Линвуд Баркли - Слишком далеко от правды Страница 7

Она молча кивнула головой. Эта женщина была не слишком разговорчива.

У нее был сын Карл, который обычно вертелся здесь после школы. Больше я о ней ничего не знал. Она выглядела довольно привлекательной, но в ней сквозила какая-то ожесточенность. Жизнь изрядно потрепала ее. На вид Сэмми было лет тридцать пять, но я мог поклясться, что ей еще нет и тридцати.

– Как дела? – спросил я.

– Нормально. Слышал про кинотеатр?

– Это ужасно.

На этом наше общение закончилось. Взяв кожаный мешочек, Сэмми стала ссыпать туда четвертаки из стиральных машин. Набив его доверху, она затянула верх шнурком и отправилась в подсобку подсчитывать прибыль.

Засунув свои тряпки в две машины, я загрузил туда же стиральный порошок и средство для смягчения белья и закрыл крышки. Потом вытащил из кармана четвертаки и покидал их в прорези.

С собой я всегда приносил какую-нибудь книгу из лавки Намана. На этот раз это был роман Филиппа Рота. С этим автором я познакомился совсем недавно, прочитав «Заговор против Америки». А сегодня решил почитать «Немезиду», повесть об эпидемии полиомиелита в Ньюарке, случившейся в 40-х годах. Мне казалось, что, читая о людях, которым было еще хуже, чем мне, я смогу трезво взглянуть на вещи.

«Нет, не смей так думать», – приказал я себе. Никакой жалости к собственной персоне. Вспомни, что ты сказал Селесте. Надо смотреть вперед, а не назад. Какой смысл переживать о том, чего уже не вернешь?

Присев на лавочку, откуда были видны мои машины, я открыл заложенную страницу.

Прочитав пару страниц, я услышал:

– Ну, и как тебе?

Оторвав глаза от книги, я увидел Сэмми.

– Мне нравится.

– Некоторые считают его женоненавистником, но я так не думаю, – заявила Сэмми. – Ты читал «Запятнанную репутацию»?

Я покачал головой.

– Это о профессоре колледжа, у которого роман с уборщицей. Два чернокожих студента обвиняют его в расизме, но никто не подозревает, что… ой, не буду рассказывать, раз ты еще не читал.

– Ладно, может, когда-нибудь и одолею. – Я изобразил на лице улыбку. – Вообще-то мне удалось прочесть только пару его книг. А ты?

– Почти все. Та, которая о бейсболе, мне вообще не понравилась. А сатира на Уотергейт меня не колышет.

Сэмми чуть запрокинула голову, словно оценивая меня взглядом.

– Ты считаешь, что женщина, работающая в прачечной, в принципе не может читать?

– Я так не думаю.

– Или читает всякое фуфло типа «Пятидесяти оттенков»?

– Я вообще не думал о твоих литературных вкусах. Но спасибо за совет. Ты сказала «Запятнанная репутация»?

– Да, – улыбнулась Сэмми. – Извини, что морочу тебе голову.

– Все о’кей.

В прачечную явился новый клиент. Это был высокий смуглый мужчина с черными сальными волосами и заросшей щетиной физиономией, в джинсах и джинсовой куртке. Я заметил, что белья при нем не было. Какой-то праздношатающийся тип.

– Извини, – бросила Сэмми, направляясь к двери.

– Убирайся отсюда, Эд, – сказала она мужчине.

Тот с невинным видом развел руками.

– Да я просто зашел поздороваться.

– Я сказала, убирайся.

– А постирать бельишко я разве не могу?

– Где оно?

– Что?

– Твое поганое белье. Забыл дома?

Эд ухмыльнулся.

– Выходит, что так. – Самодовольная ухмылка стала еще шире. – Родители Брэндона передают тебе привет.

– Скажи этим придуркам и Брэндону тоже, что они могут поцеловать меня в зад.

– А мне можно? Я бы не отказался.

Я отложил книгу.

– Они обратились к юристам, но я и без них тебе скажу: Карл должен жить дома.

– Он и так живет дома. Если он со мной, значит, дома.

– Насколько мне известно, этот дом для него не подходит, Саманта. Там неподходящая обстановка.

– По-твоему, Карлу будет лучше с отцом? Чтобы он торчал в мастерской, клепая номерные знаки? И его выгуливали на дворе, как собаку? На что ему такой папаша?

– Ты ведешь себя как последняя дура. Будешь упираться – родители Брэндона ни перед чем не остановятся. А сейчас они ведут себя честно, всего лишь обратились к юристам. Хочешь, чтобы тебя по-настоящему прижали?

– Какие-то проблемы? – спросил я, подходя к Сэмми.

Встав чуть позади ее, я миролюбиво сложил руки за спиной. Услышав мой голос, Сэмми оглянулась, а Эд чуть прищурил глаза.

– Сейчас будут, – ответил он. – Мы тут с леди беседуем. А тебе, парень, пора засунуть свои штаны в сушилку.

