Том Клэнси - Долг чести Страница 65

– Ну хорошо, что тебе удалось выяснить?

– Вот это. – Миссис Фоули передала ему страницу убористого печатного текста с грифом «Секретно».

Прочитав первый параграф, Райан поднял голову и посмотрел на нее.

– Неужели в Министерстве внешней торговли и промышленности на самом деле паника?

– Так утверждает сотрудник этого ведомства. Читай дальше.

Райан, покусывая карандаш, продолжил чтение.

– Что еще? – спросил он, закончив с документами.

– Их правительство скоро уйдет в отставку, можно не сомневаться. Пока Кларк говорил с одним агентом Лялина, Чавез – с другим. Госдеп узнает об этом через день-другой, однако на этот раз информацию мы получили первыми.

Джек задумался. Вообще-то сообщение не было таким уж сюрпризом. Бретт Хансон предупреждал о возможности подобного поворота событий. Более того. Госдепартамент был единственным правительственным учреждением, выразившим опасения в связи с принятием закона о реформе торговли, хотя это беспокойство не вышло за пределы ограниченного круга.

– Есть еще новости?

– Да. Нам все-таки удалось разыскать пропавшую девушку, Кимберли Нортон, и она действительно является любовницей

Гото, который вскоре станет новым премьер-министром, – с улыбкой закончила миссис Фоули.

Вообще– то что тут смешного? Все зависит от точки зрения. Теперь у Америки появилось средство воздействия на Гото, который, похоже, вот-вот возглавит новый кабинет. Не так уж плохо…

– Продолжай, – распорядился Райан.

– У нас есть выбор. Можно предложить ей бесплатный авиабилет домой, а можно использовать ее…

– МП, мы не должны так поступать. – Райан смежил веки. Он уже думал об открывающихся возможностях. Он смотрел на все это отрешенным взглядом, словно издалека, но, после того как увидел фотографию этой Нортон, его отрешенность улетучилась, едва он вернулся домой и посмотрел на собственных детей. Возможно, это было слабостью – он не мог, не способен был рассматривать жизни людей как средство в достижении каких-либо целей даже в интересах своей страны, Если так, его совесть оказалась сильнее подобной слабости. Он посмотрел на Мэри-Пэт.

– Неужели можно рассчитывать на то, что эта Нортон способна действовать в качестве подготовленного агента? Господи, умственно отсталая девица, сбежавшая из дома, чтобы не учиться в школе!

– Джек, мое дело предложить, правда? – Этим, разумеется, занимались все разведслужбы мира, даже Америка, даже теперь, в век женского равноправия. Такие девушки, по общему мнению, были умны и хороши собой, обычно состояли на государственной службе в качестве секретарш, после того как проходили соответствующее обучение, и зарабатывали неплохие деньги. Райан не имел ни малейшего представления о подобных операциях и не проявлял к ним интереса, не желая оказаться замешанным в них. Появись у него официальная информация об использовании девушек для таких целей, разве он мог бы удержаться, чтобы не выступить против? Большинство людей считало, что высокопоставленные государственные чиновники всего лишь роботы, без чувств и жалости, которые делают свое дело на благо своей страны, не испытывая никаких сомнений, с чистой незапятнанной совестью. Когда-то, может быть, это обстояло именно так, и даже сейчас многие государственные служащие придерживались подобной точки зрения, но мир переменился, а Джек Райан был к тому же сыном полицейского.

– Но ведь ты первая заговорила об этом, помнишь? У этой девушки – американское гражданство, и она нуждается, по-видимому, в нашей помощи. Давай не будем поступать наперекор собственной совести, чтобы потом не пожалеть, хорошо? Этим занимаются Кларк и Чавез?

– Да.

– Думаю, нам нужно проявить осмотрительность, но стоит предложить ей бесплатный билет в Америку. Если она откажется, вот тогда подумаем о чем-то другом, но не нужно впутывать ее в наши дела. Будет только справедливо, если мы предложим ей возвратиться домой. – Райан еще раз внимательно прочитал информацию, полученную от Кларка. Если бы эти сведения поступили от кого-то другого, он не отнесся бы к ним так серьезно, но Райан знал Джона Кларка, потратил немало времени, изучив все подробности его жизни. Когда-нибудь такая тема станет очень интересной.

– Оставь это мне. Не исключено, президент пожелает ознакомиться с полученной информацией.

– Не возражаю, – ответила заместитель директора ЦРУ по оперативной работе.

– Если поступит что-то еще…

– Я сразу сообщу тебе, – пообещала Мэри-Пэт.

– Это была отличная мысль – воспользоваться агентурной сетью «Чертополоха».

– Мне хочется, чтобы Кларк попробовал – ну надавил бы, может быть, чуть сильнее. Тогда мы убедимся, насколько совпадают у нас точки зрения.

– Согласен, – тут же ответил Райан. – Пусть действует как можно энергичней.

