Гиллиан Флинн - Негодяи (сборник) Страница 7

Да, все видели Сифкисса.

Он убедился, что ни малейшей слежки за ним нет, скользнул сквозь покрытые росой кусты в трещину скрывавшейся за ними стены, а она уж честно привела его в подвал старинного храма, где тьму рассеивал лунный свет, проникавший сквозь дыры в перекрытии.

Большинство детей отправились работать. Двое парней играли в кости, девчонка глодала кость, Пенс курил и не замечал ничего вокруг, а кто-то из новеньких кашлял в углу, свернувшись калачиком. Кашель Сифкиссу не понравился. Очень даже может быть, что ему придется сбрасывать отмучившегося в сточную канаву через денек или два. Но с другой стороны, это значило, что он сможет получить несколько монеток за мертвеца. Большинству людей не нравилось возиться с покойниками, но Сифкисса это волновало мало. Это как ливень – он мочит всех без разбора, говаривала Зеленая Старуха. Она и сидела в глубине, на обычном месте, сгорбившись за старым столом, который освещала единственная лампа. Длинные сально блестящие приглаженные волосы. Язык бесцельно скользил по голым деснам, когда она задумчиво посмотрела на Сифкисса. Рядом с ней стоял стройный юноша в жилете с вышитыми серебряной нитью листьями. Сифкисс, думая произвести впечатление, подошел бодрой походкой.

– Получил, что приказано? – спросила Зеленая Старуха.

– Конечно! – воскликнул Сифкисс, дернул головой, роняя шляпу, и выругался, поймав ее у самой земли и водружая на место. С недовольным видом бросил сверток на стол.

– Тогда убирайся, – отрезала Старуха.

Сифкисс недовольно зыркнул на нее, но ума хватило промолчать. Вообще, мальчишка уродился слишком уж разумным, поэтому Зеленая Старуха показала ему на прощание жилистый костлявый кулак.

– Вот он, как и было обещано. – Она указала на обмотанную кожей вещицу, лежащую в круге света на старой столешнице, покрытой трещинами, с облупленной краской и осыпавшейся позолотой, но все еще красивой работы давних мастеров.

«Такая же древняя, как и я», – подумала Зеленая Старуха.

– Вроде бы мелочь, а столько суеты, – сказал Фэллоу.

В кошельке, который он бросил на стол, чарующей музыкой звякнуло золото. Зеленая Старуха подхватила его, развязала когтистыми пальцами и тут же принялась подсчитывать монеты.

– Где эта твоя девчонка Киам? – спросил Фэллоу. – Слышишь? Малышка Киам где?

Плечи Зеленой Старухи напряглись, но она продолжала считать. Этим делом она могла заниматься даже на корабле в шторм.

– Работает.

– А когда она вернется? Она мне нравится, – Фэллоу подошел ближе, снижая голос. – Я мог бы заплатить за нее чертовски привлекательную сумму.

– Она – мой лучший добытчик, – сказала Зеленая. – Можешь освободить мои руки от кого-нибудь другого. Как насчет того парня, Сифкисса?

– Это который с кислой мордой принес сверток?

– Хороший работник. Крепкий парнишка. Слегка дерзкий. Но может быть отличным гребцом на галере, как мне кажется. Может быть, сгодится для боев.

– В яме? – фыркнул Фэллоу. – Этот мелкий засранец? Я уверен, что грести он будет только после хорошей порки.

– Ну, и ладно. У них же хватает плетей.

– Надеюсь, что так. Я заберу его, если надо. И еще троих, кроме него. Через неделю я еду на рынок в Вестпорт. Отберешь мне кого-нибудь, только не надо подсовывать свои отбросы.

– Я никогда не подсовывала тебе отбросы.

– У тебя, кроме отбросов, ничего нет, чертова старая мошенница. А что скажешь остальным из своего выводка, а? – продолжал Фэллоу дурацким «тру-ля-ляшным» голосом. – Что деток забрали слугами к богатым дворянам? Или работать на конюшнях? Или назначили гребаными императорами Гуркхула? Или еще что-то типа того?

Фэллоу осклабился. Зеленая Старуха вдруг пожалела, что под рукой нет ножа, но все, что она постигла к настоящему времени, она постигала через горький опыт.

– Что захочу, то и скажу… – проворчала она, продолжая перебирать пальцами монеты.

Проклятые суставы. Они и вполовину не так подвижны, как раньше.

– Ну, ладно, – подмигнул он. – Значит, я зайду за Киам в другой день!

– Все, что тебе угодно, – пробормотала Зеленая, – только скажи.

Она чертовски долго спасала Киам. Да, она не в состоянии уберечь всех, и у нее хватает мозгов это понимать, но уж одну-единственную она сумеет защитить. И в последний день, возможно, это зачтется. Никто, конечно, не скажет доброго слова, но она-то будет знать.