– Этот человек тебе угрожает? – спросил я у Сэмми.

– Все в порядке. Эд сейчас уйдет.

– Это правда, Эд?

Он посмотрел на Сэмми.

– С этим ты тоже трахаешься?

Сэмми открыла рот, но ничего не произнесла.

– Не стоит так говорить с дамой, – предупредил я его.

– Не понял?

– Извинитесь.

– Чего?

– Через квартал отсюда есть клиника. Можете проверить там уши, раз у вас так плохо со слухом.

Эд встал в боевую стойку. Отвел назад правую руку, а левую ногу выставил вперед. Когда он замахнулся, я сыпанул ему в лицо стиральным порошком, который держал за спиной.

– Черт! – заорал он, прижимая руки к глазам.

И тогда я ткнул кулаком в его объемистый живот. Ощущение было такое, что я ударил гигантский пончик «Пиллсберри» или шиночеловека с рекламы «Мишлен».

Впрочем, это неважно.

А важно было то, что Эд, как подкошенный, рухнул на пол и лежал там, судорожно ловя ртом воздух и по-прежнему ничего не видя.

Меня так и подмывало пнуть его еще пару раз, но тут раздался сигнал, что мне пришла эсэмэска. Достав телефон, я взглянул на экран: Люси Брайтон. Сообщение гласило: «Пожалуйста, позвоните. Это срочно».

– Не двигайся, а то добавлю смягчитель для ткани.

Эд молча тер руками глаза.

Я набрал номер Люси Брайтон.

– О, Кэл, спасибо, – услышал я неуверенный голос. – Вы меня помните?

– Конечно.

Мы познакомились, когда я расследовал конфликт отдела среднего образования с одним из учеников. Бывшая учительница и консультант, она работала там администратором.

– Что случилось? Опять школьный скандал?

– Нет, на этот раз дело касается меня.

– Вы хотели бы встретиться? – спросил я, наблюдая, как Эд вытряхивает стиральный порошок из глаз.

Женщина ответила не сразу. Чувствовалось, что она растеряна.

– Мне кажется, что-то случилось в доме моих родителей, то есть отца и его жены. – Она замолчала, собираясь с мыслями. – Точнее, его третьей жены. Такое впечатление, у них в доме что-то искали, но я не уверена. Похоже, там побывали. Это трудно объяснить.

– А почему этим занимаетесь вы, а не ваш отец с женой?

– Потому что они погибли. Вчера вечером. В том кинотеатре. Машину отца раздавило.

Глава 9

– Ты какой-то пришибленный, – заметила Арлин Харвуд.

– Просто не выспался, – ответил ее сын Дэвид.

Они сидели на кухне его дома. Этан, девятилетний сын Дэвида, уже отправился в школу, а его отец Дон пошел посмотреть, как обстоят дела с ремонтом сгоревшей кухни. Арлин собиралась отправиться туда же.

– Конечно, насмотрелся там на все эти ужасы, – вздохнула она.

– Какие именно?

Ясное дело, самым страшным было то, что случилось с людьми, раздавленными упавшим экраном. Но кривляние его нового босса было не менее ужасным. У Финли напрочь отсутствовало понятие о приличии. Он не умел себя вести.

Другими словами, он был абсолютно бесстыден.

По крайней мере, у него хватило ума убраться, пока Дакуорт не надел на него наручники. Там у всех были телефоны, и такую сцену наверняка засняли бы. В результате этому ослу еще повезло.

Надо бы с ним поговорить, убедить этого невежду, что все его попытки улучшить свой имидж могут иметь обратный эффект. Проблема была в том, что Финли не очень-то прислушивался к чужим советам. Он шел напролом, следуя лишь внутреннему голосу, который нашептывал ему всякий вздор. Может быть, поговорить с его женой Джейн? Финли никогда не упоминал о ней и игнорировал все попытки вовлечь ее в дискуссию. Возможно, Джейн Финли сумеет уговорить супруга, чтобы тот немного притормозил. Хотя вряд ли, ведь за всю их супружескую жизнь этого так и не произошло.

– Что значит «какие именно»? – удивилась Арлин.

– Ничего, – ответил Дэвид, уткнувшись в ноутбук, где он искал новые подробности катастрофы. – Там все было ужасно. Я в жизни не видел ничего подобного.

– В последнее время у людей столько горя, – вздохнула Арлин, наливая себе кофе.

Дэвид сразу понял, что она имеет в виду свою сестру, а вовсе не происшествие в кинотеатре. Агнесс была не первой, кто бросился с моста в Промис-Фоллсе, и, вероятно, не последней, однако ее самоубийство наделало много шума. Она была главным врачом больницы, а значит, принадлежала к сливкам местного общества. Однако, когда выяснилось, что она обманула собственную дочь, сказав, что ее новорожденный ребенок умер, ее сочли монстром.

Этот вердикт беспокоил Арлин не меньше, чем самоубийство сестры. Незадолго до кончины Агнесс она и сама обозвала ее монстром.