Роберт Ладлэм - Ультиматум Борна Страница 7

— Господи, но зачем? — удивленно воскликнул Валентино.

— Такова была стратегия, отлично разработанная, но по сути омерзительная… Я говорил вам, что «наемный убийца» Джейсон Борн превратился в Азии в легенду. Он, не оставив следов, исчез из Европы, но это нисколько не уменьшило его славу на Дальнем Востоке. Однако внезапно в районе Макао начал действовать новый убийца-подрядчик. Он дал очередной толчок нашей легенде. Видите ли, он тоже называл себя Джейсоном Борном. Заказные убийства начались с новой силой. От одного до другого убийства проходили считанные дни, редко недели. Причем новый убийца перенял известный почерк Борна, что подняло на ноги всю полицию. Третий Борн широко развернул свое дело, и было ясно, что он хорошо подготовился, заранее изучив манеры и приемы оригинала.

— И оптимальным противоядием против самозванца мог быть только настоящий Борн, ваш Борн, — заметил директор. — И лучшего способа, чем украсть его жену, для того чтобы заставить вашего Борна пуститься по следу, придумать ничего было нельзя? Но почему? Почему Вашингтон был таким безжалостным и эгоистичным потребителем? Слава Богу, что мы не участвовали в этом.

— Дела в тот период шли очень плохо. Среди клиентов нового Борна оказался один военный психопат из Бейджина, член Гоминдановского правительства, страстно желавший превратить Дальний Восток в кровавую кашу. Он хотел разрушить Англо-Китайский договор по Гонконгу, захватить эту территорию, погрузив ее в хаос.

— Это означало бы войну, — тихо сказал Кассет. — Бейджин нападает на Гонконг и оккупирует его. Все должны были бы выбирать себе свою сторону… Война.

— В ядерную эпоху, — добавил директор. — Насколько все далеко зашло, мистер Конклин?

— Вице-премьер Народной Республики был убит после покушения в Цзюлуне. Самозванец оставил на месте преступления свою визитную карточку, на которой значилось: «Джейсон Борн».

— О черт! Его нужно было остановить! — взорвался директор, крепко стиснув в кулаке трубку.

— Его остановили, — ответил Алекс, наконец оставив трость в покое. — Наш Джейсон Борн был единственным человеком, способным это сделать… Это все, что я могу вам рассказать. В заключение, я хочу повторить, что этот человек, его жена и дети сейчас находятся в этой стране, и Шакал охотится за ними. Карлос не остановится до тех пор, пока последний, единственный живой свидетель, способный опознать его, не умрет. Карлос жаждет мщения, за Париж, Лондон, Рим, Мадрид, особенно за Париж, где мы подобрались к нему особенно близко. Кто-то смог что-то узнать. Где сейчас Карлос? Как он будет действовать? Кто является здесь его осведомителем? Возможно, у него есть человек в Вашингтоне, и он выследил меня и Панова оттуда.

Бывший разведчик снова ухватился за свою трость и устремил в окно пронзительный взгляд.

— Разве вы не понимаете, — негромко сказал он, как будто разговаривая с самим собой, — мы не имеем права дать этому случиться. Господи, не дай этому случиться!

Сотрудники ЦРУ сочувственно молчали, глядя на Конклина. Затем, по-прежнему так же молча, они обменялись взглядами, и консенсус был достигнут — три пары глаз сошлись на Кассете, проработавшем с Конклином много лет. Он согласно кивнул, принимая их выбор, и сказал, обращаясь к Алексу:

— Я согласен с тем, что все здесь указывает на Карлоса, но прежде чем мы приведем в действие машину в Европе, мы должны убедиться, что поступаем правильно. Мы не можем позволить себе ложную тревогу, хотя бы потому, что этим покажем Шакалу наше слабое место, а именно: Джейсона Борна. Тогда Шакал непременно нанесет туда свой удар. Судя по твоему рассказу, кроме провалившейся операции Тредстоун-71, к Шакалу и его окружению не приближался ни один из наших агентов или субагентов в течение десятков лет.

Конклин неторопливо изучал задумчивое осунувшееся лицо Чарльза Кассета.

— Ты хочешь сказать, что, если я не прав и это не Шакал, то своими действиями мы разбередим рану тринадцатилетней давности и спровоцируем его на нападение? Кроме всего прочего?

— Да, так.

— Я считаю тебя умным человеком, Чарльз, и это твое опасение довольно логично… но я был реальным исполнителем операций. Ты знаешь, это здорово оттачивает инстинкты.

— Безусловно, я доверяю твоим инстинктам больше, чем любому детектору лжи…

— Я тоже, — перебил их Валентино. — Он спасал наших людей в пяти или шести критических ситуациях, когда все показатели говорили, что он ошибался. Однако Чарли ставит вопрос о законности и целесообразности наших возможных действий. Предположим, что это не Карлос? В этом случае мы не только посылаем в Европу неверные указания, мы, что гораздо важнее, упускаем время!

