Михаил Март - Лифт в преисподнюю Страница 66

Последняя фраза прозвучала очень жестко. Влад понял, что решение хозяина окончательное и корректировкам не подлежит.

— Вы открываете перед Никой карты?

— Наполовину. Но помни, ты отвечаешь за нее головой. Она мать моего ребенка.

— Как же, в курсе. Не беспокойтесь, Геннадий Устиныч, картинку нарисуем натуральную. А что с Тупым делать?

— Он мне еще понадобится. Возможно. Держите его на привязи в полной готовности.

— Вопросов больше нет.

— Вот и ладушки.

Операция прошла без сучка и задоринки. Очередное свидание с Никой убедило Чарова, что девушка способна на большее, если вопрос касается ее будущего. Того самого, о котором она мечтала всю свою жизнь. Она ничего не боялась, чувствуя себя в безопасности за широкой спиной своего будущего мужа, а главное, она ему верила всецело. Чаров понял, что сделал правильный выбор, чутье его не подвело. В тандеме с такой женщиной можно идти на любой риск. Ему стало казаться, будто Ника и впрямь его любит. Чаров никогда не давал волю собственным чувствам, оставляя свое сердце холодным. Работал только мозг. Слабый, пол существовал лишь для достижения конкретной цели, по достижении которой связь обрубалась, как высохшая ветка с цветущего дерева. Красотой и обаянием такого человека, как Чаров, околдовать невозможно. Но Ника оказалась чем-то большим. Это называется родством душ. Невзирая на чувства, будь они настоящими или фальшивыми, он видел в Нике собственное отражение, и этим она подкупала больше всего, так как Чаров никого не любил, кроме себя. Теперь настал час, когда Нике придется пройти самые сложные испытания.

Следствие шло вяло. Чаров перегрузил Трифоно ва своими фокусами, лишил следователя главного его оружия. В деле отсутствовала логика вещей, не просматривался замысел преступника. Возникали новые улики и очередные версии, но такое положение срабатывало как тормоз и мешало продвижению вперед. Чаров страдал от затворничества, не находил себе места и начал терять ориентацию, что могло пагубно повлиять на результат. А не переоценил ли он знаменитого следователя, который все еще вел бой с тенью. Пагубная мысль! Не дай бог хоть на мгновение почувствовать себя сильнее противника. Нет. Чаров хоть и умел держать удар, но приоткрывать защиту не то ропился.

Пришло время для воскресения из мертвых. Не для всех, конечно, но для избранных.

Когда Барзай открывал выставку ювелирных украшений в одном из своих салонов, собралась вся городская знать. Масса восторгов, аплодисменты, комплименты, небольшой аукцион с благотворительными целями и фуршет. Официантов, разносящих шампанское, никто не замечал. Но один из них вместе с бокалом подал Барзаю записку. На клочке бумаги была напечатана старинная грузинская гравюра с изображением царицы Тамары. Под ней стояла надпись: «Встреча в архиве завтра утром». По коже Барзая пробежала дрожь. Он не ошибся. Чаров не мог погибнуть, да еще так глупо. Это его очередной кульбит. Непредсказуемый человек! Чем больше стараешься его понять, тем меньше понимаешь.

Барзай нервничал. Фирме Чарова перевели деньги, сделали все, что в силах сделать власти, а этот прохвост берет и умирает! А перед этим передает свою долю в компании сыну. Абсурд! Нонсенс.

Он приехал в тот самый подвал, где уже дважды встречался с Чаровым. Молодой парень, очень похожий на вчерашнего официанта, сказал:

— За вами негласно наблюдают, Никита Леонидыч, нам придется выйти с другой стороны дома, там стоит моя машина. А ваша пусть ждет здесь. Вскоре я привезу вас обратно.

— Я готов.

Его долго везли, потом вели дворами и, наконец, Барзай очутился в крохотной квартирке, заваленной книгами, бумагами, картами и схемами. Чаров практически не изменился. Только теперь он носил усы и бородку клинышком, что не очень-то вязалось с обликом великовозрастного плейбоя.

— Я подумал и решил вас больше не томить ожиданиями, а приоткрыть некоторую завесу, но не целиком, а часть ее. Важно, чтобы мы действовали синхронно, понимая друг друга, как никогда. Ведь мы же партнеры?

— Мне трудно вас понимать. — Барзай брезгливо сел на продавленный диван. Другого места ему не предложили. — Вы назначаете встречу в «Трех пескарях», а потом я по своим каналам узнаю, что вы погибли в километре от того места, где я вас ждал. Что я, по-вашему, должен думать? Как мне говорил Камышев, вы непотопляемый авианосец.