Личным самолетом Яматы был старый «Гольфстрим» G-IV. И хотя он был оборудован дополнительными топливными баками, при обычных условиях не мог пролететь без дозаправки 6740 миль от Токио до Нью-Йорка. А вот сегодня обстановка была иной, сообщил Ямате пилот. Скорость струйного течения над северной частью Тихого океана достигала ста девяноста узлов и продержится еще несколько часов. В результате скорость самолета по отношению к земной поверхности увеличивалась до 782 миль в час, что сокращало полетное время по сравнению с обычным на целых два часа.

Ямата не скрывал, что доволен этим. Сейчас главным был временной фактор. Все составленные им планы он держал в уме, так что просматривать было нечего. Несмотря на смертельную усталость от непрерывной работы, растянувшейся на дни, а за последнее время и на недели, Ямата понял, что не сумеет уснуть. Он любил читать запоем, но сейчас не мог заставить себя взяться за книгу. Он был совсем один; говорить не с кем. Заняться нечем, совершенно нечем, и это казалось странным. Самолет неслышно скользил на высоте сорока одной тысячи футов. Вокруг было ясное утро, и далеко внизу он видел поверхность Тихого океана с бесконечными рядами катящихся волн, увенчанных белыми гребешками. Бессмертный океан. На протяжении почти всей его жизни эта бескрайняя водная гладь была американским озером, принадлежащим их военно-морскому флоту. Знает ли сам океан об этом? Догадывается ли, что скоро наступят перемены?

Перемены, подумал Ямата. Они начнутся через несколько часов после его прибытия в Нью-Йорк.

– Это Бад, захожу на посадку. У меня на борту восемь тысяч фунтов горючего, – сообщил по каналу радиосвязи капитан первого ранга Санчес. Поскольку он занимал должность командира авиакрыла, базирующегося на авианосце «Джон Стеннис» (CVN-74), его F/A-18F первым сядет на его палубу. Хотя Санчес был самым опытным летчиком авиакрыла, как ни странно, на «хорнете» он начал летать совсем недавно. До этого он летал на «томкэте» F-14. «Хорнет» был легче, обладал большей маневренностью, наконец, его запас топлива позволял не только взлететь, описать круг над авианосцем и тут же заходить на посадку (по крайней мере так теперь ему казалось), но и долго оставаться в воздухе. Он привыкал к новому самолету, и ему начинало нравиться летать в одиночку после стольких лет, проведенных за штурвалом двухместного истребителя-бомбардировщика. Может быть, у этих парней из ВВС действительно время от времени появляются хорошие идеи…

Перед ним на огромной летной палубе нового авианосца матросы заканчивали регулировку натяжения стальных тросов у аэрофинишеров, исходя из сухого веса его истребителя и веса топлива, о котором он сообщил при заходе на посадку. Так приходилось поступать каждый раз. Не такая уж огромная эта палуба, с иронией подумал он, особенно когда смотришь с полумильной высоты. Для стоящих на палубе она на самом деле казалась огромной, но для Санчеса сейчас не превышала размеров спичечного коробка. Он выбросил из головы эту предательскую мысль и сосредоточил все внимание на посадке. «Хорнет» пролетел через воздушное завихрение от массивного «острова» авианосца, и его бросило в сторону, но летчик автоматически, легким движением руки исправил отклонение, не отрывая взгляда от «фрикадельки» – красного огня, отражающегося в зеркале, – стараясь держать его в центре. Санчеса называли «мистер Машина», потому что из более полутора тысяч посадок, совершенных им на палубы авианосцев – в летный журнал заносилась каждая из них, – меньше чем в полусотне случаев он не сумел захватить крюком наиболее удобный третий трос.

Спокойно, спокойно, говорил он себе, правой рукой плавно отводя назад ручку управления, а левой регулируя сектор газа и неотрывно наблюдая за скоростью снижения, и вот… да. Он почувствовал, как истребитель вздрогнул, захватив стальной трос аэрофинишера – Санчес не сомневался, что это снова был третий, – и начал замедлять бег, хотя дальний край палубы стремительно приближался и казалось, что самолет вот-вот рухнет в море. Наконец самолет замер, по ощущениям Санчеса, в нескольких дюймах от того места, где кончалось черное покрытие стальной палубы над кипевшей далеко внизу голубой водой, рассекаемой форштевнем авианосца. На самом деле до конца палубы оставалось около сотни футов. Санчес нажал на кнопку, убирающую внутрь крюк, которым истребитель цеплялся за трос аэрофинишера, и стальная змея отползла назад, на прежнее место. Матрос палубной команды начал подавать ему знаки, показывая, куда следует поставить самолет, и чудо авиационной технологии, стоящее многие миллионы долларов, превратилось в поразительно неуклюжую наземную машину, двигающуюся по самой дорогой стоянке в мире. Через пять минут реактивные двигатели были выключены и крепежные цепи надежно удерживали истребитель на палубе. Санчес откинул фонарь кабины и спустился на палубу по стальной лестнице, которую установил у борта самолета его механик.