Тереза Тотен - Взрослые игры Страница 7

– Великолепная идея, Марк!

– А сейчас, когда мы познакомились, – он повернулся ко мне, – я бы хотел, чтобы стипендиат Вэйверли заняла главенствующую позицию, и не только перед комитетом, но и во время благотворительных обедов, и на заседаниях совета директоров. Да чтобы раскошелиться, им достаточно будет взглянуть на вас всего лишь раз!

– Марк!

– Прошу прощения, меня занесло. Но, допустим, мы создадим небольшой комитет индивидуального продвижения учащихся. Вы могли бы возглавить его, мисс О’Брайан. Это не слишком обременительно: несколько идей, пара встреч, и в вашем резюме появится строчка «Председатель комитета индивидуального продвижения учащихся». Что скажете?

Вау. Он что, подслушивал под дверью?

– Кейт? – Крюгер все так же сияла. – Это идеальный вариант.

– Я… Почту за честь.

– Великолепно. Я свяжусь с вами по поводу деталей. Вот так оно иногда и происходит. Все просто случается.

8 октября, четверг

Кейт и Оливия

Девушки двигались, словно в танце, каждая – с телефоном в руке, каждая – на своей сцене. Оливия купалась в свете, Кейт – в темноте. Первая сцена была просторной и элегантной, вторая – тесной и сырой. Но этот танец, как и другие их диалоги, сближал их. Начало дружбы – своего рода ухаживание. Ритуал представления себя другому с лучшей стороны. Каждый учился не давить слишком сильно и слишком быстро. В этих разговорах девушки обнаруживали общие черты, сознательно игнорируя отличия. У них вошло в привычку долго болтать по телефону.

– Как мне нравится, что ты не любишь эсэмэски! – воскликнула Оливия. – Это такая скука. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю ты находишься в плену у множества идиотов. Я так не играю.

– Совершенно согласна, – эхом отозвалась Кейт. – И не только. Всё это остается в твоем телефоне навсегда. Подобная цифровая ерунда может вернуться и цапнуть тебя за задницу.

– Ага, – подтвердила Оливия. – Мой папа постоянно говорит мне ровно о том же.

Чистая правда. Равно как и то, что все средства связи у пациентов Хьюстона изымались, да и в последующей терапии не приветствовались. Хьюстон.

– Слушай, а ты молодец, что не стала выпытывать у меня, почему я учусь в выпускном классе второй год.

– Нет, дорогуша. Ты мне сама скажешь, когда будешь готова. – Вся обратившись в слух, Кейт сконцентрировалась на тоне Оливии, оттенках ее голоса.

– Спасибо, это много для меня значит. Не хочу углубляться, но тебе стоит знать, что я болела и провела несколько месяцев в клинике. Обойдемся для начала этим?

– Конечно. И говорить не о чем. Как там твой результат по последним стихам Плат?

Оливия вздохнула.

– Твоими стараниями три и восемь балла. А что насчет лабораторной по физике?

– Четыре! Берегись, Йель, я иду!

– Йель?! – Оливия плюхнулась на кровать. – Не шутишь? Йель?

– Йель – это всё, Оливия. Главный приз, единственно значимая вещь. Я пообещала матери, когда она… до того как, она… э-э… умерла. Можем мы не говорить об этом сейчас?

– Конечно! Но, Кейт, это идеально! Я тоже собираюсь в Йель. Ну, если не перегорю. Все мои знакомые… то есть мамины знакомые – оттуда. Мои родители познакомились там.

Кейт забыла дышать. Может, Господь Бог все же развлекался где-то поблизости?

– Я даже не думаю об альтернативах, Оливия. Или Йель, или ничего.

– Ты поступишь туда. Мы – сила! – Это было прекрасно. Оливия раскидала все подушки, разрушив созданное Анкой совершенство. Кейт была лучше ативана.

– Это точно. – Кейт осторожно опустилась на кровать. Она была вынуждена садиться осторожно, иначе пружины возмущенно скрипели, этот звук выворачивал ее наизнанку. – Завтра у меня следующая лабораторная.

– Отлично. Хочешь, встретимся утром, вместе позавтракаем, и я тебя погоняю?

– Хотелось бы, но я работаю, помнишь?

– Точно, прости. Я забыла. Но послушай, мой папа приедет на выходные. Не хочешь зайти? Я просто жажду вас познакомить.

Липкая сырость подвала пропитала все. Простыни и подушки не просыхали от влаги.

– И это не получится.

– О. – У Оливии скрутило живот. А все шло так хорошо. Она вскочила с кровати и постаралась, чтобы голос ее звучал бодро. – Что-нибудь случилось?

– Нет. Да. Слушай. – Кейт подготовилась к этому. У нее был план. У Кейт всегда был план. Просто сейчас, в этой канаве, ей было трудно сосредоточиться. И все же она решила перейти к нему. Она уже подготовила Оливию, но в эти игры следовало играть именно так. – Слушай, – повторила она. – Ты не должна никому говорить об этом. Или я вылечу. Это секрет. У меня есть секреты, Оливия.

