Джонатан Нэсоу - Двадцать семь костей Страница 6

— Но тела нашли одновременно.

— Они лежали друг на друге.

— Ну, значит, у них уже есть кое-что общее.

— Это еще не все. Когда я сказал, что у жертв не было ничего общего, я имел в виду время, когда они были еще живы. У тел…

— Что? — воодушевленно спросил Пандер.

— Слуш, друужище, не таак быстро. — Коффи не мог больше сдерживаться и перешел на диалект. Для него это было так же естественно, как для птицы начать петь. — Трупы, которые вынесло на берег на прошлой неделе, стали второй и третьей жертвами убийцы. Жертва номер один — Гетти Дженканс, двенадцати лет, четыре года назад исчезла средь бела дня, когда возвращалась домой из школы. Через два года грибник увидел ее ногу, торчащую из земли. Кто-то закопал девочку в неглубокой могиле на старом кладбище рабов в лесу. После двух лет от нее почти ничего не осталось, кроме скелета. Но он был почти нетронут, только правая рука исчезла. Так вот, у трупов, всплывших на прошлой неделе, тоже не было правых рук. Они были аккуратно отрезаны в районе запястья. Возможно, мачете. Поэтому мы назвали его Человеком с мачете.

— Легко запоминается, — заметил Пандер.

— Так зовут старое чудовище Сент-Люка, которым пугают детей. «Человек с мачете придет и заберет вас всех, так что будьте начеку». — Коффи посмотрел на часы и допил отвратительное виски. — Знаешь, Эдгар, я пойду займу очередь на досмотр багажа. Ты сам купишь билеты, или мне позвонить моим агентам из бюро путешествий?

— А они хорошо работают?

— Нет. Но бизнесом владеет один из кузенов Зигги, и если они сделают что-то не так, то им не поздоровится.

«Теперь я готов выслушать длинную версию», — подумал Энди Арина, собирая последние крупицы юмора на развалинах своей жизни. Его прежняя жизнь, которую он вел за пределами пещеры, казалась ему теперь далекой, как сон.

Но если она была сном, то сейчас он погрузился в настоящий кошмар. Поцелуй Эмили Эпп оказался для него неожиданностью, но, когда через секунду он обнаружил, что ползет по туннелю, ведущему в пещеру, его губы пощипывает и он совершенно не помнит, как оказался здесь, это привело его в настоящее замешательство.

Потом была сама пещера. Энди жил на Карибах уже пятнадцать лет, обследовал все дикие берега Сент-Люка, видел много замечательных известняковых пещер Вест-Индии: пещеру Харрисона на Барбадосе, Хрустальную пещеру на Бермудах, пещеру Мира на Ямайке. Эта пещера вполне могла сравниться со своими знаменитыми сестрами, если не превзойти их по красоте и мрачной атмосфере.

В первом зале были песчаный пол, черные стены, отражавшие свет от ламп на касках, и потолок, усеянный короткими, похожими на драконьи зубы сталактитами, такими острыми, что они могли порвать человека на части. Бенни взял снаряжение, и Энди последовал за Эппами вниз по пустому коридору, во второй зал, где они прошли мимо конусообразных сталагмитов, торчавших из пола и похожих на огромные пурпурные шишки.

Другой проход, такой же низкий, но не такой широкий и длинный, вел в третий зал — одну из самых великолепных и жутких пещер, которые только видел Энди. Пол, стены и потолок состояли из чистого доломита, белого, как свадебный пирог; но, когда Эппы включили фонарики, тени растаяли и белизна съела все окружающие краски. Это все равно что оказаться в застывшей вспышке фотоаппарата.

Пол третьего зала покрывали ковры из пальмовых листьев. Это удивило Энди. Поцелуй, пещера, огни, настил. «Когда ты на грани, все кажется немного странным», — подумал он. Наступил тот самый момент, когда пора было переходить к действиям.

— Где мы начнем копать? — спросил он, выключая свой слишком яркий фонарик на каске.

— Копать мы не будем, — ответил Фил Эпп, вытаскивая из-под рубашки оружие — внушительного вида полуавтоматический пистолет, судя по его затвору и диаметру дула, тридцать восьмого или сорокового калибра.

— Что, черт возьми, происходит?!

— Тебя интересует короткая или длинная версия?

— Начнем с короткой.

— Здесь нет сокровищ. Снимай рубашку.

Сначала Энди подумал, что его разыгрывают. Но после того как Эмили тоже сняла с себя одежду (температура в пещере и днем и ночью была около сорока градусов по Цельсию) и опустилась перед ним на колени, он решил, что это какая-то сексуальная игра. Правда, он не мог понять, зачем им понадобилась эта проклятая пушка. Но потом и Фил, к нарастающему ужасу Энди, отдал пистолет Бенни и снял свою одежду.