— Оставим Европу в покое, — спокойно сказал Алекс, опять-таки будто сам себе. — По крайней мере, пока. Откроем охоту здесь. Загоним этих сволочей в угол. Поймаем их и раздавим. Я буду их мишенью, и когда они придут за мной, вы возьмете их.

— Необходимый для этого объем прикрытия, вас и доктора Панова, выходит за рамки моих возможностей, мистер Конклин, — твердо сказал директор.

— Можно работать и без прикрытия, сэр, — Алекс переводил взгляд от Кассета к Валентино. Внезапно он повысил голос. — Мы сможем провести все спокойно и тихо, если вы двое будете слушаться меня и позволите мне заняться организацией дела.

— Мы находимся в несколько затруднительном положении, — заметил Кассет. — Вообще-то это международное дело, но отвечаем за него мы. Надо бы привлечь к этому Бюро…

— Ни за что! — яростно выкрикнул Конклин. — Только те, кто находиться в этой комнате, и все!

— Перестань, Алекс, — просительно сказал Валентино, покачивая головой. — Ты в отставке. Ты не можешь тут командовать.

— Отлично! — Конклин уже не сдерживал себя. Поднимаясь со стула, он чуть не упал, но вовремя оперся о трость. — Следующая станция Белый Дом, кабинет некого председателя АНБ по имени Мак-Алистер!

— Сядьте! — приказал ему директор.

— Я в отставке! Вы не можете мной командовать!

— Я и не думал. Я просто беспокоюсь за ваши жизни. Насколько я понял, ваши рассуждения сводились к тому, что тот, кто стрелял в вас вчера вечером, промахнулся специально, выбрав жертвой первого попавшегося человека. Все это весьма противоречиво и основано лишь на том, что вам удалось скрыться в суматохе после выстрела.

— Но мои предположения…

— Мои предположения основаны на паре дюжин операций, в которых я принимал участие за время службы здесь и в Отделе военно-морской разведки и еще в местах, названия которых вы вряд ли сможете произнести, да и знать вам о них не нужно.

Руки директора лежали ровно на подлокотниках кресла, ладони крепко сжимали дерево. Голос его стал жестким, командным.

— К вашему сведению, мистер Конклин, я не являюсь каким-нибудь тепличным адмиралом из наследственного клана, по случайности поставленным руководить разведкой. Я достаточно долго прослужил просто во флоте, ходил на подлодках с диверсионными группами в Кесонг, а потом в Хайхонскую гавань. И я знал нескольких ублюдков из «Медузы». Я до сих пор не могу вспоминать о них без того, чтобы мой палец не начал чесаться, до того мне хочется всадить им пулю в голову! А теперь вы утверждаете, что вот есть один такой, пришедший из «Медузы», и вы превратили его в «Джейсона Борна», и что вы готовы голову себе свернуть, но вытащить его из-под огня Шакала… Давай начистоту, Алекс. Ты хочешь работать со мной?

Конклин медленно опустился обратно на стул. Его губы постепенно растянулись в улыбку.

— Я говорил вам, что без труда определил кто вы такой, сэр. Тогда это была только интуиция, а теперь я знаю, на чем она была основана. Вы настоящий полевик… Я буду работать с вами.

— Отлично, — сказал директор. — Мы разрабатываем систему вашей охраны, и будем уповать на Господа в том, что ваше предположение о том, что вы с Пановым нужны им живыми, верно. Потому что все дыры я заткнуть все равно не смогу. Так что вам лучше с самого начала оценить степень риска.

— Я понимаю. Но две наживки в банке с пираньями лучше одной, поэтому я собираюсь позвать Мо Панова.

— Ты не можешь просить его принять участие в этой игре, — отрезал Кассет. — Он не наш человек. Почему ты так настойчиво добиваешься его участия?

— Именно потому, что он не наш человек. И мне лучше позвать именно его. Если я не сделаю этого, он запросто может подсыпать мне стрихнина в суп. Понимаете, он оказался в Гонконге почти по тем же причинам, что и я. Когда-то в Париже я чуть не застрелил своего лучшего друга, потому что ошибочно считал, что тот предал нас, а в действительности он потерял память. Когда-то Моррис Панов, ведущий психиатр страны, врач, не выносящий всей этой столь популярной и модной тогда психиатрической чуши о подсознании и прочем, представил теорию о гипотетическом агенте, психически запрограммированном на сочетание определенных внешних факторов. Вообразите себе хитроумно законспирированного агента, эдакую ходячую бомбу с часовым механизмом, с особой программой в голове, готового к действию по внешнему сигналу в любое мгновение… Приводя в жизнь эту психиатрическую гипотезу, уже не гипотетический агент, а Джейсон Борн стал невинной жертвой правительственных опытов на Нью-йоркской семьдесят первой стрит. Когда пришло время бороться за психическое и физическое существование этого человека, Моррис Панов потребовал, чтобы возможность излечения сознания Борна была предоставлена ему. Он не мог простить себе содеянного. Скажите теперь, если бы вы были на месте Панова, то что бы вы сделали со мной, говори я вам то, что вы говорите мне?