Чарльз Эппинг - Trust: Опека Страница 61

«Когда ты ему скажешь? — задавалась вопросом Алекс. — Когда ты скажешь, что больше у него никого нет в целом свете?»

— Видите? — указал он на один из заснеженных пиков, возвышающихся над портом Эвиан. — Дан-дю-Миди, высотой 3257 метров. А вон там Дан-Бланш, 4356 метров.

— Ваш отец знал высоту каждой вершины в Альпах. Это правда?

— Правда. Он и меня научил. — В его глазах мелькнула печаль. — Откуда вы знаете?

— Магда упоминала об этом в своей «Устной истории». Вы когда-нибудь слышали о ней?

— А где она хранится?

— В Нью-Йорке. В Колумбийском университете.

— Я никогда не был в Америке, а Магда так и не вернулась в Европу. Хотя и посылала мне деньги. Понимаете, я не мог работать. После лагеря мне пришлось весь обратный путь до самого Будапешта проделать пешком. Я не знал, живы ли мои родители. Соседи сказали, что маму немцы увезли в Аушвиц. Она так и не вернулась. — Он тяжело вздохнул. — Тогда я пошел по адресу, где жил отец, — улица Андраши. Там уже жили другие люди. Мне рассказали, что отец погиб от рук фашистов — венгерских фашистов, а его жена и дети умерли в концлагере. Думаю, никто и не догадывался, что Магда выжила. Я и сам узнал об этом позже, когда она позвонила из Нью-Йорка. Через наших общих друзей она выяснила, что я пережил войну. Мы остались единственными родными людьми.

— У вас никогда не было своей семьи?

— Знаю, почему вы об этом спрашиваете. — Аладар повернулся к Алекс. — Магда сообщила мне об опекунском счете. Не могу поверить, что он все время находился тут, менее чем в трех часах езды. Если бы я знал… Потребовал бы свою долю. В конце концов, я тоже сын Аладара Когана. В своем завещании он назвал меня законным наследником — наравне с Магдой и Иштваном. К сожалению, когда отец умер, когда умерла его жена, началась такая неразбериха. Мы никогда не думали, что осталось столько денег, что фашистам не удалось наложить на них лапу.

— Возможно, вам интересно прочитать вот это. — Алекс достала договор, подписанный отцом Аладара и Рудольфом Тоблером. Она показала Аладару последнюю строчку второго абзаца: «В случае их смерти средства на счету подлежат разделу в равных долях между всеми их детьми».

Алекс передала ему письмо.

— Думаю, он имел в виду вас.

— Я тоже так думаю. — Аладар не сводил глаз с письма. — Мой отец был хорошим человеком. Уверен, он одобрил бы то, как мы собираемся распорядиться деньгами. Свою жизнь уже поздно менять, но кое-что мы можем сделать, чтобы больше ни с кем не повторилось то, что случилось с нами.

— О чем вы?

— Неужели Магда вам не рассказала? Мы хотим основать фонд, чтобы помочь детям получать образование. Попытка положить конец дискриминации.

— Магда изменила свое завещание? — удивилась Алекс.

— Конечно. — Аладар присел рядом с Алекс. — Вы же не думаете, что она оставила бы четыреста миллионов долларов своим котам? — Он улыбнулся. — Еще она попросила меня в случае ее внезапной кончины передать колье ее матери женщине, которая нас нашла. Полагаю, она имела в виду вас.

— Какое колье?

— Кажется, любимое украшение ее матери. Она надевала его на бал в Будапеште, когда впервые вышла в свет с моим отцом. В нем несколько крупных бриллиантов. Видимо, Магда хотела, чтобы оно принадлежало вам.

— Сделайте мне одолжение, — попросила Алекс. Она достала листок бумаги и написала фамилию и адрес Жужи в Будапеште. — Давайте отдадим колье ей. Жужи оно действительно нужно. Еще я вышлю ей немного денег. На лечение и остальное, что там ей понадобится.

— Но разве этим колье распоряжается не Магда? — Он посмотрел Алекс прямо в глаза.

Она молчала.

— В чем дело?

Алекс взяла его за руку.

— Аладар, мне нужно вам кое-что сказать.

У него на глаза навернулись слезы.

— Она умерла? Да?

— Мне очень жаль.

Он не шевелился.

— Это случилось в выходные. Ее… мы точно не знаем, что произошло. Полиция считает, что это несчастный случай. Но если это не так, обещаю, я найду виновных…

— Почему тот человек не помог ей? Разве не этим он должен заниматься?

— Какой человек?

— Тот человек из Швейцарии — ее банкир. Он сказал, что обо всем позаботится.

— Какой банкир?