– Сумма сходится. Сверток твой.

Забрав добычу, Фэллоу поспешил убраться из этой вонючей дыры. Слишком сильно она напоминала тюрьму. Особенно вонища. И детские глаза, большие и влажные. Да, он был не против покупать и продавать их, но не хотел видеть их глаза. Как палач может постоянно смотреть в глаза жертв? Возможно, они просто привыкают. Но Фэллоу это очень не нравилось. Требовало слишком больших напряжений сердца.

Его охранники сидели, развалившись, у входной двери. Он махнул им и зашагал посредине образованного бойцами квадрата.

– Все получилось? – бросил через плечо Гренти.

– Более-менее, – проворчал Фэллоу холодно, чтобы предотвратить дальнейшую болтовню.

«Тебе нужны друзья или деньги?» – сказал как-то Куррикан, и слова запали Фэллоу в душу.

Но Гренти, к несчастью, не собирался отступаться.

– Идем прямиком к Куррикану?

– Да! – рявкнул Фэллоу так резко, как только мог.

Но Гренти любил трепать языком. Как и большинство головорезов, кстати. А как еще проводить время, занятое ничегонеделаньем?

– Отличный дом у Куррикана, не правда ли? Как называются эти колонны впереди?

– Пилястры, – проворчал кто-то из других охранников.

– Нет! Я знаю, что такое пилястры, но не об этом спрашиваю. Я хочу узнать, как называется этот архитектурный стиль. Там виноградные листья по верху.

– Там листья?

– Нет, не настоящие листья. Выдолбленные долотом. Это такая общая задумка, основанная, как мне кажется…

На миг Фэллоу обрадовался молчанию. Потом заволновался. Из тумана впереди прорисовалась фигура. Будто выходец из Преисподней. Нищие, пьяницы и прочие мерзавцы расступались с их пути в стороны, словно земля, поднятая плугом. Но этот человек не шевелился. Высоченный ублюдок, выше любого из телохранителей Фэллоу. В белом плаще с капюшоном. Ну, впрочем, не совсем белом. Ничто не могло оставаться чистым достаточно долго в Сипани. Плащ посерел от сырости, низ подола покрывали черные капли от грязи.

– Избавьтесь от него, – приказал Фэллоу.

– Освободи гребаную дорогу! – проорал Гренти.

– Ты – Фэллоу? – Человек сбросил капюшон.

– Это женщина, – пробормотал Гренти.

И он не ошибся, хотя для женщины у нее была слишком мускулистая шея, чересчур угловатая челюсть и коротко остриженные рыжие волосы.

– Меня зовут Явре, – сказала она, гордо задирая подбородок. – Львица Хоскоппа.

– А она не двинутая? – проговорил Гренти. – Сбежала из богадельни.

– Один раз я сбегала из богадельни, – согласилась женщина. Фэллоу никак не мог сообразить, из каких она краев. Такое странное произношение. – Ну… Это была тюрьма для чародеев. Отличие не слишком большое, поскольку большинство волшебников я бы назвала слегка двинутыми. Но это к делу не относится. У вас есть то, что нужно мне.

– Да ладно? – улыбнулся Фэллоу.

Теперь он почти не волновался. Во-первых, женщина. Во-вторых, сумасшедшая.

– Не знаю, как убедить вас, ибо мне не хватает вежливых слов. Это моя давняя беда. Но для вас лучше было бы отдать мне это добровольно.

– Знаешь, что бы я тебе дал охотно? – ухмыльнулся Фээллоу, вызвав хихиканье спутников.

Но женщина не смеялась.

– Это нечто, завернутое в кожу, длиной… – Она подняла руку, растопырив большой и указательный пальцы. – Раз в пять длиннее твоего «петуха».

Даже если она просто знала о свертке, это уже плохо. Но шуточек насчет своего члена, росту которого не помогало ни одно из лекарских притираний, Фэллоу не переносил.

Улыбка сползла с его лица.

– Убейте ее.

Она ударила Гренти куда-то в грудь. А может, и нет, поскольку все происходило будто в тумане. Глаза телохранителя выпучились и полезли на лоб, а сам он застыл неподвижно, приподнявшись на цыпочки и до половины вытащив меч из ножен.

Второй охранник – здоровенный, как сарай, уроженец Стирии – замахнулся булавой, но угодил лишь в мелькнувшую полу плаща. Мгновение спустя с изумленным восклицанием он врезался в стену и безжизненно сполз на землю, осыпаемый пылью, кусками штукатурки и битым кирпичом.

Третий телохранитель, осприанец, ловкими пальцами выхватил метательный нож, но бросить его не успел. Булава, просвистев в воздухе, отскочила от его головы. Он упал, не проронив ни звука и раскинув руки.

– Эти колонны называются антирическими, – женщина прижала указательный палец ко лбу Гренти и мягко толкнула его.