Даже в самом страшном кошмаре Энди не мог представить себе те унижения, через которые ему пришлось пройти в следующие несколько часов. По крайней мере в физическом плане. Потом его оставили на некоторое время одного в темноте со связанными руками и ногами и кляпом во рту. Затем мучители вернулись и подвергли его новым издевательствам. Все это время Бенни стоял с пистолетом в руке, но не раздевался и, казалось, не проявлял никакого интереса к происходящему.

Когда Энди пошутил насчет того, что хочет выслушать длинную версию, он уже понимал, что его не выпустят из пещеры живым. До этого момента он мог еще постараться убедить Эппов, что им нечего бояться, что он не станет обвинять их в похищении и изнасиловании. «Господи Иисусе, кому я об этом расскажу? По-вашему, я хочу, чтобы об этом кто-то узнал?»

Но теперь этот аргумент был бессмысленным. В беспощадном пылу садомазохистского танго между ними возникла крепкая связь. Все трое могли читать мысли друг друга по глазам, движениям тела, и Эппы знали, так же, как и Энди, что, если ему удастся освободиться, он обязательно выдаст их. Он хотел, чтобы они умерли, исчезли с лица земли вместе с воспоминаниями о том, что они с ним сделали. Он сам с радостью убил бы их голыми руками, будь у него такая возможность.

Но такой возможности ему не представилось. Фил Эпп взял Энди за плечи, Бенни — за ноги, а Эмили пошла вперед, освещая дорогу пропитанным керосином факелом, через еще один коридор, более высокий и узкий, чем остальные. Они оказались в четвертом зале, самом маленьком из всех. Там Энди увидел деревянный крест, сделанный из тяжелых, соединенных вместе бревен, лежавший горизонтально на гладком известковом полу.

— Будет больно? — спросил он, когда его укладывали на крест.

— Не очень, — ответил Фил, на мгновение исчезнув из поля зрения Энди, а затем снова появившись у него над головой. — Лежи спокойно.

Фил привязал голову Энди к вершине креста широким кожаным ремнем, который тот так хорошо узнал за последние часы.

— Пожалуйста, — произнес Энди.

— Что «пожалуйста»? — спросила Эмили, которая вместе с Бенни прикручивала к кресту руки Энди нейлоновыми веревками. В ее голосе звучало скорее удивление, чем раздражение, словно она решила, что, связанный, Энди потерял способность говорить.

— Пожалуйста… не надо…

Ответ был неуместен. Энди закрыл глаза, пока Эмили и Бенни привязывали его лодыжки. Когда он открыл их снова, то слева от него маячило лицо Эмили. Рядом стоял Фил, держа в одной руке факел, а в другой — камеру «Полароид». Бенни согнулся над Энди справа в шитом золотом саронге и с мачете в руке.

Энди осталось пережить только несколько отрывочных мыслей и несколько физических ощущений, которым не суждено было стать воспоминаниями. Он слышал, как все трое переговаривались на неизвестном ему языке, видел свет факела, отражающийся на лезвии мачете, когда Бенни поднял его и потом с силой опустил ему на запястье. Энди почувствовал тупой холодный удар. Когда полилась кровь, боль запульсировала в его руке, разлившись по всему телу. Лицо Эмили нависло над Энди. Ее широко открытый рот со сколотым зубом, как у игрушечного клоуна, постепенно приближался к Энди, пока не закрыл от него окружающий мир.

«Не ходи туда», — пронеслось у него в голове, когда Эмили зажала ему пальцами нос и закрыла рот своим ртом.

Холли установила для себя несколько правил. Под кайфом она не садилась за руль, не выходила на работу и не показывалась детям. Это означало, что свое новое приобретение она сможет испробовать только после десяти часов вечера. Холли свернула тоненький косяк и вышла на улицу покурить.

Ночь стояла тихая и безлунная, но звезды сияли так ярко, что можно было читать. Температура казалась идеальной, хотя у Холли не было термометра, а в воздухе пахло тропиками. Этот запах трудно описать словами и еще сложнее его забыть. Удивительное сочетание сладости и влажной земли, спелых фруктов, гниения и нежного аромата розовых кустов, посаженных над пустой могилой. В большинстве хижин и домиков, усеявших безлесный склон, света не было, но Холли видела Любопытного Фрэна — своего ближайшего соседа. Он лежал в шезлонге на отгороженной ширмами веранде своего дома и писал что-то в сиреневато-белом свете фонаря «Колеман». Фрэн поднял голову и помахал ей рукой. Она показала сигарету, приглашая его присоединиться. Он покачал головой.