Эрик Ластбадер - Плавучий город Страница 61

— И какой мощности? — у Николаса перехватило горло.

— По расчетам Абраманова, таких двух небольших кусочков достаточно для уничтожения четырех городских кварталов.

— Боже милостивый!

Все трое некоторое время сидели и молчали. За окном на ветке дерева пела птичка. Потом и она замолчала. Стало так тихо, что слышен был отдаленный шум воды. Ниигата пошевелился, растирая окоченевшие руки и ноги. Он явно страдал от боли.

— Этот элемент слишком «горячий» даже для горячей камеры, — сказал Николас.

— Да, нам приходилось использовать людей из местных горных племен, предварительно обучив их необходимым простейшим операциям. Работа требовала точности, а времени у нас не хватало. Были и ошибки, пусть мелкие, но и этого было достаточно при работе с элементом 114м. Пока я был там, от радиоактивного облучения умерло пятнадцать человек. Теперь вы сами понимаете, что чрезвычайно высокая токсичность этого элемента делает его непригодным для использования в промышленных целях. — Ниигата покачал головой. — И это очень печально, иначе русский ученый мог бы осуществить одно из наиболее сокровенных чаяний человечества — создать безопасный, дешевый и, в общем-то, неистощимый источник энергии.

— Абраманова держат в Плавучем городе против его воли? — спросил Тати. В мерцающем свете очага было видно, как напряжено его лицо.

— И да, и нет, — Ниигата помешал кочергой угли в очаге и подбросил в огонь дров. Все это он проделал с большим трудом, но, как и прежде, ни один из гостей не оскорбил его предложением помочь. — Я не думаю, что русского держат там в качестве пленника — в этом нет необходимости. Ученый работает по собственной воле. Для него Рок создал все условия. Кроме того, и это самое главное, Абраманов убедил себя, что та работа, которую он делает в Плавучем городе, очень нужна. Он считает, что проект, названный Роком «Факел», это и есть та цена, которую он должен заплатить за возможность продолжить дело всей своей жизни. Подобно безумцу, он самозабвенно делает для Рока эту грязную работу: создает очень компактное, портативное и чистое ядерное устройство. Кровь стынет в жилах при мысли, с какой целью оно может быть использовано. Но Абраманов как будто ничего не замечает. Он живет ради одной цели: чтобы человечество признало его заслуги. А то, что он может причинить этому человечеству страшный вред, похоже, его не волнует. Он вообще закоренелый индивидуалист. Думает только о себе, о том, как обессмертить свое имя. Мне он глубоко противен.

«Так вот чего хотел от меня Оками, — подумал Николас. — В Плавучем городе ведутся работы по созданию ядерного устройства, и можно почти с полной уверенностью сказать, что кто-то намерен использовать его против Оками пятнадцатого марта. Но где же сам Оками, и кто собирается купить у Рока его „Факел“? Кто заплатит за убийство кайсё?»

— Но неужели он не понимает, что его разработки обязательно используют в разрушительных целях? И потомки проклянут его, а не восславят?! — воскликнул Тати.

— Разве подобные соображения удержали тех ученых из Лос-Аламоса от работы над Манхэттенским проектом? — Ниигата разглядывал пальцы, черные от углей. — И вы думаете, ученым нужна признательность человечества? Ими движет научная любознательность. Они все время хотят открывать новое — это их непреодолимая страсть. За возможность проводить исследования они готовы продать душу дьяволу, как это сделал, например, Абраманов. И ему признательность человечества тоже не нужна. Ему нужна известность. Понимаете, что это такое? Пусть даже проклянут, но будут помнить века, что некто Абраманов был гением и жил на земле.

— По-моему, все это чудовищно! — воскликнул Николас и спросил: — Вы знаете, кто собирается купить первый «Факел»?

— Какой-то японец, — без колебаний ответил Ниигата. — Как-то я подслушал разговор Рока. Он упоминал какого-то оябуна якудзы.

— Какого оябуна? — Сердце Николаса упало, а кровь бросилась в голову.

— Не знаю. Но он говорил о кайсё.

И тут Линнер внезапно охрип. Значит, «Факел» был нацелен на Оками! А покупатель смертоносного оружия, кто бы он ни был, знает, где скрывается кайсё.

— Они хотят убить человека, и я предполагаю, кого именно, но зачем использовать «Факел»? — спросил Николас.

Ниигата пожал плечами.

