проходить без трусиков.

Маша приподняла юбку, и я увидел, что там действительно всё мокрое, невольно поморщившись от слабого, но неприятного запаха. — Ты подожди меня, ладно. Не пописаю, так хоть немного приведу себя в порядок в туалете!

Стекающие по её голым, небрежно выбритым ногам, капли, на какое-то время заворожили меня своей животностью и чем-то далеко выходящим за рамки обыденного офисного дня. Поэтому я автоматически кивнул, а когда смысл её слов дошёл до меня, ничего другого, кроме как, стоять и караулить девушку возле туалета, не оставалось. Хорошо, несколько минут, в любом случае меня точно никак не устраивали, но потом я хотел очень обстоятельно поговорить с Машей. С другой стороны, возможно, стоило бросить эту капсулу туда, где уже покоился служебный телефон и серебряная монетка? Какой смысл выяснять здесь что-то и суетиться? Что может быть проще — забыть о произошедшем на набережной и продолжать жить, как ни в чём не бывало? Вроде бы по трезвым размышлениям, ничего, однако где-то в глубине души я чувствовал, что такой номер у меня не пройдёт, в чём имел возможность убедиться, но позже.

— Вы что здесь делаете? — раздался резкий голос и, повернувшись, я увидел одного из директоров нашей конторы, который стоял, раскачиваясь на пятках переливающихся оранжевым туфлей и пристально, осуждающе смотрел мне в лицо.

— Ничего. Жду кое-кого. — спокойно ответил я и, для верности, добавил. — По работе!

— И почему вы занимаетесь этим возле женского туалета?

— Так уж получилось…

Вздохнул я и, разведя руки в стороны, попытался обратить дело в шутку, натянуто улыбнувшись, но предсказуемо, не встретив никакой ответной реакции.

— Я давненько за вами наблюдаю и могу сказать, что вы немного странный, — Ответил директор и, слегка колышась, замер, не опуская носки на ковролин. — И работой вашей мы не очень-то довольны. Смотрите, как бы нам не пришлось с вами расстаться!

— Я делаю всё, что могу! — теперь уже сухо, но с обидой, которую не смог скрыть, ответил я, сдержавшись, чтобы не добавить: «За такие деньги скажите спасибо, что я вообще на работе иногда бываю!»

Однако правда состояла в том, что это место меня полностью устраивало — конечно, зарплата была, скажем прямо, не конкурентоспособной, зато выплачивалась без задержек, раз в квартал часто бывали премии, не практиковался ненормированный рабочий день и задачи по большому счёту были абсолютно выполнимыми, хотя и несколько однообразными. В результате у меня оставалась масса времени на себя и бесплатный неограниченный доступ в Интернет, чем я никогда не пренебрегал воспользоваться.

— Думаю, вы себя недооцениваете. Надеюсь, вы сделаете правильные выводы из нашего разговора и станете уделять больше внимания работе. В противном случае, следующая наша встреча будет уже последней.

Директор, наконец, опустился на носки, щёлкнул каблуками и со смешной важностью, плохо сочетающейся с этим низеньким лысым человеком, скрылся за колонной.

Я проводил его взглядом и заметил, что дверь столовой медленно приоткрывается, неся в коридор волну смрада и звона. Какая-то женщина средних лет застыла, держась за ручку, и кому-то невидимому мне отсюда наставительно выговаривала о том, что надо добиться консистенции гуще, чем в блинах. За её спиной я видел только часть мойки и энергично что-то там трущую вспененной губкой девушку. Справа от неё стояла пара прозрачных полных стаканов с чаем и в каждый на моих глазах попало как минимум по капле моющего средства. Впрочем, на это никто не обратил внимания, а радостная женщина средних лет в странной кофте, напоминающей чешую ящера, подхватила стаканы и, жмурясь, отпила из одного. Судя по выражению лица, она нашла это восхитительным, но меня опять чуть не вырвало, и я поспешил отвернуться в сторону. Конечно, можно было бы предостеречь человека, но это, скорее всего, ни к чему не приведёт и в следующий раз повторится та же история — просто, как любил выражаться один мой знакомый, такие люди. Поэтому лучше отвлечься и сказать про себя что-нибудь обидное в адрес директора, что, впрочем, мне не удалось, так как дверь туалета распахнулась и появилась Маша.