Питер Джеймс - Убийства в стиле action Страница 69

– Доброе утро, джентльмены, – радушно произнес мужчина неожиданно высоким голосом. – Я Эйб Миллер. Чем могу служить?

Деннис с Патом предъявили значки и представили Роя Грейса. Эйб Миллер держался очень приветливо, не выдав разочарования, что к нему заглянули не покупатели.

Грейс посчитал, что дилер крупноват и неуклюж для обращения со столь деликатным товаром, как марки и монеты. Показав три разные фотографии Ронни Уилсона, он с волнением заметил, что дилер, похоже, узнал лицо.

– Предположительно, он был в Нью-Йорке около 11 сентября, – подсказал Грейс.

Филателист задумчиво кивнул:

– Я его видел… Дайте вспомнить. – Наконец поднял палец. – Слушайте, точно видел. Знаете, почему так уверен? – И по очереди оглядел полицейских.

– Нет, – качнул головой Грейс.

– Потому что, по-моему, он зашел сюда первым после 11 сентября.

– Его зовут Рональд Уилсон, – сообщил Грейс. – Рональд или Ронни.

– Имя ничего мне не говорит. Но позвольте кое-что уточнить. Дайте пару минут.

Эйб Миллер исчез в потайной дверце и через минуту вернулся со старомодной картотечной карточкой, заполненной чернилами.

– Вот, – торжественно объявил он, положил карточку и начал читать. – Среда, 12 сентября 2001 года. – Опять оглядел посетителей. – Я у него четыре марки купил. – Стал читать дальше. – Каждая номиналом в фунт, с Эдуардом, негашеная, новенькая. Идеальный клей, без фиксации. – Торговец озорно улыбнулся. – Заплатил за каждую по две тысячи. Удачная сделка! – Снова взглянул на карточку. – Продал через пару недель. С большой прибылью. Дело в том, что не надо было ему продавать их в тот самый день. Черт побери, мы все конца света ждали! – Он еще раз вгляделся в фотографию и нахмурился. – Вы сказали, Рональд Уилсон?

– Да, – кивнул Грейс.

– Нет, сэр. Его не так звали. Он иначе представился. Вот у меня записано: Дэвид Нельсон. Да. Мистер Дэвид Нельсон.

– Он назвал адрес, номер телефона?

– Нет, сэр. Не назвал.

Выйдя на улицу, Грейс сразу позвонил Гленну Брэнсону и велел передать Норману Поттингу и Нику Николлу, чтобы они срочно выяснили, сохранились ли данные об иммиграции за 2001 год и, если сохранились, зарегистрирован ли въезд в страну некоего Дэвида Нельсона.

Он считал, что ему повезло. Радость омрачал один вопрос: въехал ли Ронни Уилсон в Австралию – если вообще туда въехал – под именем Дэвида Нельсона и жил ли под ним дальше? К тому времени еще не раз мог сменить личность.

Однако через час, когда они входили в серо-голубое здание судебно-медицинской экспертизы, позвонил взволнованный Гленн.

– Мы продвинулись!

– Рассказывай.

– Я уже говорил, что ребята упустили Кэтрин Дженнингс? Что она улизнула от бригады слежения? Так вот – час назад она сама явилась в полицейский участок на Джон-стрит.

Грейса словно током ударило.

– Что? Зачем?

– Заявила о похищении матери. Слабенькой больной старушки, которую похититель грозится убить.

– Ты с ней сам разговаривал?

– С ней разговаривал тамошний следователь, выяснив, что в похищении подозревается не кто иной, как Чад Скеггс!

– Черт побери!

– Я так и думал, что тебе понравится.

– Что сейчас происходит?

– Я послал Беллу вместе с Линдой Бакли из отдела семейных проблем, чтобы они ее сюда привезли. Как только появится, мы с ней побеседуем.

– Потом сразу же мне позвони.

– Когда прилетишь?

– В восемнадцать часов вылетаю. По-нашему в одиннадцать вечера.

Тон Брэнсона внезапно изменился.

– Старик, мне придется устроить тебе авиакатастрофу. У Эри сегодня бассейн. Вчера я пришел домой только к полуночи.

– Скажи ей, что ты не нянька, а полицейский.

– Сам скажи. Хочешь, сейчас соединю?

– Ключ лежит в том же месте, – поспешно бросил Грейс.

107

Октябрь 2007 года

Телефон по-прежнему молчит. Как будто прервалась связь с окружающим миром.

Эбби мрачно смотрела в окно пустого вагона, стискивая пластиковый пакет, куда сгребла лекарства из маминой ванной и спальни. Объяснила Дорис, что везет мать в санаторий, потому что сомневается в ее способности самостоятельно себя обслуживать, обещала позвонить, дать новый адрес и телефон. Та ответила, что ей жаль расставаться с соседкой, но порадовалась, что о ней заботится милая и любящая дочка.