— Мне кажется, есть две причины. Для того чтобы убить человека из ружья или пистолета, надо его увидеть воочию. А если этот человек скрывается в каком-то районе, имея такое оружие, как «Факел», необязательно выслеживать противника, точно знать, где, в каком доме он живет. Достаточно разведать, в каком районе или городе он спрятался, и там уничтожить. Во-вторых, мощный взрыв в самом сердце густонаселенного городского центра будет лучшей рекламой для потенциальных покупателей «Факела», цена которого резко подскочит. И, поверьте мне, любой террорист, или военачальник из горячей точки планеты, или борец за этническую чистоту из кожи вон вылезет, чтобы купить его.

От этих слов у Николаса снова мурашки побежали по коже. Нужно было немедленно выяснить, где скрывается Оками.

— По моим сведениям, взрыв «Факела» произойдет в большом городе. Как вы думаете, в каком? — спросил он Ниигату.

Дыхание умирающего участилось.

— Думаю, даже Абраманову это неизвестно. Все знает только Рок и, конечно, его напарник. Но мой вам совет — доберитесь до «Факела» до пятнадцатого числа. Как только его вывезут из Плавучего города, шансы найти это оружие, особенно в большом городе, будут равны нулю.

— Кто напарник? — прошептал Тати, не замечая страшного смысла слов, только что произнесенных Ниигатой. Голос Сидаре прозвучал так сдавленно, чти Николас внимательно посмотрел на него.

— Так напарник Рока жив? — снова спросил он.

— Жив, конечно, — сказал Ниигата. — Ничто не берет этого ублюдка. Рок зовет его Миком.

— Да, Мик, — в глазах Тати появился бешеный огонь, он дрожал всем телом так сильно, что даже Ниигата заметил это. — Наконец-то я нашел тебя, сукин ты сын, Майкл Леонфорте!

Лондон — Токио — Ёсино

Дождь со снегом прекратился, и серебряный свет полной луны, плывущей поверх низкой гряды облаков, проникал в ванную комнату, освещая лицо Челесты. Она наклонилась вперед, выбрасывая содержимое пепельницы в унитаз, и по ее щеке скользнула прядь волос.

Затаив дыхание, Кроукер стоял за душевой занавеской, чувствуя под ногами холодный фарфор ванны. Он вовремя заметил движение тени Челесты по стене, когда она направилась в ванную комнату. Отпрянув от двери, он побежал по кафелю к ванне. Челеста не стала включать свет и потому не заметила капель воды, оставленных его мокрыми ботинками.

Теперь, снова подкрадываясь к двери, он вытер их своими носками. Сердце его сильно билось. Челеста была так близко от него, что он почувствовал запах ее духов. Протянув руку, он мог дотронуться до нее. И если бы она заметила, что кафель мокрый...

Кроукер впервые увидел Челесту в прошлом году в Токио, когда они шли по следам До Дука, вьетнамца, убившего ее брата, Доминика Гольдони. Тот факт, что Челеста была составной частью сети нишики, нисколько не удивлял детектива, поскольку он знал, что Николас впервые познакомился с ней в Венеции, где она работала на Микио Оками. Но то, что Веспер втягивалась все глубже и глубже в эту сеть, пугало его. Похоже, как и все агенты, удачно внедрившиеся в сеть противника, она становилась причастной к высшим слоям подпольной сети Оками. Затаив дыхание, Кроукер прислушивался к разговору двух женщин.

— Первый раз с тех пор, как мы все это затеяли, у меня начали появляться сомнения, — сказала Челеста. — Против Оками объединились крупные силы. — Она покачала головой. — Ты же знаешь, что случилось, когда Леонфорте был обнаружен и убит, — Дедалус взял все в свои руки, и теперь все идет так, как будто ничего не произошло. Годайсю — это гидра, многоголовое чудище. Если отрубить одну-две головы этой гидре, ничего не добьешься.

— Оками создавал Годайсю как часть организации. Теперь, когда он борется с этой частью, это похоже на борьбу с собственным отражением в зеркале.

Челеста взглянула на Веспер.

— Боюсь, они сумеют найти лазейку в его обороне и убьют его. Если ему сейчас никто не поможет...

— Мне кажется, ты должна верить в Оками, — мягко произнесла Веспер.

— Но я так давно не видела его. И у меня такое ощущение, что мощь Годайсю растет с каждым днем.

Веспер ничего не ответила, но ее встревоженный взгляд поразил Кроукера. Он видел, что Веспер действует, как опытный психолог. Играла ли она сейчас или была искренней? Возможно, предавая Челесту, Маргариту, Оками, она все же была небезразлична к их судьбе? Чем больше он наблюдал за этой женщиной, тем меньше ее понимал. Она была уникальным существом, в этом он был абсолютно уверен.

Челеста покачала головой, прикусив нижнюю губу.

— У нас есть еще одна проблема. Мы не получили последнее донесение Сермана по поводу «Факела». Без него мы как без рук, и вся операция находится на немыслимой грани риска.