— Она же называла его имя. Как же его звать? Шмидт, кажется.

— Макс Шмидт? Из Финакорпа? Он встречался с Магдой в субботу? Шмидт был в Нью-Йорке?

Аладар утвердительно кивнул.

— Он сказал, что приехал помочь ей. Магда ответила, что сначала свяжется с женщиной, которая… — Он прищурился. — Думаю, она имела в виду вас. Но Магда не смогла вас найти, вы уже выехали из гостиницы.

— Боже!

— После этого она не звонила.

Пароход прибыл в гавань Эвиана и дал три длинных гудка. Тогда завибрировал телефон Алекс. Она посмотрела на экран — звонили из Бразилии. Алекс тут же ответила.

— Марко?

— Нет, это Дигу. Мне дал ваш номер Тоблер, ну, тот парень, которому должен был звонить Марко в случае чего.

— Что произошло? С Марко все в порядке?

— Не совсем. Его арестовали два дня назад. Я тут же прилетел, когда узнал. Его взяли в аэропорту с несколькими килограммами кокаина.

— Это бред!

— Конечно, бред. Предлог, чтобы задержать его, пока не решат, что делать дальше.

— Как он?

— Жив, но едва дышит. Его здорово избили. — Дигу помолчал. — Алекс, не знаю, сколько он еще продержится. Вы и представить себе не можете, что это такое. Я только что от него — просто ужас.

— Что он сказал?

— Ничего. Он ничего не говорил, только попросил позвонить вам. Вы знаете, что делать.

Глава 28

Париж

Воскресенье, ближе к вечеру

Четыре часа в скоростном экспрессе из Эвиана в Париж были самыми долгими в жизни Алекс. Большую часть времени она изучала документы, которые Эрик создал в ее ноутбуке. Каким-то образом ему удалось упорядочить ворох информации, которую она накопала в компьютере де Сузы в Бразилии.

В конце концов она стала понимать, что происходит. То, что начиналось как простое уклонение от уплаты налогов Мигелем Циннером, в итоге превратилось в доходное предприятие. Губернатору штата тоже требовалось отмыть не один миллион, а как лучше это сделать, если не через огромный счет в швейцарском банке, за которым никто не следит?

За небольшой процент от сделок Макс Шмидт согласился закрывать глаза на то, что де Суза регулярно пропускал деньги Циннера и губернатора через счет Тоблера, ведь уклонение от уплаты налогов не считается в Швейцарии преступлением. Даже если бы Шмидт потерял работу, он уже скопил многомиллионное состояние на офшорных счетах на Каймановых островах.

Несколько сот миллионов долларов — и никакого контроля, не считая старика, который обращал внимание лишь на последнюю строчку — «всего». Опекунский счет Когана был лакомым кусочком. А де Суза тем временем в конце каждого квартала забирал свои деньги, и никто не подозревал, что происходит на самом деле.

Деньги переводили на Кипр и вкладывали в качестве инвестиций в липовые фонды, которые преступники использовали для того, чтобы получить обратно свои денежки «чистыми». Фиктивные сделки, липовые инвестиции, подложные потери — как это ни называй. Преступники всегда знали, как отмыть грязные деньги и положить их в карманы Мигеля Циннера и губернатора. Они даже нашли способ вернуть деньги некоторым ближайшим друзьям губернатора, а те, в свою очередь, были необычайно щедры во время его предвыборных кампаний. Преступники организовали еще один фонд на Кипре, проворачивая успешные операции по отмыванию денег и покрывая таким путем дополнительные расходы.

Каждые три месяца несколько миллионов долларов проходили через эти два фонда: восемьдесят процентов через основной и двадцать через дополнительный. Квартал за кварталом, год за годом. Более ста миллионов долларов ежегодно.

Но все равно это не давало мотива. Зачем было убивать, чтобы прикрыть банальное уклонение от уплаты налогов? Как говорил Дигу: коррумпированных бизнесменов и политиков в Бразилии как собак нерезаных. Должна быть еще причина. Но какая? Хоть убей, Алекс не могла понять.

Поезд замедлил ход, прибывая на Лионский вокзал. Как только поезд остановился, Алекс выпрыгнула из вагона и побежала к выходу.

Что она им скажет? В ее руках лишь набор цифр. Как она заставит Циннера отпустить Марко, если у нее нет против них козыря? Но если сейчас ничего не предпринять, Марко погибнет.

На стоянке такси была длинная очередь, и она совсем не двигалась. Алекс прошла в начало очереди и увидела, что люди всяческими путями (перелезая через маленькие металлические ворота) стараются стать первыми. Люди в очереди молчали. Очевидно, во Франции, как и в Бразилии, жульничество — обычная вещь.