Жестокая насмешка!

Небо заметно голубеет, по нему, словно имея срочное дело, поспешно летят облака. Будет прекрасный солнечный осенний день. Такой, как в другой, свободной жизни, когда она любила гулять по берегу, особенно под утесами в Блэк-Рок, мимо Парада, к Роттингдину.

Мама тоже любила такие прогулки. Иногда по воскресеньям они ходили всей семьей – Эбби, мать и отец. Как было хорошо, когда накатывали волны прилива с бурунами, разбивались о берег, обдавая их брызгами.

Помнится, что когда-то, в туманном детстве, она была абсолютно счастлива и всем довольна. Когда это было – до того, как стала ходить с отцом в большие роскошные дома, где он работал? До того, как увидела других людей, живших другой жизнью?

Тогда наступил переломный момент в ее жизни?

Вдалеке слева виднелись пологие холмы Даунса. В Брайтоне хранится столько воспоминаний. Там по-прежнему живут ее друзья. Друзья, которые не знают, что она здесь. С которыми она с радостью бы повидалась. Больше всего на свете хотелось бы оказаться сейчас в их компании. Хотелось бы излить душу кому-то, кто не имеет отношения к происходящему. Кто может трезво мыслить и скажет, сумасшедшая она или нет. К сожалению, теперь уже поздно.

Друзья живут той жизнью, в которой игра не ведется. И от них приходится отказываться, как это ни больно.

Глаза начали наполняться слезами. В желудке поднималась тошнота. Она целый день ничего не ела, кроме печенья в доме Хьюго Хегарти и недавно выпитой коки на платформе станции Гатуик. Слишком напряжена, слишком взвинчена, чтобы нормально поесть.

Пожалуйста, позвони!

Проехали Хэссокс, въехали в клейтонский туннель. Эбби вслушивалась в грохот поезда, отражавшийся от стен. Видела в стекле свое бледное перепуганное лицо.

Когда снова выскочили на свет – справа зеленел склон Милл-Хилл, слева лондонское шоссе, – сокрушенно увидела, что пропустила звонок.

Черт возьми, вот дерьмо!

Номера не осталось.

Телефон опять зазвонил. Рики.

– Я все сильнее боюсь за твою мать, Эбби. Не уверен, что она еще долго протянет.

– Пожалуйста, дай мне с ней поговорить!

Последовало короткое молчание.

– Не думаю, что она сможет.

Эбби охватил ужас.

– Где ты? Я приду. Встречусь с тобой где угодно. Отдам все, что хочешь.

– Разумеется, Эбби. Я знаю. Встретимся завтра.

– Завтра?! – завопила она. – Нет, будь я проклята! Сейчас же. Я должна в больницу ее отвезти.

– Встретимся, когда мне будет удобно. Ты мне причинила кучу неприятностей. Теперь сама попробуй на вкус, что это такое.

– Рики, разве больная старушка неприятность? Господи помилуй. Она ничего плохого не сделала. Не причинила тебе никакого вреда. Вымещай зло на мне, не на ней.

Поезд замедлял ход, приближаясь к станции Престон-парк, где нужно было выходить.

– К сожалению, Эбби, у меня она, а не ты.

– Готова поменяться местами.

– Очень забавно.

– Рики, прошу тебя, давай встретимся!

– Завтра.

– Нет! Сейчас! Сегодня! Может быть, мама до завтра не доживет…

Начиналась истерика.

– Плохо, правда? Умрет, зная, что ее дочь воровка.

– Боже всевышний, до чего ж ты жестокая сволочь!

Проигнорировав замечание, Рики сказал:

– Тебе машина понадобится. Я послал на твой адрес ключи от прокатного «форда». Завтра утром доставят.

– «Форд» со всех сторон зажат, не выехать, – возразила она.

– Возьми другую машину.

– Где встретимся?

– Утром позвоню. Поэтому машину сегодня возьми. Марки с собой захвати, не забудь.

– Прошу тебя, давай сегодня увидимся! Днем…

Рики разъединился. Поезд остановился.

Эбби поднялась с сиденья, направилась к выходу неуверенными шагами, крепко держа в одной руке сумочку и пластиковый мешок, а другой цепляясь за поручень вагона. На часах 16:15.

Надо держаться. Хоть как-нибудь. Обязательно.

Как, Господи Иисусе?

Пока шла от вокзала к стоянке, казалось, ее вот-вот вырвет. Свободных такси, к сожалению, не было. Эбби тревожно глянула на часы, набрала номер местной прокатной компании, заказала машину. Потом позвонила в другое место, куда раньше уже обращалась. Ответил тот же самый мужской голос:

– Филателистический магазин «Юго-Восток».

Один из не упомянутых Хьюго Хегарти.

– Это Сара Смит, – сказала она. – Я уже еду, такси только жду. Когда вы закрываетесь?