— Лестное замечание. Но давайте вернемся к нашим баранам. Все, что я делаю, может показаться глупым, нелепым, странным и бессмысленным. На самом деле это не так. Все работает на ваш заказ и только на него. И то, что на свете более не существует Чарова Геннадия Устиновича, так же часть моей задумки. Я лишил себя жизни, чтобы поймать жар-птицу. Если я принимаю заказ, то я его выполняю, но никогда не устанавливаю сроков. Кажется, вы с этим согласились?

— Хорошо. Я не хочу лезть в вашу кухню. У меня по-другому выстроено мышление и мне не понять тонкостей вашей игры. Но объясните элементарную вещь. Ожерелье уже было в ваших руках. Вы сделали массу фотографий. Эксперты не сомневаются в подлинности украшения. Почему вы нам его не отдали? Оно у вас?

— И да, и нет. Я наткнулся на стену, которую невозможно преодолеть. На пятьдесят процентов уверен, что моя попытка завладеть ожерельем закончилась бы провалом. А я действую только наверняка. Один-единственный выстрел с попаданием в десятку. Другие варианты меня не устраивают. Я нашел ожерелье, знаю, где оно, но это лишь часть работы. Первая стадия. До момента передачи его вам надо пройти еще несколько стадий, чем я и занимаюсь в данный момент. Ситуацию я объясню, и вы поймете, в каком положении я оказался. Итак, слушайте.

Примерно около сотни лет назад, когда охота грузинских фанатов достигла своего апогея, владелец ожерелья более не мог хранить его при себе. Он сдал раритет на хранение банкирам, заключив с ними сделку, и закрепил ее в своем завещании. За сохранность ожерелья отвечает банк и за свои услуги получает соответствующую плату. Ожерелье застраховано. В случае его утраты, банк обязан выплатить семье сумму, неизмеримо большую, чем можно себе представить. Речь идет о национальном банке «Континенталь-франс-депозит». Еще никому ни разу не удалось опустошить даже малый его филиал. Это та самая стена, которую я считаю неодолимой.

Теперь поговорим о лазейках, без них не обходится ни одна самая надежная система в мире. Можете мне поверить. Не будь лазеек, я бы остался без работы. В нашем случае лазейка заключена в самом завещании. Ожерелье не может вечно лежать в «консервной банке». Составитель завещания выносит вполне разумное и осторожное решение. Он позволяет всем женщинам своего рода и их преемницам надевать ожерелье один раз в жизни. В день свадьбы. После венчания и регистрации брака ожерелье возвращается в банк до следующего бракосочетания кого-то из наследников рода. Во время свадебной церемонии банк и страховая компания выделяют свой отряд охраны и оплачивают наемную охрану из полиции и частных агентств. Перевозка осуществляется в бронированной машине, в спецфутляре особой прочности. Пока ожерелье находится на шее невесты, а она имеет право носить его трое суток, с нее не спускают глаз. Кроме спальни, разумеется. Охрана не может стоять с фонарями в первую брачную ночь, но сама спальня снаружи блокирована охраной.

А теперь мне остается добавить, что полученные вами фотографии были сделаны в первую брачную ночь женихом, когда он усыпил свою невесту. Женихом был я. Теперь стал мужем. Другого способа добраться до ожерелья не было. Украсть и сбежать с ним теоретически возможно. Я думал над этим. Но пересечь границу с таким грузом мне бы не удалось. И еще одна очень важная деталь. В ожерелье встроен микрочип размером со спичечную головку. Если его отдалить от локаторов, которыми снабжены охранники, то их приборчики подадут сигнал тревоги. Какое расстояние нужно преодолеть с наследством царицы Тамары, чтобы сигнал сработал, я не знаю. Теперь вы понимаете, почему я не привез вам древнюю золотую безделушку. Но я продолжаю работать. Только теперь господин Чаров мне стал очень мешать, пришлось от него избавиться. А вам придется оповестить всех моих высокопоставленных клиентов о том, что меня нет. Если они меня увидят, то не признают во мне Чарова: им и вам вовсе не интересно, чтобы я угодил за решетку. Я знаю их ненасытность, они еще не раз и не два обратятся ко мне за помощью. Теперь меня будут звать по-другому. А вам всем плевать, кто на вас работает: Гена или Петя. И не скрывайте от следствия своего знакомства с Чаровым. Вы все еще остаетесь его душеприказчиком. А может, даже и другом. Чаров был и остается в памяти людей честным, порядочным человеком, достойным высших похвал. Ну а теперь, Никита Леонидыч, я вас не смею задерживать. Вам надо переварить все мною сказанное, на вопросы отвечу в следующий раз.