Альбина Нурисламова - Вычеркнутая из жизни Страница 7

– Катеньке летом поступать, – сказала мать, опять резко меняя тему, – Ириша говорит, она опять передумала. Собирается учиться на парикмахера-стилиста, на курсы хочет пойти. Вот скажи на милость, что это за работа такая – в чужих волосах ковыряться?

– Работа как работа. Все ходят в парикмахерские, и ты тоже, – машинально заметила Кира.

Бесконечные разговоры про Катькино профессиональное будущее ей порядком надоели. Старшая племянница Киры не могла похвастаться успехами в учебе и по пять раз на дню передумывала насчет поступления. То соглашалась пойти учиться в какой-нибудь вуз, на который у папы Игоря хватит средств, то наотрез отказывалась от получения высшего образования и пугала родных кулинарным или швейным училищем. Теперь вот эти курсы. По глубокому Кириному убеждению, надо было оставить девочку в покое. Летом видно будет. А сейчас Катьку слушать – только нервы портить.

– Ой, не знаю. Ириша вся извелась. А вот Анечка молодец! Олимпиаду выиграла по истории, – с гордостью сказала мама.

– Знаю, Ира говорила. Анька умничка. С ней таких проблем не будет.

– Дай-то бог. Ладно, Кирочка, лечись. Если что, сразу звони! – Лариса Васильевна торопливо свернула разговор: надо было готовиться к приезду старшей дочери.

– Пока, мам. Целую. Папе и Ирке с ее командой привет.

– Передам. Целую, моя дорогая.

«Дорогая»… Как это типично для мамы! Не «золотая», «маленькая» или «хорошая». Никогда – «зайка», «солнышко», «котенок» или «ягодка». Отношение Ларисы Васильевны к дочерям всегда отдавало некоторой прохладцей. Нет, конечно, и она и папа любили своих дочек. Помогали делать уроки, одевали с иголочки, покупали дорогие игрушки, водили Киру на музыку, а Иру в художественную школу. Вывозили летом в Крым и на Золотые Пески, зимой выгуливали на каток. Постарались обеспечить им хорошее будущее. Короче говоря, делали все что положено.

Просто так сложилось, что центром их с отцом жизни были не дети, а совместные увлечения. Максим и Лариса с юности были вместе: абитуриентами познакомились в коридоре строительного института, поступили на один факультет, окончили вуз, поженились, попали по распределению в один проектный институт, где и проработали впоследствии всю жизнь. Оба были заядлыми библиоманами, увлекались живописью и классической музыкой. Время от времени летали в Москву слушать оперу.

Кира и Ира, как и все дети, любили папу и маму. Но все больше с возрастом осознавали некоторую отстраненность родителей и привыкли отвечать им тем же: спокойной мягкой привязанностью. Иногда Кира немножко завидовала Гельке, для которой мама была одновременно лучшей подругой. Гелька рассказывала, что никогда и ничего не скрывала от мамы, советовалась и совершенно спокойно доверяла любые секреты. Правда, она умерла, когда дочери было всего восемнадцать. Геля чуть с ума не сошла от горя, и неизвестно, как бы вообще выжила, если б не познакомилась с Серегой.

В понедельник Кира на работу не пошла. Температура спала, горло перестало болеть, но была страшная слабость, а из носа текло в три ручья. Марик быстро убедил ее остаться дома, да Кира не особенно-то и сопротивлялась.

Настроение улучшилось – Саша вернется через пару дней. В предвкушении встречи Кира успокоилась и сумела разглядеть нечто привлекательное в вынужденном одиночестве. Например, можно вечером есть в кровати конфеты и пирожные, чего Сашка категорически не приветствовал. Или сколько душе угодно смотреть по Интернету женское юмористическое шоу, которое Кира обожала, а Саша терпеть не мог.

В четверг Кира проснулась в шесть утра и больше не смогла заснуть. Душа пела: сегодня приезжает Сашка! К тому же на носу праздники. Хоть и любила Кира свою работу, но кто же откажется от лишних выходных?!

Кира выскочила из кровати и понеслась в ванную. Сегодня ей хотелось выглядеть самой-самой. Долго колдовала перед зеркалом над глазами и губами, надела приготовленное с вечера платье терракотового цвета. Все-таки оно очень удачное: что надо – подчеркивает, что не надо – скрывает. И цвет благородный. Кира критически оглядела себя: вроде придраться не к чему. Правильные черты, большие глаза необычного светло-карего оттенка, слегка вьющиеся каштановые волосы с едва заметной на солнце рыжинкой. Она с юности не меняла прическу: распускала волосы по плечам.

Встретиться и вместе пообедать, как договаривались, не получилось. Любимый муж с вокзала помчался на работу, пообещав вернуться вечером пораньше. Слегка огорчившись поначалу, Кира успокоила себя: у них еще весь вечер впереди. Да и вообще вся жизнь. Несколько часов погоды не сделают.