– Можешь на меня положиться, Кейт. Господь свидетель, у меня самой есть пара секретов. – Ее дыхание замедлилось, но кручение в желудке никуда не ушло.

– Я и в выходные работаю.

– Но…

– Да, стипендиатам это строго запрещено. Предполагается, что я должна отрабатывать не больше семи часов в неделю в офисе, но, кроме того, я работаю на китайском рынке. Две смены по одиннадцать часов на выходных, а теперь еще, когда пошли осенние овощи, и в ночь на четверг.

– Это так нелепо, и это ужасно. – И все же Оливия почувствовала облегчение. – Но твоя тетя… извини, но все знают, что ты живешь со своей тетушкой.

Кейт улыбнулась. Она сама лично «разгласила» этот секрет.

– Моя тетка – жадная сучка, которая ненавидит меня до печенок. – Ну, это было действительно так, если тетушка была бы еще жива, где бы она ни находилась. – Она заставляет меня платить за проживание, а если в школе узнают об этом, я вылечу.

– С ума сойти! Как ты вообще можешь столько работать там, а потом – в школе, а потом еще и учиться? Как ты живешь? Как ты готовишься к поступлению в Йель?

Кейт вздохнула в трубку:

– Так и живу, понимаешь? Я не могу… Я не хочу говорить об этом. Хорошо?

– Да, конечно. – Как Кейт могла получать те оценки, которые она получала? Как она вообще проводила свой день? Оливия вдруг поняла, что о своей новой подруге она не знает практически ничего. Кажется, что они говорили обо всем, но только не о личном. – Хорошо. Тогда поужинаем с моим отцом в субботу вечером. Так поздно вечером, как тебе будет удобно. Я зарезервирую столик в «Ле Цирк».[6] Тебе там понравится. – Тут девушка запнулась. – Если тебе, может быть… ну, если тебе нужно платье, у меня их миллион.

– Спасибо, у меня есть платье. Ну, если ты пообещаешь притворяться всякий раз, будто видишь его впервые. Это миленькое платьице от «Кейт Спейд». Я нашла его в Чайна-тауне. У моего парикмахера есть… ну, скажем, связи.

– Обещаю восхищаться всякий раз, как увижу его. Восемь – достаточно поздно?

– Идеально. – Кейт была бы готова и руку себе отгрызть, лишь бы успеть к восьми. – Просто идеально.

– Хорошо. Тогда увидимся на английском. Лэнгстон Хьюз.[7] – Она застонала.

– Легкотня. Обещаю.

– Ну, раз ты так говоришь. Увидимся. – Все еще чувствуя облегчение, Оливия разгладила одеяло и взбила подушки. Все шло как надо.

Кейт встала, и кровать издала стон. От одной стены подвала до другой было десять футов. Стол мешал ей расхаживать туда-сюда, так что она придвинула его к стене, отбив от нее несколько кусков цемента. Кейт снова принялась вышагивать, обняв себя за плечи в попытке укрыться от холода и пыли.

– Хорошая работа, Кейт. Хорошая работа.

10 октября, суббота

Оливия

Ресторан поглотил реальность и заменил ее своей версией. Стоит только оказаться в «Ле Цирк», и мир становится произведением искусства. «Ле Цирк» был идеальной версией реальности. Именно поэтому Оливия любила его. Отец предпочитал крохотное бистро с древними официантами за углом на Мэдисон, но Оливия знала, что папа любит баловать ее.

Естественно, что все засуетились. Там всегда воцарялась суета, когда она приходила туда с отцом. Менеджеры и шеф-повара возникали словно из воздуха, чтобы поинтересоваться их здоровьем и поездками отца. Оливия была рада, что они пришли раньше, чем Кейт. Такого рода вещи могли ее напугать. Их проводили к любимому столику у окна. Бенджамин налил воды со льдом и протянул меню. Он знал, что не стоит предлагать воду в бутылках. Мистер Джеффри Самнер был энергичным защитником водопроводной воды.

– Может ли гордый старик заметить, как великолепна его дочь?

– Да, конечно, пап, но ты говоришь это уже в четвертый раз. – Оливия открыла меню. – Мне кажется, сейчас самое время начать подыскивать тебе новую жену.

Мистер Самнер застонал.

– Трех хватит за глаза, детка. Я зарекся жениться. Просто скучаю по тебе. Все эти безумные бесконечные поездки, я чувствую…

Оливия поняла, что отцовская забота раздражает ее. Она потянулась через стол, чтобы коснуться его руки.

– Со мной все хорошо. Правда. В этом году я должна была бы учиться в колледже, и ты не смог бы виться вокруг меня в кампусе. Ты почти год потерял, когда… Слушай, я официально освобождаю тебя от чувства вины за твои поездки. – Он вздрогнул? – К тому же Анка бегает за мной как кот за валерианой. Па, никто не мог сделать для меня больше, чем вы. Все хорошо. Все было хорошо, даже когда я думала, что мне будет немного одиноко. Но теперь, когда я нашла… – Оливия вскинула взгляд. – А вот и она! – Оливия помахала подруге рукой, пока метрдотель вел ее к столику. Кейт сияла.