Кира быстро завершила текущие дела – ей сегодня все удавалось легко и играючи! – и взялась за телефон. Игорю, мужу Ирины, сегодня исполнилось сорок – надо бы поздравить. Она принялась искать нужный номер в телефонной книге, но его почему-то не оказалось. Не было вообще никаких контактов на букву «И». «Наверное, записала как-то по-другому и забыла, растяпа», – раздосадованно подумала Кира. В общем-то, в этом не было ничего удивительного: мужу сестры она звонила на мобильный от силы пару раз в год.

Перебирать огромный перечень контактов не хотелось, и Кира решила позвонить Ирине.

– Привет, Ириш!

– Привет! – откликнулась та.

– С именинником, сестренка! Хотела позвонить твоему, но у меня его номер почему-то из телефона пропал. Или просто не помню, как записала.

– Ну и ладно, все равно бы не дозвонилась. К нему вечно не пробьешься! А сегодня вообще весь день на телефоне висит! – В голосе сестры звучало едва заметное недовольство.

– Дай мне его номер, вечером еще раз попробую.

– И не думай. Они сегодня офисом гуляют в ресторане, ушел на всю ночь! – Недовольство проступило отчетливее. – Завтра так и так к нам придете – вот и поздравите.

– Все-таки дома решили?

– Дома. Я предлагала куда-нибудь сходить. Надоело у плиты стоять. Но он говорит, в ресторане с коллегами наотмечаюсь. Не хочет казенное есть.

– Во сколько приходить?

– К трем.

– А кто будет? – поинтересовалась Кира.

– Как обычно. «Знакомые все лица». Вы с Сашей, мама с папой, его родители с тетей Верой, Сотниковы – и все. Хотя, нет, вру! Еще Валеркин друг Семен с женой из Москвы прилетит.

Сотниковых Кира знала. А вот Валерка…

– Валерка – кто это?

– Как кто? Мой муж, – после секундного молчания ответила Ирина.

– Его же Игорь зовут, – вылетело у Киры.

– Кирюша, ты так шутишь? – неуверенно хихикнула Ира.

Кира уже осознала, что с ней опять случился очередной парадокс, тот, что в одном ряду с туфлями и родинкой, но она по инерции продолжала упорствовать.

– Подожди, ты что, хочешь сказать, твоего мужа зовут Валерой?

– С утра звали. Вряд ли что-то изменилось.

Кира растерялась и не знала, как продолжить разговор. Чувствовалось, что сестра обескуражена и тоже не понимает, как ей себя вести. Но Ирина всегда была более рассудительной, поэтому решительно сказала:

– Кирюша, ты, наверное, сильно устала на работе. Я тебе давно говорю: нельзя так выматываться! Видишь, в голове что-то переклинивает. Давай-ка успокойся, на обед сходи, поешь нормально.

– Ой, Ириш, я что-то сама не своя. Сегодня Сашка приехал, и я совсем как шальная. Вот и напутала! – Кира прекрасно знала, что дело не в этом, но надо было как-то выкручиваться. Не хватало еще, чтобы Ирина решила, будто у нее с головой не в порядке.

– Ну, вот видишь! – с облегчением выдохнула сестра. – Тебе надо больше отдыхать. Ладно, завтра ждем вас.

– Ага, передай наши с Сашкой поздравления… Валере, – на секунду запнулась Кира. – Все, пока, у меня тут дела.

Никаких дел, конечно, просто хотелось прекратить разговор.

– Да-да, милая, – заторопилась Ирина, – до завтра.

– Целую!

Кира положила трубку и несколько минут молча созерцала противоположную стену. Внезапно что-то решив, развернулась к компьютеру. Из-за соседнего стола встала и подошла к ней Оля. За ней – Альберт. Марик сегодня приедет только после обеда, так что в их просторном, по западному образцу разделенном стеклянными перегородками кабинете они были втроем.

– Кира, ты идешь? – позвала Оленька.

– Провозимся – народ набежит, – поддержал Альберт.

– Куда? – автоматически спросила Кира, думая о своем.

– Как это куда? Ты что, мать, заработалась? На обед! Давай скорее. – Самой большой страстью Альберта была еда, и он пританцовывал на месте от нетерпения. Голодные диеты Альберт считал святотатством.

– Вы идите. Я не пойду.

– Что значит «не пойду»? Ты же хотела! – возмутился он.

– Что-то случилось? – спросила более проницательная Оленька, внимательно глядя на Киру. Альберт мигом забыл про праздник живота и тоже встревожился.

Высокий, полный Альберт и маленькая, ниже Киры, щуплая, похожая на цыпленка Оленька забавно смотрелись вместе. В другое время Кира непременно улыбнулась бы, но сейчас ей было не до улыбок. Однако ребятам надо что-то ответить, они переживают совершенно искренне.